анонимные анкетные данные и информация, недоступная для общего просмотра. Герш Мендель (Валентин Гафт) – легенда воровской Одессы и отец родной для всякого рода налетчиков, мощнейшая личность, держащая в руках все нити и всех непокорных.
Херш Мендель
ФИО: Ящик Герш Менделевич Он же: Хана Герш Менделевич Дата рождения: 1852 (170 лет) Национальность: еврей Статус: Вор Умер: (дата неизвестна) Ящик Гер. Мендель Герш. Что это был за человек, кто он и откуда – исторических документов нет. 1. Кто такой Герш Мендель и почему он считается легендой одесского подполья? Герш Мендель — это один из самых известных и загадочных персонажей в истории Одессы. Он был крупным коммерсантом, общественным деятелем, членом муниципалитета и другом многих. но никто ничего точно не знает? Разговор Мишы Япончика с Мендель Герш (Попробуйте меня).
Город Пушкин
Мендель Герш. Что это был за человек, кто он. комполка. Жизнь и приключения Мишки Япончика / (2011) — актеры сериала с фото. Узнайте кто играет главную и другие роли. Мишка Япончик Акула Мендель Герш Сериал Жизнь и приключения Мишки Япончика (Однажды в Одессе). Мендель Герш. По дате добавления. Мендель Герш. Страна: Одесса, Украина. Пол: мужской. Мендель Герш Шлемов. Пропал без вести. Именные списки потерь.
Два слова за Одессу
| Горбачев-Гарбер, Путин-Шаломович, Медведев-Мендель, секта Хабад и Берл Лазар. | 24-летний Япончик решает вступить в банду молдавских воров, которой управляет Майер Герш. |
| Бандит или герой? Как пролетела короткая жизнь одессита Мишки Япончика | О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам. |
| Он вошёл в историю как Менделе Мойхер-Сфорим (так звали одного из его героев), или Менделе-Книгоноша. |
герш мендель одесса
О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам. Мендель Герш, выдающийся израильский математик и физик, был объявлен лауреатом Нобелевской премии по физике в 2024 году. Мишка Япончик Акула Мендель Герш Сериал Жизнь и приключения Мишки Япончика (Однажды в Одессе).
ОДЕССКИЕ РАССКАЗЫ
Ему-то я и поверила. Но это смутное воспоминание так же туманно и недостоверно, как и моя память о дедушкиной книге сказок. И виноват в этой беспамятности не только возраст. Имя дедушки Давида в нашей семье долгие годы не упоминалось. Сначала, как я сейчас понимаю, из сострадания к маминому состоянию, потом — чтобы уберечь детскую психику, а после — больше по привычке. Ведь забыв о дедушке Давиде, мы с братом о нем уже не расспрашивали. На следы его жизни я натолкнулась совершенно случайно, исследуя недра платяного шкафа.
Произошло это вскоре после папиной смерти, когда мама вынуждена была пойти на работу. До этого она была домохозяйкой. Война помешала ее учебе в педагогическом. Потом надо было дать возможность учиться мужу. Потом родился сын. А потом оказалось, что ни одно советское учреждение не желает принять на веру полученную ею в юности специальность портнихи.
Степень мастерства в СССР оценивалась не по умению, а по наличию документа. Восстановить их в учебном заведении, которое стерли с лица земли вместе с многотысячным населением, было еще сложнее, чем отыскать в царстве чудовища аленький цветочек. Так вот и получилось, что пока был жив папа, мама сидела дома. Обшивала всю семью, родственников, знакомых и знакомых этих знакомых. У хорошей портнихи перебоев в работе не бывает. Только катаракта, закрывшая оба ее глаза, разлучила маму с иголкой.
Но это произошло много позже, а когда в сорок три года она осталась вдовой с двумя несовершеннолетними детьми на руках, сердобольные соседи помогли ей устроиться контролером готовой продукции на соседний с нашим домом Полиграфкомбинат. Я не знаю, что делали другие дети, предоставленные самим себе. Меня манили тайны. Не спрашивайте, что я искала в платяном шкафу. Мне кажется, следы моего погибшего папы. Мне нравилось трогать его вещи.
Заодно рассматривалось все, что попутно попадалось на глаза. Мамина старенькая бордовая, в форме трапеции, сумочка не могла остаться незамеченной. Пухлая пачка бумаг и документов не позволяла ей закрыться. Содержимое сумочки как бы само просилось в руки. Выпавший из сумки документ решил все мои сомнения. Им оказался папин студенческий билет.
Наличие этого документа помогло папе восстановиться во время войны на учебу в Московский инженерно-строительный институт. С жадностью архивного исследователя набросилась я на остальное содержимое маминой бордовой сумки. Каждый листочек, каждый потрепанный документ таил в себе историю нашей семьи. Вот папин диплом об окончании института. Молодец папа! Дежурные фразы, стандартные слова, но для меня и за этими словами стояло нечто мое, болезненно-дорогое.
Потёртая на сгибах бумажка — свидетельство о браке родителей. До этого я не знала, когда и где они поженились. Эта дата ими не отмечалась. Мне только тринадцать, и первым делом я считаю число месяцев от женитьбы родителей до рождения моего брата. Не сходится! Вруньи-девочки во дворе уверяли, что должно быть девять месяцев.
Целых полтора года! Потом мама мне расскажет, что голод и малярия надолго лишили ее не только здоровья, но и женского естества. Все лежало вперемешку в той сумочке. Странные серые бумажки с гербом — облигации государственного займа, на который уходила немалая часть папиной зарплаты, соседствовали с его трудовой книжкой. Свидетельство о браке родителей — со свидетельством о папиной смерти, отличавшимся от остальных бумаг своей давящей новизной. Рядом письма московского дедушки Шойла — папиного папы.
Шойл ненадолго пережил своего сына. Но пока был жив, письма от него приходили исправно. Он помогал маме и подбадривающими словами, и материально. А это письмо написано моим папой своему отцу в то злополучное лето. О том, как тоскует по семье, которую отправил отдыхать на море. О том, что уже два года не был в отпуске.
О непонятных болях в сердце. Страшно читать эти строки, зная дальнейшее: в отпуск вырвался с трудом, приехал к семье на море. И сердце не выдержало. Очередной стершийся на сгибах листочек выпал прямо мне на колени. Я осторожно развернула его. Еще одно свидетельство о смерти.
Незнакомая фамилия, неизвестное имя. Не сразу я поняла, что речь идет о моем забытом дедушке Давиде: возраст, дата, причина смерти… Прочитанное в последней графе повергло меня в ужас. Я поняла, что залезла в мамину тайну, и быстро засунула страшный листок назад в сумочку. Лист бумаги можно засунуть как можно глубже и никогда к нему не возвращаться. Но что делать с памятью? Мне долго не давало покоя то, каким образом ушел из жизни забытый мною дедушка Давид.
Ужас тайны сковал меня молчанием. Впервые я заговорила на эту тему с братом совсем недавно. Когда, задумав написать историю знакомства наших родителей, я решилась спросить у брата, что он помнит о дедушке Давиде. К моему изумлению, о способе, которым поставил точку в своей жизни наш дедушка, брат узнал из того же самого документа, примерно в то же самое время, что и я, после папиной смерти. Он тоже рылся в заветной бордовой сумочке! Но, в отличие от меня, прочитанное не ужаснуло брата, оно просто подтвердило его смутные детские воспоминания и кое-что прояснило в них.
Дедушка Давид ушел из жизни молча, без объяснений. Так же молча он провел последние годы своей жизни. После разгрома еврейской культуры в 1948 году говорить было не о чем, да и не с кем. К 1950 году, который отмечен в свидетельстве как год дедушкиной смерти, почти весь цвет нации был арестован. И, конечно, не собственная горькая участь подтолкнула Давида к роковому решению. Чтобы отвлечь маму от тягостных воспоминаний, папа тут же перевез семью в другой дом, подальше от страшного места и свидетелей-соседей, хотя при этом пришлось сменить двухкомнатную квартиру на однокомнатную.
Вскоре он добился перевода в Саратов, и мы навсегда покинули город, в котором осталась бесхозной дедушкина могила. Дедушка Давид уже не расскажет, что заставило его свести счеты с жизнью. Мама, если и знала, то свято хранила в тайне не только причину отцовского ухода, но и выбранный им способ. И на мой робкий вопрос буркнула что-то непонятное, касающееся не столько дедушки, сколько ее.
You must provide copyright attribution in the edit summary accompanying your translation by providing an interlanguage link to the source of your translation. For more guidance, see Wikipedia:Translation. He was also head of Chabad institutions in Italy.
После нескольких концертов в Москве и Петербурге Рубинштейн и его младший брат Николай обучались в 1844-45 гг. Дена, который до этого учил Михаила Глинку. В 1846 г.
Рубинштейн давал концерты и частные уроки в Вене. Но надежда на Листа и на высокопоставленных лиц не оправдалась. Лист сказал, что для того чтобы сделаться великим человеком, надо рассчитывать только на собственные силы и приготовиться к тяжелым испытаниям. В течение двух лет Р. И здесь-то 17-летний юноша закалил свой характер и приобрел житейский опыт. Под конец пребывания Р. После удачной концертной поездки по Венгрии Р. В тот год в Москве у Антона умер отец, а в следующем году не стало Феликса Мендельсона, когда Рубинштейн концертировал и репетиторствовал в Берлине. В 1848 г. Антон вернулся в Россию, сблизился с музыкальной общественностью Петербурга, а в 1850 г.
Он также нередко выступает как пианист при дворе, имея большой успех у членов императорской семьи и лично у императора Николая I. В столице его дела пошли в гору благодаря покровительству великой княгини Елены Павловны. В 1852 году он стал её личным аккомпаниатором. Тогда же он впервые подаёт проект открытия в Петербурге певческой академии, но безрезультатно. Пока безрезультатно. Основатель Санкт-Петербургской консерватории И как концертирующий пианист, и как дирижёр, Рубинштейн много гастролировал в Европе, был принят британской королевой Викторией и австрийским кайзером Францем-Иосифом. Ференц Лист назвал Рубинштейна своим «преемником в игре». Антон Григорьевич всё-таки основал в Петербурге Певческую академию в 1858 году, а год спустя и Русское музыкальное общество РМО с учебными классами при нем. В 1862 г. Рубинштейн преобразовал их в Петербургскую консерваторию и был ее профессором и директором в 1862-67 и 1887-91 гг.
В энциклопедии Брокгауза-Евфрона Д. Черномордиков так описывает этот период его жизни: «С возвращением Рубинштейна на родину в 1858 г. До него в России царствовал дилетантизм, и музыкальная деятельность являлась уделом небольшой группы лиц. Существовавшие в ограниченном числе музыкальные общества влачили жалкое существование.
Не известно, куда они исчезали, но учитывая близость Черного моря, можно смело дать волю, полету своей фантазии. И за всеми этими событиями нашептывалось имя Менделя Герша. После установления в Одессе советской власти, его влияние на жизнь в городе прекратилось. Что с ним случилось, куда он исчез, чем заслужил такое колоссальное влияние на криминальные структуры Одессы?
Два слова за Одессу
Во время ограбления казино Миша знакомится с неким Львом Барским, который становится его главным советником, отдаёт ему в распоряжение своего племянника Костю, и сводит с главным «смотрящим» в Одессе вором Гершем Менделем. Он вошёл в историю как Менделе Мойхер-Сфорим (так звали одного из его героев), или Менделе-Книгоноша. Герш из Острополя; 1757, Острополь — 1811, Меджибож) — историческое лицо, еврей из Острополя, прославившийся своими выходками и точными ответами, ставший одним из главных героев устной традиции, в частности шуток и анекдотов восточноевропейских евреев.
Мендель Герш Ерухович (1910)
Одним из таких подарков была привезенная из Германии фарфоровая кукла с закрывающимися глазами. Для того времени — вещь фантастическая, величиной с настоящего младенца. Я даже думаю, что мама специально оставляла куклу в самых неожиданных местах, чтобы напугать взрослых. Увы, проделки девочки закончились маленькой трагедией. Один из гостей сел на стул, не заметив лежавшую там куклу. Чудо техники тех времен так и не удалось починить. Горевали и девочка, и неловкий гость. Младшая сестренка, Фирочка, родилась десятью годами позже и не застала ни чудо-куклы, ни дома, где толклась шумная литературная братия, ни отца. Она родилась в провинциальном Кременце, далеком от литературной жизни и крупных издательств. Инициатором возвращения в Кременец была жена Давида Мирьям. Кто мог тогда предвидеть, что государственная граница, проведенная русско-польской войной между Вильно и Кременцом, продержится недолго.
Что надо только немного переждать, и Вильно, как и Кременец, отойдет к Польше. Напуганная перспективой оказаться отрезанной от родительского дома, Мирьям уговорила мужа вернуться в родной им обоим Кременец. За нелегальный переход границы по лесной тропе родители Рут расплачивались банками сгущенки. Как всегда в лихие годы, деньги уступали место натуральным продуктам. Когда в 1991 году уезжала из России наша семья, я расплачивалась бутылками водки, которые накопила, исправно отоваривая водочные талоны. Еще до возвращения в Кременец Давид Ройхель, по-видимому, пробовал закрепиться в Киеве, где в 20-х годах увидели свет пять его книжек. В столь далекий путь по районам, кишащим бандами и войсками регулярных армий, его погнал поиск стабильного еврейского издательства. Несомненным достижением этого сообщества стало создание в июне 1919 года в Киеве одноименного крупнейшего издательства. Небольшой сборник его собственных переложений на идиш историй о животных по мотивам произведений А. Афанасьева, В.
Даля, К. Ушинского, Д. Тихомирова и других собирателей русского фольклора. Являются ли при этом переложения Ройхеля такой же кладовой идишского фольклора, сказать не берусь. Но к тому времени Киев окончательно отошел к Советам, а Кременец, куда перебрался Давид Ройхель с семьей, был отвоеван Польшей. При чтении отзыва на замечательные иллюстрации художника Марка Эпштейна в моей памяти зашевелились смутные воспоминания о некоей детской книжке с зайцем на обложке. Было там и другое смешное зверье. Ошибается память или нет, проверить пока не удалось. Значит, наш дедушка Давид писал детские сказки? По словам брата, дедушка был молчалив и сумрачен.
Мог ли такой человек писать сказки для детей? Но даже если доверять ощущениям шестилетнего мальчика, не исключено, что в сумрачного человека Давид Ройхель превратился уже на излете не баловавшей его жизни. Вспоминала же мама дом своего детства, наполненный не только пением ее матери, но и многочисленными друзьями отца. Ведь при всей своей нелюдимости именно дедушка Давид занимался развитием своего единственного внука и моего брата Виктора. Это он покупал и читал ему детские книжки. Некоторые из этих книг я помню до сих пор, потому что они, даже в несколько ободранном виде, еще долго хранились в нашей библиотеке. К тому времени часть еврейского населения, для которой он старался переложить на идиш жемчужины русской культуры, была уничтожена, а другая часть освоила язык оригинала. Зато дедушка Давид научил малыша читать в таком раннем возрасте, в котором другие дети еще только начинают разговаривать. Но когда малыш столь же бойко прочитал название подсунутой ему газеты, сомнения родителей рассеялись. Мне повезло меньше: и картавила почти до школы, и читать научилась только годам к шести.
В моем образовании было много пробелов — сказывалось отсутствие дедушки Давида. Замкнутый и, как иногда проскальзывало в маминых воспоминаниях, эгоистичный дедушка Давид. Маму можно понять. Она тащила на себе тяготы послевоенного времени: и добыть, и вскопать, и полить, и прополоть, и воды в дом наносить, и всех обстирать… И приготовить на всех. Мама переходила от корыта к огороду, а от огорода к керосинке. Каждый человек в доме оборачивался дополнительной заботой. Скромный заработок мужа позволял еле-еле сводить доходы с расходами, а дедушка Давид тратил деньги на книги… Или вот еще придумал: подарить внуку фильмоскоп — чудо послевоенной техники. Все равно, рассматривать сказки в картинках через смотровое окошко фильмоскопа долгое время было одним из наших с братом любимых занятий. Настольные фильмоскопы с подсветкой появились лишь спустя несколько лет, уже после смерти деда. Я помню эти сладостные минуты ожидания, когда все зрители в сборе, на стене уже натянута простыня, и уже пришли к согласию, какой фильм будем сегодня смотреть, и чья очередь читать текст, а чья — вертеть ленту, и вот сейчас, еще мгновенье, и поползет по простыне первый зачирканный черным зигзагом кадр, сменяясь несметными сокровищами Хозяйки Медной горы из диафильма нашего детства.
Зато в нашем доме можно было увидеть странные, открывающиеся задом наперед, книги с узорчатыми буковками. У автора одной из них была смешная фамилия — Перец. Принадлежали это книги дедушке Давиду, или родители купили их для себя, я не знаю. Знаю только, что книги самого дедушки Давида в доме не сохранились. А таких книг, как я недавно выяснила, было много. И когда я приступила к поиску дедушкиных следов в литературе, то постепенно на поверхности реки забвения показались вполне заметные островки. Я и сама убедилась в этом, когда на сайте Иерусалимского Еврейского университета обнаружила названия более тридцати статей Давида Ройхеля. О теории перевода, о структуре языка идиш; литературоведческие и обзорные статьи. Может быть, желание прочесть хотя бы некоторые из них подвигнет меня изучить идиш? И тогда я сама смогу ответить на вопрос, кем же был наш таинственный дедушка Давид.
Увы, он не был образцовым отцом и преданным мужем. Единственная дама сердца, которой он остался верен до конца жизни, была идишская литература, чем дальше, тем настойчивее требовавшая от Давида оставить провинциальный Кременец. И чем упорнее Мирьям противилась отъезду из родительского дома, тем тягостнее становилась обстановка в семье. Тем чаще Давид срывал свою тоску по любимому делу на жене, заставившей его покинуть Вильно. Сначала Мирьям просила подождать, пока затихнут многочисленные войны. Потом отъезд пришлось отложить, потому что Мирьям была беременна. Потом ей было страшно пускаться в неизвестность с младенцем на руках, да и Рут уже пошла в школу. А потом Давид уехал один… Только в 1930 году, после долгих лет, проведенных в захолустье, ему удалось вырваться в Варшаву. В начале 30-х годов цвет еврейской литературы переместился в Варшаву. Он вновь почувствовал себя в родной стихии.
Вернулось ощущение силы и молодости, когда ни тяготы быта, ни безденежье не лишают вкуса к жизни. Впрочем, быт скоро наладился: в доме Давида появилась юная жена. Мирьям, так и не решившейся оставить родной дом, пришлось одной поднимать двух дочерей, младшая из которых была очень обижена на отца. Старшая — моя мама — отнеслась к решению отца спокойно. В дальнейшем она сумела наладить и с отцом, и с его новой женой, которая была ненамного ее старше, ровные дружественные отношения. Возможно, потому, что у молодой дедушкиной жены было какое-то простое имя Фаня? Впрочем, имя Ирен сохранилось в моей памяти еще и потому, что сохранились ее фотографии в семейном альбоме, и сохранялась ее переписка с мамой только ближе к семидесяти годам мама стала жаловаться, что ей трудно писать по-польски, путаются буквы, схожие по написанию с русскими. На прочность их дружеских отношений не повлияли ни время, ни государственные границы. Семья Ирен была среди тех евреев, которые после милостивого сталинского указа 1947 года приняли решение вернуться в Варшаву кстати, именно там, пережив волну оголтелого антисемитизма, они с мужем поменяли свои еврейские имена и фамилию на польские. Давид с женой успели уйти из Варшавы перед тем, как город был оккупирован гитлеровской армией.
Недолгая передышка в советском Львове — и снова нацистская угроза, и снова Давид отправился в бега. Судьба забросила его в какое-то глухое местечко под Уфой.
Разумова и его жену.
В городе постоянно проводился отбор молодых людей и отправка их на принудительные работы в Германию. В конце 1942 года был объявлен набор в рабочие батальоны. Туда шла молодёжь, которую ещё не успели вывезти в Германию.
Работа в батальонах давала хоть какую-то надежду не умереть с голоду. Жители города были оторваны от всякой правдивой информации. Газет не было.
Радио запрещалось пользоваться под страхом смерти. Люди не знали, что их ждёт в будущем. В городе распространялись всяческие лживые слухи и, в частности, о роспуске советского правительства и разделе России на четыре области во главе которых «находились» Молотов Поволжье , Маленков Сибирь , Ворошилов Север и Ленинград , Сталин европейская часть России.
Немцы из отдела пропаганды пытались создать в Павловске газету на русском языке, подыскивали для неё литературных сотрудников и даже выпустили пробный номер, но затем эта идея так и не осуществилась. В начале 1943 года усиливается эвакуация местного населения, а к лету в городе уже остаётся совсем мало жителей. Те, кто ещё остались, были страшно истощены.
Даже Лидия Осипова, дневниками которой мы пользовались, заведовавшая прачечной и, следовательно, получавшая какой-то небольшой продовольственный паёк, весила 36 килограмм, что вынудило её лечь в больницу. Сохранился рассказ немецкого солдат Карла Гардии, перешедшего на сторону Красной армии 7 сентября 1942 г. Разрешение на посещение даёт офицер при наличии справки от врача.
Стоимость — 5 марок, две из которых идут девушке, а три — в фонд зимней помощи немецкой армии. Население живёт очень плохо. Есть приказ против жёсткого обращения, но он не выполняется.
Видел двух повешенных жителей за каннибальство. Сейчас жителей переселяют в тыл — за 30 км. Жители — кожа и кости — попрошайничают у полевых кухонь.
Солдаты отдают в стирку бельё — расплачиваются хлебом». К концу 1943 все начинают понимать, что война немцами проиграна, потому что они начали готовиться к отступлению и даже разрушать железнодорожные пути. При этом не только снимали рельсы, но и ровняли насыпь.
Война принесла жителям города много горя и страданий. За время оккупации погибло 6742 человека, из них расстреляно — 227 чел. Остальные умерли от организованного в городе голода.
Только в Павловском «Детском доме», который был открыт для детей от 3 до 13 лет, насильно отобранных у родителей, с декабря 1941 по май 1942 года от голода умерло 387 по другим данным 880 детей. Детский паёк, состоявший из 28 грамм хлеба и маленькой порции баланды, не давал возможности выжить. Детям категорически запрещалось просить еду у солдат.
Когда 10-летняя девочка из детдома подошла к немецкой кухне, немцы её застрелили. Состояние детского дома, дома престарелых, больницы было ужасным. Их скорее можно было рассматривать как рассадники заразы, а не как санитарные учреждения.
В аптеках и больнице отсутствовали самые необходимые медикаменты. Свыше 6200 человек было угнано на немецкую каторгу, где около 3500 человек погибло. Таким образом, из 15 тысяч мирных жителей, оставшихся на оккупированной территории, свыше 10.
Кроме этого, нацисты уничтожили в лагере для военнопленных более 1000 советских бойцов, командиров и заключенных в эти лагеря мирных граждан. Евреи в городе и сельской местности были уничтожены все поголовно. Летом 2012 года я приезжал в Павловск для того, чтобы побывать в местах, где происходили события, о которых рассказано выше.
К сожалению, ни в городской библиотеке, ни в краеведческом музее я не нашёл ни книг, ни экспонатов, связанных с событиями страшной войны. За послевоенное время изменились названия улиц. Ничем не отмечены места, где происходили расстрелы невинных людей.
Территории, примыкающие к парку, ограждены заборами с закрытыми входами. К нему я смог пробраться только через парк по заросшей тропинке. За оградой парка в районе Колоннады Аполлона расположен явно искусственный холм, заросший травой.
Никто из находившихся рядом, в том числе парковых рабочих, не смог объяснить происхождение этого холма на совершенно ровной местности. И я вспомнил, что одна женщина в библиотеке рассказывала, что её мама почему-то всегда обходила стороной именно это место. С трудом нашёл я Пушкинскую улицу.
В том районе, где сжигали евреев и коммунистов уже проложена асфальтированная дорога. Стоят дачные дома, номера их изменились, и никто не помнит о происходивших когда-то в этих местах событиях. К сожалению, отсутствует полный перечень жителей города Павловска, погибших во время оккупации города и на полях сражений.
В материалах «Чрезвычайной комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков…» приводится лишь небольшой список погибших. Более подробные сведения в части жертв еврейского населения удалось установить на основании Базы данных Института Яд Вашем Иерусалим и книги К. Плоткина «Холокост у стен Ленинграда».
Собранные по различным источникам сведения я привожу ниже. Они содержат лишь небольшую часть имён погибших граждан Павловска. Анализ этого списка говорит о том, что в преддверии оккупации, спасаясь от немцев, многим удалось, эвакуироваться в Ленинград.
Но и там они не нашли спасения, и большинство из них умерли от голода. Нужно отметить, что эти люди попадали в особо неблагоприятные условия. Поскольку они не были прописаны в Ленинграде и не работали там, то в большинстве случаев они были лишены права на получение продовольственных карточек.
А это обрекало их на голод и смерть. Большинство имён погибших павловчан нами забыто. Задача живущих — вспомнить о своих родных, знакомых и соседях, о жертвах той страшной войны и увековечить их имена.
Есть ещё одна группа людей, подвергшихся неимоверным страданиям в годы войны. Это жители Павловска, угнанные из своих домов на принудительные работы в Прибалтику и Германию. Они не только несколько лет жили вдали от своих родных и вынуждены были заниматься подневольным трудом, но и, вернувшись домой, стали на долгие годы людьми второго сорта.
Они проходили многочисленные проверки, их не принимали в институты и на престижную работу, не прописывали в крупных городах и подвергали другим ограничениям. Вопрос «Были ли вы или ваши родственникам на оккупированной территории? Мирные жители Павловска, погибшие во время немецкой оккупации города: Агрон Лазарь, 1924, еврей, погиб в Ленинграде при бомбардировке.
Агрон Доля, 1931, еврей, погиб в Ленинграде от голода. Агрон Владимир, 1928, еврей, погиб в Ленинграде от голода. Агрон Рива, 1898, еврейка, погибла в Ленинграде от голода.
Агрон Абрам, 1897, еврей погиб в Ленинграде от голода. Антонов Фёдор, 1914, русский расстрелян — за связь с партизанами. Берштейн Абрам, 1901, еврей, расстрелян.
Берштейн Самуил, 1922. Библин Бер, 1859, еврей, сожжён. Библина Софья М.
Бронштейн Мариам, 1918, еврейка, повешена. Вольфсон Григорий, 1937, еврей, погиб в эвакуации с детским домом. Вольфсон Хая, еврейка, погибла при бомбёжке.
Галёркин Ошер, 1893, еврей, умер от голода в Ленинграде. Галёркина Соня, 1934, еврейка, расстреляна в гестапо.
Дальнейшие события жизни Япончика разворачивались очень стремительно. К сожалению, добраться до родной Одессы ему было не суждено. Один из его подчиненных, Александр Фельдман, оказался лазутчиком коммунистов. Именно он сообщил красноармейцам о планах Винницкого. Маршрут поезда был прекрасно известен.
Поэтому не удивительно, что красные подготовили засаду. Когда поезд проходил через Вознесенск, его остановила и окружила кавалерийская дивизия. Люди Япончика были заперты в вагонах, самого Мишку схватили и арестовали. После того как Винницкий отказался сдать оружие, командир отряда красных Никифор Урсулов, приехавший за ним, выстрелил одесситу в спину. Но сразу убить Япончика не удалось, красноармейцу пришлось сделать второй выстрел.
Какое отношение к профсоюзу имел Беня Крик В воспоминаниях Леонида Утесова Мейер Герш — адъютант не менее знаменитого одессита-налетчика Мишки Япончика описание внешности Менделя Утесовым аналогично приводимому в статье «Совершенно секретно». Леонид Осипович упоминает кличку Герша — Гундосый. Мойша Винницкий, он же Япончик Японец , который в творчестве Исаака Бабеля проходит под псевдонимом Беня Крик, помимо преступной деятельности, участвовал еще и в гражданской войне на стороне красных, организовав отряд из уголовников. По одной из версий, он был убит одним из кавалеристов Котовского.
Газета «Совершенно секретно» пишет, что Япончик в одесский преступный профсоюз не входил и поэтому его царская полиция арестовывала за совершение налетов чаще, чем тех преступников, которые контролировались Гершем.
Мендель Герш
| Самая загадочная личность в истории криминальной Одессы » Все новости Одессы | Одессит•ua | Старый Мендель Герш, владелец сахарного завода, так богат, что даже боится доверять банку, а свои миллионы хранит в сейфе. |
| Красные взяли власть. | Валентин Гафт — Мендель Герш. Римма Маркова — пани Бася. Владимир Долинский — Йоник Левандовский. |
| ОДЕССКИЕ РАССКАЗЫ | Может, мосье Мендель, известный на всю Молдаванку биндюжник, согрешил с мадам Горобчик на перекрестке ветров истории? |
| Мендель Герш – цитаты персонажа | Український. Eestikeelne. Человек умирает не тогда, когда перестает биться его сердце, а тогда, когда о нем забывают те, кто его любили. |