Содержание. Эдуард Багрицкий. Стихотворения. Суворов. Здесь есть возможность читать онлайн «Эдуард Багрицкий: Стихотворения и поэмы» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию). Здесь есть возможность читать онлайн «Эдуард Багрицкий: Стихотворения и поэмы» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию). Пермь: Пермское книжное издательство, 1986. — 188 Багрицкий родился 4 ноября 1895.
Такая судьба. Гл. 4. 7. Багрицкий
| Черный ВОС | Главная» Эдуард Багрицкий» Февраль (Гудела земля от мороза и вьюг). |
| Но если он скажет солги – Литературная Россия | Стихотворения и поэмы - бесплатно полную версию книги (целиком). |
| Эдуард Багрицкий | Стихотворение дня Эдуард Багрицкий. Невероятная смесь соцреалистических слоганов и нарывающего экспрессионизма — в короткой поэме одессита Эдуарда Багрицкого. |
| Эдуард Багрицкий: Стихотворения и поэмы | Революция, солдатом которой называл себя Багрицкий, стала для него датой подлинного поэтического (рождения, началом своего пути в русской поэзии. |
Багрицкий, Эдуард Георгиевич
Для начинающего копировать природу легко — вот от чего они предостерегают нас. С моей душой стряслась беда. С душой моей стряслась беда, Шуми левкой и резеда». Все понимают, что левкой не дуб и резеда не липа, шуметь они не могут. И всё-таки это хорошо, а почему хорошо, объяснить невозможно: такова поэзия. И, вспоминая Есенина, я всегда думаю: был поэт…» Игорь Субботин: «Поэт — лишь перо в руках окрылённой души. Но если пышность и этикет превращают людей в машины, то обязанность поэта — снова сделать из этих машин людей.
Эдуард Багрицкий родился 4 ноября 1895 года в Одессе. Революционные события не просто повлияли на становление личности юноши, они сделали из него поэта. Багрицкий добровольно вступил в ряды Красной Армии, воевал за освобождение Украины от банд атаманов Махно и Григорьева, писал агитстихи, листовки, воззвания.
В пакгаузах пустыхНет пищи крысам. И с каждым днем невнятнейТравой восходит тишина,И 02 Окончен путь тревожный и упорный,Штыки сияют, и полощет 07 Дух весны распаленный и новыйРаспирает утробу земли,По 02 О барабанщики предместий,Стучите детскою рукойПо коже гулкой. Ты рушишься камнями,Ты падаешь перед народом 02 — Где нам столковаться! Вы — другой народ!
Каждая часть — отдельный временной отрезок: 1. До войны. В феврале. После Октября. Интересной деталью является описание девушки, которое постоянно сводится к ее одежде. В начале акцент делается на платье, в конце появляется более низкое описание — «ночная рубашка». Герой ищет «в этом мире угол, где на гвоздике чистое полотенце, пахнет матерью», но не может найти. Революция забрала «родительский дом», который «светился язычками свечей и библейской кухни». Герой надругается над женщиной, не для чего-то, а за то, что: за робкость, за позор предков. Идет расчет за унижения народа. Насилие — показательное действо. Эдуард Багрицкий, фото Яндекс картинки Эдуард Багрицкий, фото Яндекс картинки По сути, новая жизнь в поэме ассоциируется с адом. Но есть утопическая надежда на то, что будет «лебедей влюбленное ячанье». Анна Ахматова в свое время назвала поэму «Февраль» «позорнейшим оплевыванием революции». Багрицкий же рассказывал Ф. Левину, что поэма отчасти автобиографична.
Оглавление:
Эдуард Багрицкий, Стихи русских поэтов классиков: Гудела земля от мороза и вьюг, Корявые сосны скрипели, По мерзлым окопам с востока на юг Косматые мчались метели. Здесь есть возможность читать онлайн «Эдуард Багрицкий: Стихотворения и поэмы» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию). Стихотворение носит автобиографический характер: оно отражает поездку Багрицкого на персидский фронт в 1917-1918 гг. Хамадан, Казвин, Решт, Энзели – города в северном Иране. Эпизоды обыска в незавершенной поэме Багрицкого «Февраль» – автобиографичны, исключая сцену изнасилования. Читать страницу 46 онлайн. Разговор с сыном Я прохожу по бульварам. Свист В легких деревьях. Гудит аллея. Орденом осени ржавый лист Силою ветра к груди приклеен. Сын мой! Исполнитель: Анатолий Багрицкий Продолжительность: 03:47 Размер: 8.66 МБ Качество: 320 kbit/sec Формат: mp3.
Оглавление:
| Эдуард Багрицкий ★ Стихотворения и поэмы читать книгу онлайн бесплатно | Стихи про февраль. Эротические, пошлые стихи о сексе. Стихи о работе, профессиях для детей. |
| Багрицкий. Февраль | Кажется, Багрицкий хотел продолжить поэму. Судьба не дала. Измученный астмой, он умер в феврале 1934 года, немного не дотянув до триумфального Первого съезда советских. |
| Багрицкий, Эдуард Георгиевич - ПЕРСОНА ТАСС | Так в феврале мы трудились, Чтоб победить в Октябре! |
Вы точно человек?
#Быков_рекомендует Поэма Эдуарда Багрицкого "Февраль": Вот я снова на этой земле. Содержание. Эдуард Багрицкий. Стихотворения. Суворов. Эдуард Багрицкий (1895-1934). 38-летнего поэта Эдуарда Багрицкого.
Такая судьба. Гл. 4. 7. Багрицкий
Читать страницу 46 онлайн. Разговор с сыном Я прохожу по бульварам. Свист В легких деревьях. Гудит аллея. Орденом осени ржавый лист Силою ветра к груди приклеен. Сын мой! Представляет собой итог многолетних размышлений Багрицкого о большевистской революции и его своего рода поэтическое завещание. Знакомая картинка, вошедшая в сознание ещё со времён, когда было прочитано стихотворение Багрицкого «Происхождение». Эдуард Багрицкий. Февраль. Вот я снова на этой земле. Я снова Прохожу под платанами молодыми, Снова дети бегают у скамеек, Снова море лежит в пароходном дыме.
«Февраль (Вот я снова на этой земле…)» Э. Багрицкий
Шагнешь — и свобода пред нами!.. С фабричных окраин, с фабричным гудком Шли толпы, покрытые сажей… К ним радостно полк выходил за полком, Покинув постылую стражу… Он плечи расправил, поднявшийся труд, Он вдаль посмотрел веселее… И красного знамени первый лоскут Над толпами вился и реял… На крышах еще не умолк пулемет, Поют полицейские пули… Ни шагу назад! Без оглядки вперед!
She wiped the panes with a rag...
Just like now, looking under the bonnet, In the weak shadow I saw eyes. She peered into vitrines, And there, amid transparent silks and jars Mysterious, unhuman, Was reflected her watery face... She paused by flowergirls, And her fingers chose a rose, that Was swimming in an enameled pot, Like a little terrycloth fish.
Шишова сравнивала коллег с волчатами — они не баловали друг друга похвалами. Однажды она прочла свое новое произведение. Багрицкий без комментариев высказался: «Очень хорошо». Остальные не проронили ни звука. Шишова подозрительно оглядела всех — она была уверена, что над ней издеваются. В «Зеленой лампе» на целые полчища слов налагали табу, выводили из употребления. Так, слова «красивый», «стильный», «стихийно» затаптывали, как окурки. Кто-то под шумок протащил в кружок слово «реминисценция».
Оно прижилось и уже побрякивало кое-где в разговоре. В один прекрасный день Багрицкий его убил. Расправился с ним в открытую, как честный враг: «Слова «реминисценция» не существует, говорите — «литературная кража», «воровство», «плагиат», наконец, если вам уж так нравится». Завершение в ноябре 1918 года австро-германской оккупации поэты отпраздновали с шиком. Это обеспечил бочонок спирта — трофей обменной операции Мити Ширмахера. Он обещал за него подошвенную кожу некоему лейтенанту германской армии. Зная, что час эвакуации вот-вот наступит, Митя не торопился с доставкой кожи. Дождавшись нужного момента, он буквально вырвал из рук немца заветный бочонок: «Глянь, там за углом стоит твоя тележка с кожей».
Лейтенант удрал, догоняя свою часть, а спиртом комбинатор поделился с поэтами. Их еще называли одесскими парижанами. Это общество начало образовываться не с 1907 года, как ошибочно ссылаются на мемуары Якова Перемена, а примерно с 1913-го. В сентябре 1917 года одесские художники-модернисты совместно с обществом «Искусство и революция» образовали «Союз деятелей искусства», куда вошел и «Коллектив поэтов». Творческая молодежь участвовала в совместных сатирических изданиях, например, в популярной «Бомбе», в «Яблочке», в альманахах модернистской поэзии, поэты выступали на поэтических утренниках, на открытии выставок «независимых» и расписывали кафе вместе с художниками. Душой мастеров кисти был Яков Перемен. Одесский Морозов и Щукин в одном лице, он отличался превосходным вкусом. Перемен вывез коллекцию одесских парижан в Палестину.
Прозвучавший 22 апреля 2010 года в нью-йоркских залах «Сотбис» удар молотка поставил точку: долгая сага закончилась — 86 работ одесских художников-модернистов начала XX века из собрания Якова Перемена купил украинский предприниматель. Сохранился шарж, на котором художники поставили шутливые надписи, построенные на игре слов из фамилии Перемена, на вывеске нарисованного музея и «перемен в живописи», как написано под портретом: с намеком на мечту Якова о музее в Палестине и поддержку новаторского искусства.
The colonial shop Smelled of burnt coffee, cinnamon, And in that odor, mixed with the wet rose, Over heaps of leaves in baskets, She seemed a wonderbird I now did my best to get out of active duty. How many banknotes flew Into the hands of the platoon scrivener! I plied my captains with the best of vodkas, Brought them tobacco and cured sides of pork... Like a nomad, I wandered between the districts.
историк, литературовед, писатель
- Февраль (Темною волей судьбины) - Эдуард Багрицкий - Стих-клаб
- Стихотворение…
- Ветер, песни и свобода
- Подпишись на наш телеграмм канал
- Эдуард Багрицкий — Февраль (Темною волей судьбины): Стих - Все Стихи
Багрицкий, Эдуард Георгиевич
На белых столиках 02 Шумели и текли народы,Вскипела и прошла волна —И ветер 03 Ал. Соколовскому Уже на крыше, за трубой,Под благосклонною 07 На воле — в лазури нежнойПрохладный день онемел…Судьба 03 I …По откосам виноградник Хлопочет листвою, Где бежит 010 Трудно дело птицелова: Заучи повадки птичьи, Помни 02 Здесь гулок шаг. В пакгаузах пустыхНет пищи крысам. И с каждым днем невнятнейТравой восходит тишина,И 02 Окончен путь тревожный и упорный,Штыки сияют, и полощет 07 Дух весны распаленный и новыйРаспирает утробу земли,По 02 О барабанщики предместий,Стучите детскою рукойПо коже гулкой.
Мы двое суток лежали в снегу. Никто не сказал: «Замёрз, не могу». Видели мы — и вскипала кровь — Немцы сидели у жарких костров. По чёрным деревьям всходил рассвет, По чёрным деревьям спускалась мгла… Но тихо лежи, раз приказа нет, 10 Минута боя ещё не пришла.
Сомнений в этом нет: мы ведь знаем его стихи о поэзии и романтике, где речь идет о зловещем предательстве Гумилева, к тому времени расстрелянного… Однако случилось то, что случилось.
И остался он в истории певцом революции, еврейской Одессы и автором «Думы про Опанаса», которую сегодня адекватно воспринять почти невозможно. Начать хотя бы с эпиграфа из поэмы Т. Шевченко «Гайдамаки» — безобидного с виду и параллельного рассуждениям Михаила Светлова в его «Гренаде», где упоминается тот же Шевченко. Только и с Украины исторические гайдамаки выгоняли евреев так же, как испанцы из Гренады. Поэтому следует задуматься над тем, сколь прихотливо глубинная еврейская струя влилась в советские комсомольские стихи. Перечтите поэму украинского классика: гайдамаки убивали поляков и жидов… Эта удивляющая общность двух комсомольских поэтов не должна удивлять. Достаточно обратиться к газетам и журналам конца 1920-х — начала 1930-х годов, как мы увидим, сколько совместных манифестов и статей подписали Багрицкий и Светлов.
Эдуард Багрицкий — Февраль Гудела земля от мороза и вьюг : Стих Эдуард Багрицкий — Февраль Гудела земля от мороза и вьюг : Стих Гудела земля от мороза и вьюг, Корявые сосны скрипели, По мерзлым окопам с востока на юг Косматые мчались метели… И шла кавалерия, сбруей звеня, В туман, без дороги, без счета… Скрипели обозы… Бранясь и стеня, Уныло топталась пехота… Походные фуры, где красным крестом Украшена ребер холстина… И мертвые… Мертвые… В поле пустом, Где свищет под ветром осина… Бессмысленно пули свистали во мгле, Бессмысленно смерть приходила… В морозном тумане, на мерзлой земле Народная таяла сила. А в городе грозном над охрою стен Свисало суконное небо… Окраины дрогли. Потемки и тлен — Без воздуха, крова и хлеба… А в черных окраинах выли гудки, И черные люди сходились… Но доступ к дворцам охраняли штыки, Казацкие кони бесились… А улицы черным народом шумят, Бушует народное пламя!
#Быков_рекомендует. Поэма Эдуарда Багрицкого "Февраль": Вот я снова на этой земле.
| Переплетение судеб: поэт Багрицкий, сестры Суок и художник Граббе - Russian DAZ | Свое стихотворение “Февраль”, Багрицкий написал в 1923 году, когда ему было 28 лет. В1926 году он написал еще один вариант стихотворения “Февраль” (Гудела земля от мороза и вьюг). |
| Эдуард Багрицкий, поэма «Февраль» | Эдуард Багрицкий. (настоящая фамилия — Дзю бин, Дзюбан; 22 октября (3 ноября) 1895, Одесса — 16 февраля 1934, Москва) — русский поэт, переводчик и драматург. |
| Поэма Эдуарда Багрицкого «Февраль» - aquilaaquilonis — ЖЖ | Эдуард Багрицкий "Пушкин". Читает Михаил Козаков. Памятник (1978) смотреть видео. Анализ стихотворения. Вот что нашлось на YouTube по этому запросу. Эдуард Багрицкий. |
Поэма Эдуарда Багрицкого «Февраль» - aquilaaquilonis — ЖЖ
А потом начинался бал — танцы под рояль до утра. Они вместе ходили в кино, смотрели многосерийный фильм «Парижские тайны». Садились в первых рядах — среди одесских мальчишек-«папиросников». Это была публика восторженная и благодарная. Она так вживалась в экран, что предупреждала героиню о приближении злодеев: «Бетина, тикай! Или напоминали: «Эй, гитару забыл».
Изредка появлялся главный герой «Железный Коготь» — у него действительно был протез в виде когтя. Лица его никто не видел. Вместе с Фиолетовым они демонстрировали «Эдины штучки»: Багрицкий, по-пиратски повязанный красным платком, с петлей на шее, изображал Фому-ягненка, идущего на виселицу, а Фиолетов с подушкой на животе — его беременную и вероломную подругу. Этот же красный платок участвовал в другой картине — Эдя повязывал им лицо, нахлобучивая кепи на глаза, поднимал воротник, вытягивал вперед руку и крючком выпускал палец. Он крался вдоль стены, как кошка.
Одесские литераторы подчеркнуто пренебрежительно относились к нужде. Одеты они были в потертые военного времени френчи и пиджаки, но забота об обуви представляла труднейшую проблему. Рынок отвечал астрономической цифрой стоимости «колес», как их тогда называли. Если ботинки рвались, над человеком нависала катастрофа, ибо все пределы починки и ремонта были давно превзойдены. Вся «проза» жизни превращалась в угрозу существованию.
Это касалось всего — от продуктов до топлива, одежды, обуви, белья, мыла, освещения… И вот, несмотря на все это, «Зеленая лампа» обустроила себе штаб на улице Петра Великого. Его назовут «Коллектив поэтов», и он просуществует до 1922 года. На Петра Великого в 1918-м пустую квартиру бежавших от революции буржуев самолично реквизировал некто Митя Ширмахер — человек, который на сегодняшнем языке «жил по понятиям». Он был хром, носил ортопедический сапог. Лицо имел бледное, один глаз был зеленый, другой — желтый.
Опираясь на палку и хромая, Митя предложил поэтам комнаты. Их было две, довольно обширные, обе с выходом на балкон. Двигаясь, Ширмахер ласково ощупывал рукой шелковую обивку кресел и большие атласные желтые портьеры. В комнатах сохранилась мягкая мебель и даже рояль. Мелких предметов, посуды, ваз не было — их начисто унесла волна эвакуации.
Но эрудиция Олеши тоже огромна. Шишова сравнивала коллег с волчатами — они не баловали друг друга похвалами. Однажды она прочла свое новое произведение.
Багрицкий без комментариев высказался: «Очень хорошо». Остальные не проронили ни звука. Шишова подозрительно оглядела всех — она была уверена, что над ней издеваются.
В «Зеленой лампе» на целые полчища слов налагали табу, выводили из употребления. Так, слова «красивый», «стильный», «стихийно» затаптывали, как окурки. Кто-то под шумок протащил в кружок слово «реминисценция».
Оно прижилось и уже побрякивало кое-где в разговоре. В один прекрасный день Багрицкий его убил. Расправился с ним в открытую, как честный враг: «Слова «реминисценция» не существует, говорите — «литературная кража», «воровство», «плагиат», наконец, если вам уж так нравится».
Завершение в ноябре 1918 года австро-германской оккупации поэты отпраздновали с шиком. Это обеспечил бочонок спирта — трофей обменной операции Мити Ширмахера. Он обещал за него подошвенную кожу некоему лейтенанту германской армии.
Зная, что час эвакуации вот-вот наступит, Митя не торопился с доставкой кожи. Дождавшись нужного момента, он буквально вырвал из рук немца заветный бочонок: «Глянь, там за углом стоит твоя тележка с кожей». Лейтенант удрал, догоняя свою часть, а спиртом комбинатор поделился с поэтами.
Их еще называли одесскими парижанами. Это общество начало образовываться не с 1907 года, как ошибочно ссылаются на мемуары Якова Перемена, а примерно с 1913-го. В сентябре 1917 года одесские художники-модернисты совместно с обществом «Искусство и революция» образовали «Союз деятелей искусства», куда вошел и «Коллектив поэтов».
Творческая молодежь участвовала в совместных сатирических изданиях, например, в популярной «Бомбе», в «Яблочке», в альманахах модернистской поэзии, поэты выступали на поэтических утренниках, на открытии выставок «независимых» и расписывали кафе вместе с художниками. Душой мастеров кисти был Яков Перемен. Одесский Морозов и Щукин в одном лице, он отличался превосходным вкусом.
Перемен вывез коллекцию одесских парижан в Палестину. Прозвучавший 22 апреля 2010 года в нью-йоркских залах «Сотбис» удар молотка поставил точку: долгая сага закончилась — 86 работ одесских художников-модернистов начала XX века из собрания Якова Перемена купил украинский предприниматель.
Поэт призывал отмести лирическую абстракцию. Он мечтал возродить поэму и стихотворный роман, хотел подкрепить композицию сюжетом и внести в лирику яркую политическую струю. В это время на конструктивистов началась очередная атака. Первый в бой ринулся «теоретик» лозунга нового гуманизма и защитник правых тенденций в пролетарской литературе А.
Лежнев, опубликовавший в «Новом мире» дискуссионную статью «Разговор в сердцах». Он заявил, что «Багрицкий — романтик, начавший линять». Потом подтянулась тяжёлая артиллерия. Не выдержав травли, Корнелий Зелинский отнёс в редакцию журнала «На литературном посту» покаянную статью «Конец конструктивизма», в которой заодно обругал и трёх своих бывших единомышленников — Сельвинского, Луговского и Багрицкого. Но Зелинский с разоблачениями опоздал. Луговской и Багрицкий успели уйти от Сельвинского ещё до публикации зубодробительного материала критика.
Поэтому от них вскоре все отстали, и оба поэта были приняты в РАПП. Более того, в конце 1930 года Багрицкому за правильное поведение дали жильё в новом писательском доме в проезде МХАТа. В 1932 году Багрицкий выпустил сразу два томика: сборник стихотворений «Победители» и книгу поэм «Последняя ночь». Официальная критика встретила их вполне благосклонно. Александр Фадеев даже поставил поэта в пример некоторым другим, неперестроившимся литераторам. Выступая в 1933 году на собрании московских стихотворцев, Фадеев сказал: «Укажу на работу такого талантливого поэта, как Багрицкий.
После книги «Юго-Запад», написанной — за некоторыми поправками — довольно ясно, просто и с большим эмоциональным напряжением… после этой книги Багрицкий, перестраиваясь для новых, более сложных и социально значимых тем, прошёл этап несколько «затруднённого» стиха. Недостаток понимания и освоения более передовой и социально значимой темы он в своей книге «Победители» старается прикрыть некоторым формальным изыском. Однако по мере освоения им нового содержания… он постепенно начал подходить к утраченной было простоте и эмоциональности стиха, о чём свидетельствует новая его книга «Последняя ночь». Правда, в первой поэме «Последняя ночь» Багрицкий, мне кажется, ещё не полностью осознаёт, что он хочет сказать, в поэме имеются туманности… Вторая поэма — «Человек предместья», где дан портрет собственника, и дан с большой силой понимания его, — вторая поэма гораздо проще, свободнее. Но насколько Фадеев искренне всё это говорил? Да, Багрицкий и в «Человеке предместья», и в «Смерти пионерки» в угоду властям через колено ломал старые устои, заставляя своих героев отказаться от прошлого.
Однако разве это то, чем стоит гордиться?..
Так в феврале мы трудились, Чтоб победить в Октябре! Эдуард Георгиевич Багрицкий Предлагаем подписаться на наш Telegram а также посетить наши самые интересный разделы Стихи , Стихи о любви , Прикольные картинки , Картинки со смыслом , Анекдоты , Стишки Пирожки. И ещё немного о поэзии... Поэзия совершенно неотделима от психологии личности.
Читая сегодня стихотворения прошлых лет, мы можем увидеть в них себя, понять заложенные в них переживания, потому что они важны и по сей день.
Вы точно человек?
Несбывшееся пророчество финала поэмы “Февраль“ свидетельствует о глубоком понимании Багрицким сути исторической и духовной миссии евреев. Темною волей судьбины (Взгляд ее мрачен и слеп) Остановились машины, Высохшим сделался хлеб Читать бесплатно онлайн на Ryfma. Читать страницу 46 онлайн. Разговор с сыном Я прохожу по бульварам. Свист В легких деревьях. Гудит аллея. Орденом осени ржавый лист Силою ветра к груди приклеен. Сын мой!
Возвращаясь к Багрицкому
- Песни на стихотворение:
- Эдуард Багрицкий: Стихотворения и поэмы
- #Быков_рекомендует Поэма Эдуарда Багрицкого "Февраль": Вот я снова на этой земле... | ВКонтакте
- Эдуард Багрицкий: другие книги автора
Эдуард Багрицкий
И всё-таки это хорошо, а почему хорошо, объяснить невозможно: такова поэзия. И, вспоминая Есенина, я всегда думаю: был поэт…» Игорь Субботин: «Поэт — лишь перо в руках окрылённой души. Но если пышность и этикет превращают людей в машины, то обязанность поэта — снова сделать из этих машин людей. Какие знаки различия носит Медный Всадник? Огонь этот жжет, греет и освещает Настоящий поэт сам невольно и страданьем горит, и жжет других, и в этом все дело. Стихи делают из слов. Если человек не растеряет этот дар на протяжении долгих трезвых лет, то он поэт или писатель.
Критик, о котором я упоминал выше в связи с предисловием к постперестроечному изданию Багрицкого, ни словом не обмолвился о поэме «Февраль», хотя не заметить её невозможно, даже из-за её объёма, это одно из самых крупных произведений поэта. Но я понял незадачливого ремесленника от литературы: упомяни он «Февраль», и придётся снять все упрёки в схематизме, ведь более сложного и насыщенного произведения трудно отыскать в русской поэзии тридцатых годов прошлого века. Начинается повествование с жизни в дореволюционной Одессе. Еврейский мальчик утонул в тяжёлом чуждом ему быте, в нищете, робости и собственных комплексах неполноценности.
Одна отрада у него — любовь к птицам, эта любовь — своеобразное бегство от действительности в выдуманный, почти волшебный мир. А как это написано!
Шагнешь — и свобода пред нами!.. С фабричных окраин, с фабричным гудком Шли толпы, покрытые сажей… К ним радостно полк выходил за полком, Покинув постылую стражу… Он плечи расправил, поднявшийся труд, Он вдаль посмотрел веселее… И красного знамени первый лоскут Над толпами вился и реял… На крышах еще не умолк пулемет, Поют полицейские пули… Ни шагу назад! Без оглядки вперед!
А тело Как будто приковалось к скамейке. И встать невозможно… Бездельник! А девушка уже вышла на площадь, И в тёмно-сером кругу музеев Платье её, летящее с ветром, Казалось тоньше и зеленее… Я оторвался с таким усильем, Как будто накрепко был привинчен К скамье. Оторвался - и без оглядки Выбежал за нею на площадь. Всё, о чём я читал ночами, Больной, голодный, полуодетый, - О птицах с нерусскими именами, О людях неизвестной планеты, О мире, в котором играют в теннис, Пьют оранжад и целуют женщин, - Всё это двигалось предо мною, Одетое в шерстяное платье, Горящее рыжими завитками, Покачивающее полосатым ранцем, Перебирающее каблучками… Я положу на плечо ей руку: «Взгляни на меня! Я - твоё несчастье! Я обрекаю тебя на муку Неслыханной соловьиной страсти! Я её догоняю. Ещё немного Напрягусь - мы зашагаем рядом… Я козыряю ей, как начальству, Что ей сказать? Я сидел в окопах!.. Она молчит. Она даже глазом Не поведёт. Она убыстряет Шаги. А я рядом бегу, как нищий, Почтительно нагибаясь. Где уж Мне быть ей равным!.. Я как безумный Бормочу какие-то фразы сдуру… И вдруг остановка… Она безмолвно Поворачивает голову - я вижу Рыжие волосы, сине-зелёный Глаз и лиловатую жилку На виске, дрожащую в напряженьи… «Уходите немедленно», - и рукою Показывает на перекресток… Вот он - Поставленный для охраны покоя - Он встал на перепутье, как царство Шнуров, начищенных блях, медалей, Задвинутый в сапоги, а сверху - Прикрытый полицейской фуражкой, Вокруг которой кружат в сияньи, Жёлтом и нестерпимом до пытки, Голуби из святого писанья И тучи, закрученные как улитки… Брюхатый, сияющий жирным потом Городовой. С утра до отвала Накачанный водкой, набитый салом…. Студенческие голубые фуражки; Солдатские шапки, треухи, кепи; Пар, летящий из мёрзлых глоток; Махорка, гуляющая столбами… Круговорот полушубков, чуек, Шинелей, воняющих кислым хлебом, И на кафедре, у большого графина - Совсем неожиданного в этом дыме - Взволнованный человек в нагольном Полушубке, в рваной косоворотке Кричит сорвавшимся от напряженья Голосом и свободным жестом Открывает объятья… Большие двери Распахиваются. Из февральской ночи Входят люди, гримасничая от света, Топчутся, отряхают иней С полушубков - и вот они уже с нами, Говорят, кричат, подымают руки, Проклинают, плачут. Сопенье, кашель, Толкотня. На хорах трещат перила Под напором плеч. И, взлетая кверху, Пятерни в грязи и присохшей крови Встают, как запачканные светила… В эту ночь мы пошли забирать участок… Я, мой товарищ студент и третий - Рыжий приват-доцент из эсеров. Кровью мужества наливается тело, Ветер мужества обдувает рубашку. Юность кончилась… Начинается зрелость… Грянь о камень прикладом! Сорви фуражку! Облик мира меняется. Нынче утром Добродушно шумели платаны. Море Поселилось в заливе. На тихих дачах Пели девушки в хороводах. В книге Доктор Брэм отдыхал, прислонив централку К валуну. Мой родительский дом светился Язычками свечей и библейской кухней… Облик мира меняется… Этой ночью Гололедица покрывает деревья, Сучья лезут в глаза, как живые. Море Опрокинулось над пустынным бульваром. Пароходы хрипят, утопая. Дачи Заколочены. На пустынных террасах Пляшут крысы. И Брэм, покидая книгу, Подымает ружьё на меня с угрозой… Мой родительский дом разворован. Кошка На холодной плите поднимает лапки… Юность кончилась нынче… Покой далече… Ноги шлепают по воде. Подыми воротник и закутай плечи! Что же! Надо идти! Не горюй, приятель! Суетливая перебранка Воронья на акациях. Из прорвы Катящие в ацетиленовом свете Мотоциклисты. И снова чёрный Туннель - без конца и начала. Ветер, Бегущий неизвестно куда. По лужам Шагающие патрули. И снова - Дождь.