Это должно было стать крахом существующего международного порядка. Случилось так, что «Европейский концерт» окончательно раскололся вдребезги на наковальне Восточного вопроса. В 1854 году впервые со времен Наполеона великие державы участвовали в войне. Система «европейского концерта» международных отношений возникла в ходе работы Венского конгресса 1814-1815 гг. и окончательно закрепила то состояние, в котором оказалась Европа после окончания Наполеоновских войн и заложила следующие основные принципы. После объединения Германии канцлер Германии Отто фон Бисмарк стремился возродить Европейский концерт, чтобы защитить завоевания Германии и обеспечить ее ведущую роль в европейских делах.
«КОНЦЕРТ ДЕРЖАВ»
После Венского конгресса Европа пережила самый продолжительный период мира за всю свою историю. В течение 40 лет не было ни одной войны с участием великих держав, а после Крымской войны 1854 года мировых войн не было еще 60 лет. Достигнутое в Вене урегулирование до такой степени точно соответствовало плану Питта, что когда Каслри представил его парламенту, то приложил проект первоначального британского предложения, чтобы продемонстрировать, насколько близко оно к тексту окончательного документа. Как ни парадоксально, но этот международный порядок, который создавался со всей очевидностью более всего ради баланса сил, чем любой из предыдущих и последующих порядков, менее всего опирался на силу для его поддержания. Это уникальное состояние дел было обусловлено отчасти тем, что равновесие было так хорошо рассчитано, что его можно было разрушить только усилием такой мощи, установить которую было слишком трудно. Но самой важной причиной было то, что страны континента были связаны друг с другом чувством общности ценностей. Речь шла не только о физическом, но и о моральном равновесии. Сила и справедливость гармонично дополняли друг друга. Баланс сил уменьшает возможности применения силы; разделяемое всеми чувство справедливости уменьшает желание применить силу. Международный порядок, не рассматриваемый как справедливый, рано или поздно столкнется с вызовами. Но степень восприятия народом справедливости того или иного мирового порядка настолько же зависит от характера его внутренних институтов, насколько и от его оценки тактических внешнеполитических вопросов.
По этой причине совместимость между внутренними институтами является подкреплением для дела мира. Как бы иронично это ни выглядело, но Меттерних оказался предвестником Вильсона. Он также верил, что разделяемая всеми концепция справедливости является предпосылкой создания международного порядка, несмотря на то, что его представление о справедливости было диаметрально противоположно тому, которого придерживался Вильсон и которое он в XX веке пытался конституировать в той или иной форме. Создание общего баланса сил оказалось сравнительно простым делом. Государственные деятели следовали плану Питта, как по чертежу архитектора. С учетом того, что идея национального самоопределения тогда еще не была изобретена, участники конгресса меньше всего были заинтересованы в выкраивании этнически однородных государств из территорий, отбитых у Наполеона. Австрия усилила свои позиции в Италии, а Пруссия в Германии. Голландская республика заполучила Австрийские Нидерланды по большей части нынешнюю Бельгию. Франция вынуждена была отдать все свои завоевания и вернуться к «старым границам», в которых она существовала накануне революции. Россия заполучила центральную часть Польши.
В соответствии с принципом отказа от территориальных приобретений на континенте Великобритания ограничилась приобретением мыса Доброй Надежды на южной оконечности Африки. С точки зрения британской концепции мирового порядка проверкой действенности системы баланса сил являлся уровень совершенства исполнения отдельными нациями ролей, отведенных им согласно генеральному плану, — примерно так же Соединенные Штаты стали рассматривать свои союзы в период после Второй мировой войны. Во время претворения в жизнь этого подхода Великобритания, когда речь зашла о странах Европейского континента, столкнулась лицом к лицу с теми же расхождениями во взглядах на будущее, как и Соединенные Штаты стали рассматривать свои союзы во время холодной войны. Поскольку страны просто не воспринимали свои цели всего лишь винтиками системы безопасности. Безопасность делает возможным существование государств, но не является ни единственной, ни даже главной их целью. Австрия и Пруссия больше не воспринимали себя «огромными массами», как позднее Франция вовсе не воспринимала НАТО с точки зрения инструмента разделения труда. Всеобщий баланс сил очень мало значил для Австрии и Пруссии, если он в то же самое время не был связан с оценкой соответствующим образом их собственных особых и сложных отношений или не принимал во внимание исторические роли этих стран. После провала попытки Габсбургов добиться гегемонии в Центральной Европе во время Тридцатилетней войны Австрия оставила попытки подчинить себе всю Германию. В 1806 году существовавшая лишь номинально Священная Римская империя была упразднена. Но Австрия все равно видела себя первой среди равных и была преисполнена решимости не дать возможности ни одному из остальных германских государств, особенно Пруссии, перенять историческую роль Австрии.
И у Австрии были все основания быть начеку. С тех самых пор как Фридрих Великий захватил Силезию, претензии Австрии на лидерство в Германии был брошен вызов со стороны Пруссии. Жесткая дипломатия, увлеченность военным искусством и высокоразвитое чувство дисциплины в течение столетия вывели Пруссию из разряда второстепенного княжества на неплодородной Северо-Германской низменности и превратили ее в королевство, которое, даже будучи самым малым из числа великих держав, стало в военном отношении вровень с самыми грозными. Его странным образом оформленные границы простирались через Северную Германию от местами польского востока до в некоторой степени латинизированной Рейнской области отделенной от основной прусской территории Ганноверским королевством. И это придавало прусскому государству всепоглощающее чувство возложенной на него национальной миссии — пусть даже не ради достижения какой-то высшей цели, а только ради защиты собственных расчлененных на части территорий. Как отношения между этими двумя крупнейшими германскими государствами, так и их взаимоотношения с другими немецкими государствами являлись ключевыми для европейской стабильности. И действительно, по крайней мере, с момента окончания Тридцатилетней войны внутреннее устройство Германии ставило перед Европой одинаковую дилемму: всякий раз, когда Германия была слабой и раздробленной, она была предметом искушения своих соседей, особенно Франции, и экспансионизма с их стороны. В то же самое время перспектива германского объединения приводила в ужас соседние государства, что продолжается вплоть до нынешнего времени. Страхи Ришелье по поводу того, что объединенная Германия сможет господствовать над Европой и превзойти по могуществу Францию, предвосхитил один британский обозреватель, так писавший в 1609 году: «…в том, что касается Германии, то, полностью находясь под властью одного монарха, она наводила бы ужас на всех остальных» [84]. Исторически с точки зрения европейского мира эта страна всегда была либо слишком слаба, либо слишком сильна.
Архитекторы Венского конгресса осознавали, что ради достижения мира и стабильности в Центральной Европе им следует переделать сотворенное Ришелье в 1600-х годах. Ришелье способствовал тому, чтобы Центральная Европа была слабой и раздробленной, что постоянно вызывало у Франции искушение завладеть этими землями и превратить их в самый настоящий плацдарм французской армии. И, таким образом, собравшиеся в Вене государственные деятели занялись укреплением, но не объединением Германии. Австрия и Пруссия были ведущими германскими государствами, затем следовал ряд средних по размеру государств, — среди них Бавария, Вюртемберг и Саксония, — которые были укрупнены и усилены. Созданный в целях защиты против общего внешнего агрессора, Германский союз оказался гениальным творением. Он был слишком сильным для нападения на него Франции, но слишком слабым и децентрализованным, чтобы угрожать соседям. Союз уравновешивал превосходящую военную силу Пруссии в противовес превосходящему престижу и легитимности Австрии. Целью Союза было предотвратить объединение Германии на национальной основе, сохранить троны различных немецких князей и монархов и предупредить французскую агрессию. И по всем этим пунктам цель была успешно достигнута. Имея дело с побежденным противником, победители, разрабатывающие мирное урегулирование, обязаны осуществить переход от жизненно важной для победы непримиримости к примирению, необходимому для достижения длительного мира.
Карательный мир делает заложником весь международный порядок, поскольку накладывает на победителей, истощенных тяготами войны, задачу сдержать страну, преисполненную решимости подорвать урегулирование. Любая чувствующая себя обиженной страна уверена, что сможет почти автоматически рассчитывать на поддержку недовольной побежденной стороны. Это станет проклятием Версальского договора. Победители на Венском конгрессе, как и победители во Второй мировой войне, подобной ошибки не совершили. Нелегко было проявить великодушие к Франции, пытавшейся в продолжение полутора столетий добиваться господства над Европой, армии которой стояли лагерем на территории соседей в течение четверти века. Тем не менее государственные деятели в Вене пришли к выводу, что в Европе станет безопаснее, если Франция будет скорее относительно довольна, чем раздражена или недовольна. Францию лишили завоеванных земель, но пожаловали ей «старые», то есть дореволюционные границы, даже несмотря на то, что их пределы включали в себя значительно большие территории, чем те, которыми управлял Ришелье. Каслри, министр иностранных дел державы, являвшейся наиболее непримиримым врагом Наполеона, так объяснял этот шаг: «Продолжающиеся эксцессы во Франции, несомненно, могут подтолкнуть Европу… пойти на какие-то формы расчленения… [но] пусть лучше союзники воспользуются нынешним шансом для обеспечения передышки, которая так требуется всем державам Европы… при наличии гарантии того, что если их постигнет разочарование… то они вновь возьмутся за оружие, не только обладая выгодными позициями, но и имея в своем распоряжении ту самую моральную силу, которая одна только и сможет удержать воедино подобную конфедерацию…» [86] К 1818 году Франция уже вошла в созданную конгрессом систему и стала участвовать в периодически собиравшихся европейских конгрессах, которые приблизились за целых полстолетия к подобию правительства Европы. Будучи убежденной в том, что различные страны уже поняли свои собственные интересы настолько, чтобы защищать их в случае какого-либо вызова, Великобритания вполне могла бы довольствоваться этим и оставить все как есть. Британцы были уверены, что не потребуется никаких формальных гарантий или какого-то особенного дополнения к анализу, сделанному с позиций здравого смысла.
Страны Центральной Европы, однако, ставшие жертвами полуторавековых войн, настаивали на ощутимых гарантиях. В частности, Австрия стояла перед лицом опасностей, непонятных для Великобритании. Являясь наследием феодальных времен, Австрия представляла собой многоязычную империю, объединившую множество народов бассейна Дуная вокруг исторических владений в Германии и Северной Италии. Зная о росте противоречивых тенденций либерализма и национализма, угрожавших самому ее существованию, Австрия стремилась сплести сеть из моральных запретов для предотвращения испытаний на прочность. Непревзойденное мастерство Меттерниха проявилось в том, что ему удалось побудить ключевые страны подчинить свои разногласия пониманию общности разделяемых ценностей. А Талейран так высказался о важности наличия некоего принципа сдержанности: «Если… минимум сил сопротивления… равнялся бы максимуму сил агрессии… налицо было бы подлинное равновесие. Но… истинное положение дел допускает только такое равновесие, которое является искусственным и нестабильным и которое может длиться лишь в течение такого срока, пока определенные крупные государства вдохновлены чувством умеренности и справедливости» [87]. По окончании Венского конгресса соотношение между балансом сил и разделяемыми всеми чувствами легитимности нашло отражение в двух документах: об образовании Четверного союза, состоявшего из Великобритании, Пруссии, Австрии и России, и Священного союза, членство в котором ограничивалось тремя так называемыми «восточными дворами» — Пруссией, Австрией и Россией. В начале XIX века на Францию смотрели с таким же страхом, как на Германию в XX веке, — как на неизменно агрессивную и по своей природе дестабилизирующую силу. В силу этого собравшиеся в Вене государственные деятели создали Четырехсторонний альянс, предназначенный для того, чтобы при помощи преобладающей силы задушить в зародыше любые агрессивные французские тенденции.
Если бы заседавшие в Версале победители создали подобный альянс в 1918 году, мир, возможно, так бы и не переживал страдания Второй мировой войны. Священный союз был совершенно иным; Европа не видела подобных документов с тех пор, как почти два столетия назад Фердинанд II покинул трон Священной Римской империи. Он был предложен русским царем, который никак не мог отказаться от самозваной миссии по перекройке системы международных отношений и изменению состава ее участников. В 1804 году Питт свел на нет предложенный им крестовый поход во имя установления либеральных институтов. К 1815 году Александра переполняло чувство победы, чтобы от него так легко можно было отмахнуться, — независимо от того, что его нынешний крестовый поход был точно противоположен тому, что он отстаивал 11 лет назад. Теперь Александр оказался пленен религией и консервативными ценностями. И он уже предлагал не что иное, как полную перестройку международной системы, основанной на той предпосылке, что «курс, ранее принятый державами во взаимных отношениях, должен быть фундаментально изменен, и что срочно необходимо заменить его порядком вещей, основанным на возвышенных истинах вечной религии нашего Спасителя [88]. Австрийский император шутил, что недоумевал, где стоит обсуждать эти идеи: на совете министров или в исповедальне. Но он также знал, что не может ни присоединиться к крестовому походу царя, ни отвергнуть его, дав тем самым Александру повод действовать в одиночку, оставляя Австрию без союзников лицом к лицу с либеральными и национальными течениями того времени. Именно по этой причине Меттерних трансформировал проект царя в то, что стало известно как Священный союз, в котором религиозный фактор трактовался как обязательство поставивших подпись под договором сохранять внутренний статус-кво в Европе.
Впервые в современной истории европейские державы взяли на себя общую миссию. Ни один британский государственный деятель никогда бы не позволил себе ввязаться в дело, устанавливающее общее право — фактически обязательство — вмешиваться во внутренние дела других государств. Каслри назвал Священный союз «произведением возвышенного мистицизма и полной бессмыслицы» [89]. Меттерних, однако, увидел в нем возможность обязать царя опираться на законное правление и, что самое главное, удерживать его от одностороннего бурного миссионерского экспериментирования без каких-либо сдерживающих элементов. Священный союз объединил консервативных монархов в борьбе с революцией, но он также обязал их действовать согласованно и совместно, что реально давало Австрии теоретическое право вето в отношении авантюр готового все удушить русского союзника. Так называемый «Европейский концерт» предполагал, что сопоставимые по своему уровню страны решали бы вопросы, касающиеся всеобщей стабильности, на основе консенсуса. Священный союз явился наиболее своеобразным аспектом венского урегулирования. Его возвышенное название отвлекало внимание от его реального значения, заключавшегося в привнесении некоего элемента нравственного ограничения во взаимоотношения великих держав. Проявленная ими кровная заинтересованность в сохранении своих внутренних институтов заставила континент избегать конфликтов, на которые в предыдущем столетии они бы пошли как на само собой разумеющееся дело. Было бы большим упрощением, однако, утверждать, что наличие сравнимых внутренних институтов гарантирует само по себе мирный баланс сил.
В XVIII веке все правители стран континента управляли в силу божественного права — их внутренние институты были весьма и весьма сопоставимы. И тем не менее эти самые правители руководствовались чувством полной уверенности в своем постоянном существовании и вели бесконечные войны друг с другом как раз именно потому, что считали свои внутренние структуры неприкасаемыми. Вудро Вильсон был не первым, кто считал, что природа внутренних институтов определяет поведение государства в международном плане. Меттерних полагал то же самое, однако он исходил из абсолютно противоположных по характеру и содержанию доводов. В то время как Вильсон считал демократии миролюбивыми и рациональными в силу самой своей природы, Меттерних называл их опасными и непредсказуемыми. Видя страдания, которые республиканская Франция принесла Европе, Меттерних отождествлял мир с законным правлением. Он ожидал, что коронованные главы древних династий если и не удержат мир, то, по крайней мере, сохранят базовую структуру международных отношений. Таким образом, легитимность становилась цементом, скрепляющим здание международного порядка. Разница между подходами Вильсона и Меттерниха к вопросам внутренней справедливости и международного порядка играет главную роль в понимании противоположных друг другу воззрений Америки и Европы. Вильсон ратовал за принципы, воспринимаемые им как революционные и новые.
Меттерних стремился проводить в жизнь те ценности, которые он считал древними.
Лига не смогла предотвратить Вторую мировую войну, так же как «Концерт» не смог предотвратить предыдущую мировую войну. Это следующая всемирная организация, Организация Объединенных Наций, представляла собой значительный отход, по крайней мере, в принципе и в теории, если в меньшей степени на практике. Хотя предотвращение войны остается фундаментальной целью, это, возможно, вторично по сравнению с созданием более мирного мира с помощью таких инициатив, как ЮНЕСКО, которые направлены на «создание защиты мира в умах людей». Он также признает, что в конечном итоге именно люди мира, а не страны, потребуют мира и отвергнут насилие. Преамбула Устава начинается словами «мы, народы». Он утверждал, что мир и стабильность в мире, подверженном конфликтам, лучше всего гарантированы путем обеспечения баланса силы и мощи.
В контексте «холодной войны» это означало баланс сил между западными союзниками и коммунистическим блоком. Он писал: «Безопасность внутреннего порядка основывается на силе перевеса авторитета, безопасность международного порядка - в балансе сил и, по его выражению, в равновесии... Но она построена во имя легитимизирующего принципа». Однако две великие державы зависели от вероятности взаимно гарантированного уничтожения, если они тоже нападут. Обе стороны поддерживали крупную и дорогую армию; всегда присутствовала идея, что любой из них применит силу в случае необходимости. Менталитет был скорее оборонительным, чем агрессивным, но обе стороны считали себя военной державой. Считалось, что мир поддерживается угрозой войны, поэтому обладание и улучшение средств ведения войны оставалось доминирующей политической целью.
На этот счет ведутся споры, но для нас важно появление договорных основ, права. Киссинджер в своем получившем широкую известность исследовании, посвященном Венскому конгрессу , - обычно является результатом не стремления к миру, а признанной всеми легитимности, означающей международное соглашение о природе рабочих договоренностей и о допустимых целях и методах внешней политики. Она подразумевает признание ограничений, налагаемых международным порядком, всеми основными державами" Kissinger H. A World Restored. Особой исторической гранью стало изобретение самоубийственного ядерного оружия. Отсюда - сознательное и интуитивное стремление большинства великих держав особенно держав, удовлетворенных сложившимся статус-кво и большинства членов международного сообщества продлить период мирного развития, оградить барьерами путь, ведущий к новой кровопролитной, разрушительной и, в конечном счете, самоубийственной после появления ядерного оружия войне между великими державами, урегулировать международные противоречия и прежде всего противоречия между великими державами невоенными средствами, прежде всего посредством превращения разнородного международного сообщества в эффективно функционирующую систему. Таким образом, исходя из собственных интересов, государства стали сознательно налагать определенные ограничения на свою внешнеполитическую деятельность, прошли исторический водораздел, отделяющий хаос от порядка.
Ограничения, упорядочивающие международные отношения и делающие их относительно стабильными и предсказуемыми, следует впервые и со всей определенностью называть системой международных отношений. Ведь всякое государство, достигшее определенного уровня развития, заинтересовано прежде всего в стабильности и предсказуемости своего положения в мире. Эту стабильность и предсказуемость могла ему гарантировать лишь действующая по определенным правилам система международных отношений. Поэтому государства оказались склонными в той или иной степени поступиться долей свободы своего внешнеполитического поведения ради того, чтобы гарантировать функционирование общей системы. Из чего же состоит структурная организация системы? Именно они вырабатывают действующие в каждый конкретный момент правила международного поведения и следят за соблюдением этих правил. Леви, "в любой анархической системе международных отношений существует иерархия действующих лиц, определяемая на основе мощи...
Наиболее могущественные государства - великие державы - определяют структуру, основные процессы и общую эволюцию системы самое главное, великая держава обладает высоким уровнем военных возможностей и относительной самодостаточностью с точки зрения военной безопасности. Великие державы, в основном, неуязвимы к военным угрозам со стороны стран, не являющихся державами, и должны бояться только других великих держав. Кроме того, великие державы могут проецировать свою военную мощь за пределы своих границ и проводить как наступательные, так и оборонительные военные операции". В свою очередь, Р. Гилпин обращает внимание на фактор военного престижа. Он считает, что великодержавное "право управлять" определяется, прежде всего, "победой в последней войне за гегемонию и продемонстрированной способностью распространять свою волю на другие государства" Gilpin R. War and Change in World Politics.
Все специалисты в области международных отношений признают стабилизирующий, благотворный для международного сообщества характер этого обстоятельства, они расходятся только в определении того момента, когда именно дипломатические привилегии великих держав и, следовательно, система международных отношений, основанная на их гегемонии, начали кодифицироваться. Бриджем и Р. Булленом: "На протяжении столетия между Венским конгрессом и началом первой мировой войны международные отношения в Европе в основном определялись пятью великими державами: Австрией после 1867 г. На протяжении девятнадцатого столетия европейские великие державы претендовали на обладание особыми правами и ответственностью, которыми они не собирались делиться с другими государствами. Они обычно консультировались по ключевым вопросам друг с другом, но не с малыми государствами. Они считали себя стражами мира в Европе, и они брали на себя ответственность за поддержание порядка в соседних с ними государствах" Bridge F. Разумеется, полного равенства нет и среди великих держав.
И среди них выделяются державы-лидеры, превосходящие по своей военной и экономической мощи других членов привилегированного клуба великих держав. Такие страны-лидеры называются гегемонами. Именно на них, в силу их статуса и роли в международных отношениях, лежит ответственность за: обеспечение стабильности системы международных отношений; обеспечение поступательного и устойчивого развития мирохозяйственных связей. Кохейн Robert Keohane , Р. Гилпин Robert Gilpin , О. Холсти Ole Holsti , Дж. Икенбери G.
John Ikenberry и др. С точки зрения сторонников этой теории, именно гегемон определяет структуру международных отношений, поскольку превосходит другие страны, в том числе и великие державы, по своей военной, технологической и экономической мощи. Однако гегемон - это не деспот, насильно навязывающий свою волю другим странам. Устанавливаемый гегемоном порядок должен быть выгоден или хотя бы приемлем для других членов международного сообщества. Только готовность большинства других великих держав мириться с установленными гегемоном международными режимами позволяет последнему сохранять свое лидерство на мировой арене. Могущественнейший в мире британский флот и сильнейшая британская экономика - все это в любой момент могло быть использовано против любой державы, покушавшейся на европейское равновесие, будь то наполеоновская Франция, николаевская Россия или кайзеровская Германия. Но не только и не столько в защите означенного равновесия заключалась гегемонистская функция Великобритании.
Не меньшее а, может, и большее значение имели британская торговля, промышленность и финансы для роста мировой экономики. Именно во времена "европейского концерта" окончательно сформировался мировой рынок сначала - товаров, а потом и капиталов , и Англия сыграла решающую роль в его формировании. И до тех пор, пока британские промышленные стандарты играли лидирующую роль в промышленной революции, а британский фунт оставался основным средством международных расчетов, Лондон мог не беспокоиться за свою лидирующую роль в мировых делах.
Скорее, наоборот, в противоположность их собственному прагматизму и корыстной расчетливости он видел себя в роли благодетеля Европы и учредителя порядка, основанного на идеалах христианской нравственности, великодушия и справедливости. Но присоединение Польши многие его современники, в том числе из окружения самого императора, считали стратегической ошибкой.
Александр I был, несомненно, выдающейся, но очень сложной личностью. Он понимал, что в Европе нельзя повсеместно восстановить прежние абсолютистские порядки. Например, он предполагал дать Польше такую Конституцию и гражданские права, о которых другие подданные Российской империи не могли и мечтать. И в то же время своей рукой написал проект договора о создании охранительного Священного союза, санкционировал подавление революции в Испании и создание аракчеевских военных поселений в самой России. Но не слишком ли часто мы судим о поступках исторических фигур с позиций современности или на основе знания того, что произошло после их смерти и о чем они не могли знать?
Кузнецов: Историки критиковали Венскую систему за то, что она не оправдала национально-освободительных чаяний, возникших в ходе борьбы с Наполеоном, и не предотвратила волну революций, прокатившуюся затем по Европе. Но участники Венского конгресса были людьми своего времени. Они действовали в интересах монархов, а не народов. Государство и его внешняя политика сливались в их сознании с персоной монарха, а свою деятельность они рассматривали как личное служение его «священной особе». По свидетельству А.
Горчакова, его предшественник на посту министра иностранных дел России граф К. Нессельроде, один из видных деятелей конгресса, говорил, что он вообще не знает, что такое Россия, для него существует только император. Тем не менее дипломаты того времени проявляли дальновидность и политический реализм. Например, заложенный в основу Венской системы принцип легитимизма не сводился лишь к восстановлению «законных» монархий. Да и применялся он не всегда и не везде.
В более широком смысле легитимизм означал, что основой европейской стабильности должна быть законность, то есть уважение к праву, как внутри государств, так и в их взаимных отношениях. По сути, это те ценности, дефицит которых существует и в современном мире. Ведь из некоторых книг и мемуаров может создаться впечатление, что его участники только и делали, что танцевали и веселились на балах. Когда же они работали? Кузнецов: В самом деле, Венский конгресс отличался небывалым внешним блеском, который в воображении современников даже несколько затмил его политические итоги.
Европа еще не видела такого собрания императоров и королей, принцев и владетельных князей, министров и дипломатов. В глазах сторонних наблюдателей и просто любопытствующих - а таких в Вену съехалось великое множество - он выглядел как нескончаемая череда празднеств, балов, маскарадов, «живых картин», торжественных обедов, фейерверков, охот и военных парадов. Все это стоило огромных денег австрийской казне, но было скорее театральным занавесом, скрывавшим реальное содержание конгресса. Согласно Парижскому мирному договору 1814 года, на конгресс имелось в виду пригласить все страны, принимавшие участие в войне с той и другой стороны, то есть, по существу, все государства Европы. Однако другая, секретная статья того же договора предусматривала, что все вопросы послевоенного урегулирования решит между собой «четверка» союзных держав.
Всем остальным предоставлялось только право ратифицировать эти решения. Из-за этого противоречия четкого регламента проведения конгресса разработано не было. Настоящие переговоры шли за его кулисами. Пока другие предавались светским увеселениям, дипломаты союзных держав ежедневно собирались в резиденции Меттерниха там и сейчас находится офис австрийского канцлера и вели напряженную работу. Она проходила в нескольких тематических комитетах, а главную роль играл «комитет пяти» в составе представителей России, Австрии, Пруссии, Англии и Франции.
Он фактически и был «реальным» Венским конгрессом. Но для обсуждения общеевропейских вопросов время от времени собирался «комитет восьми», включавший также Испанию, Португалию и Швецию, то есть все страны, подписавшие Парижский мирный договор 1814 года. Именно заседание «Комитета восьми» изображено на знаменитой картине художника Ж.
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
- Поиски баланса
- Навигация по записям
- Последние вопросы
- Презентация "Европейский концерт" (8 класс) по истории – скачать проект
- Введи почту и скачай архив со всеми файлами
- Презентация на тему "ЕВРОПЕЙСКИЙ КОНЦЕРТ" - презентации по Истории скачать бесплатно
Лекция 6. Европейский концерт - первая система международных отношений
Сформировался же Европейский концерт в 1815 году (Венский конгресс). На этот период времени приходится расцвет классической дипломатии. Европейский концерт можно разделить на два этапа. Со скорым возвращением в «европейский клуб» Франции (против которой первоначально и создавался Концерт) квартет превратился в «пентархию», а с присоединением Королевства Италия – в «гекзархию», своеобразную «большую шестерку» (G6). В этой статье мы рассмотрим концепцию «европейского концерта» как одну из систем международных отношений. Возьмемся за руки и отправимся в путешествие по истории Европы, чтобы понять, что такое «европейский концерт» и как он функционировал. Применительно к истории европейских международных отношений XIX в. в научной литературе используются такие термины, как «равновесие сил» и «концерт держав». Замутили годный «европейский концерт», который стал первым образцом стабильного баланса сил в Европе. После Венского конгресса в Европе наступил самый продолжительный период мира за всю ее историю. Замутили годный «европейский концерт», который стал первым образцом стабильного баланса сил в Европе. После Венского конгресса в Европе наступил самый продолжительный период мира за всю ее историю.
Концерт Европы
Европейский концерт — это классический музыкальный жанр, который возник в XVIII веке в Европе. Этот жанр характеризуется исполнением музыки для оркестра или небольших ансамблей, таких как камерные оркестры или камерные ансамбли. «Европейский концерт»: международные отношения первой половины XIX века ПЛАН:Венский конгресс.«Священный союз» и «система Меттерниха».Международные отношения в контексте европейских революций 1830-1840-х Венский конгресс 1814-1815 гг. 6. Что такое «Европейский концерт». Венская система международных отношений, образованная по итогам Венского конгресса, в русском языке получила второе название «Европейский концерт». Тем не менее, с одним процессом «европейский концерт» так и не смог справиться: это была новая волна революционного движения в Европе, подъем которой начался с середины 1840-х гг.
Про концерт Европы.
В руках этого искусного дипломата были все нити сложнейшей международной политики тех лет. Именно благодаря его стараниям местом проведения конгресса стала столица Австрии, хотя эту страну трудно назвать самым стойким противником Наполеона — еще в 1812 году в России австрийские войска воевали на стороне Бонапарта, а дочь императора Франца вышла замуж за «корсиканское чудовище» и родила ему наследника. Но Меттерниху, который лично устраивал брак Марии-Луизы и Бонапарта, все же удалось убедить всех, что лучше Вены места не найти. Конгресс вошел в историю как «танцующий» — балов и приемов на нем было больше, чем протокольных мероприятий. Но такова уж была особенность той эпохи — переговоры вели не только за столом, но и во время светских раутов. К тому же аристократическая Европа устала от 25 лет бесконечных войн, поэтому с головой погрузилась в мир безудержного веселья и кутежей. Тем более, что лишь малая часть приехавших в Вену гостей действительно участвовали в переговорах — все-таки это была прерогатива представителей «больших» стран. Поиски баланса Первоочередная цель конгресса казалась очевидной — навести порядок в Европе, а конкретно, решить судьбу земель, которые завоевал и роздал своим вассалам Наполеон. Проблемных территорий было много: на севере Бельгия и Голландия, на юге — Италия, на востоке — Польша, на западе — Испания.
Плюс рейнские земли в центре. С первых же дней стало ясно, что вопрос перераспределения земель прочно переплетен с проблемой установления новой системы отношений, которая убережет Европу от грандиозных войн в будущем. Начался сложнейший переговорный процесс, в котором у каждой стороны были свои козыри и свои слабости, тайные союзники и противники. Никто не хотел упускать выгоду, но все понимали, что нельзя нарушать наметившееся единство. Тогда в обиход вошло образное выражение «европейский концерт» — как разные инструменты в оркестре должны играть слаженно для создания симфонии, так и разные страны должны вести слаженную политику, дабы создать гармонию в мире. Но революции и войны изменили не только границы, но и людей. За четверть века жители вовлеченных в революционный процесс стран успели привыкнуть к демократии и гражданским свободам, их нельзя было просто вернуть в XVIII век. Не все осознавали это, и прежде всего, вернувшаяся из эмиграции французская и испанская аристократия, надеявшаяся жить так, как это было «до несчастья».
Лидеры же конгресса понимали, что подобное недопустимо и неизбежно приведет к новым революциям, которые виделись всем как самое страшное из возможных зол. Посему был поднят вопрос об ограничении сословных привилегий и введении некоторых демократических институтов в тех странах, где они уже существовали. На этом настаивал и монарх, возможно, самой консервативной на тот момент страны — император Александр I. Именно он требовал, чтобы во Франции и Испании были приняты конституции, пообещав ввести ее и для отошедшего России Царства Польского. Как-то, в первые годы Великой французской революции, наследник российского престола Павел в разговоре с Екатериной II заявил, что он бы не задумываясь разнес санкюлотов из пушек, на что императрица заметила: «Это говорит лишь о том, что Вы ничего не смыслите в политике и истории. Неужели Вы не понимаете, что пушками нельзя воевать с идеями? VIP-персоны Венский конгресс был не столько борьбой идей, сколько противостоянием личностей. Принципиальных разногласий относительно стратегических вопросов у лидеров ведущих держав не существовало, но важно было отстоять национальные интересы, не разрушая единства системы.
Это можно было сделать только посредством хитрой дипломатической игры, и Вена превратилась в арену интеллектуальных состязаний.
Это следующая всемирная организация, Организация Объединенных Наций, представляла собой значительный отход, по крайней мере, в принципе и в теории, если в меньшей степени на практике. Хотя предотвращение войны остается фундаментальной целью, это, возможно, вторично по сравнению с созданием более мирного мира с помощью таких инициатив, как ЮНЕСКО, которые направлены на «создание защиты мира в умах людей». Он также признает, что в конечном итоге именно люди мира, а не страны, потребуют мира и отвергнут насилие.
Преамбула Устава начинается словами «мы, народы». Он утверждал, что мир и стабильность в мире, подверженном конфликтам, лучше всего гарантированы путем обеспечения баланса силы и мощи. В контексте «холодной войны» это означало баланс сил между западными союзниками и коммунистическим блоком. Он писал: «Безопасность внутреннего порядка основывается на силе перевеса авторитета, безопасность международного порядка - в балансе сил и, по его выражению, в равновесии...
Но она построена во имя легитимизирующего принципа». Однако две великие державы зависели от вероятности взаимно гарантированного уничтожения, если они тоже нападут. Обе стороны поддерживали крупную и дорогую армию; всегда присутствовала идея, что любой из них применит силу в случае необходимости. Менталитет был скорее оборонительным, чем агрессивным, но обе стороны считали себя военной державой.
Считалось, что мир поддерживается угрозой войны, поэтому обладание и улучшение средств ведения войны оставалось доминирующей политической целью. Напротив, другие утверждают, что разоружение должно быть приоритетом, что, хотя это само по себе не приведет к «установлению мира во всем мире...
Невзирая на окончание глобальной изолированности культур и цивилизаций, Венская система имела евроцентристский характер. Венская система фактически охватывала только европейское пространство и те территории, за которые ведущие европейские государства вели колониальную борьбу или владели как колониями. Вне Венской системы оставался Китай, который в ходе Опиумных войн и навязанных европейскими странами неравноправных договоров, оказался в полуколониальном положении. Япония также не являлась частью Венской системы. В то же время в эпоху Венской системы европейская история постепенно превращалась в мировую. На Венском конгрессе официально не были закреплены колонии.
Именно борьба за их перераспределение и стала одной из причин Первой мировой войны. Участники Венской системы были одинаковы по государственной сущности монархии , поэтому она долгое время была однородна. Замечание 2 Несмотря на революции, войны и международные кризисы, Венская система оставалась почти неизменной.
Тема должна отражать краткую суть проблемы. Примеры тем: Ошибка при подаче статьи в журнал; Не удается сгенерировать договор; Не могу войти на портал; Какие темы писать не надо: «Ошибка! Это никак не ускорит обработку заявки, но потребует больше времени для её обработки. Опишите проблему. Чем подробнее описана проблема, тем проще разобраться в ее причинах. Что надо указать: Что вы делали, перед тем как проблема возникла: Выполнил а вход в личный кабинет; Какой вы ожидали результат: Должен был открыться личный кабинет; Какой результат вы получили: Возникла такая-то ошибка, вылезло окошко с текстом и пр. В подписи укажите ФИО, название организации, город, контактный номер телефона для связи. Как часто появляется; Приложите скриншот снимок экрана с ошибкой, если это возможно. Объем отправляемого сообщения, включая все приложения к нему, не должен превышать 15 Мб. В противном случае ваши письма будут отсечены системой; Укажите адрес домена, на котором вы работаете. Как не надо писать обращения, такие обращения рассматриваются в последнюю очередь: «Ничего не работает! Срочно почините! Когда снова заработает? Позвоните мне! Сколько обращений надо написать? Необходимо придерживаться правила «одна ошибка — один запрос в поддержку». Если у вас две разных проблемы — «поправить контент» и «разместить свежий выпуск журнала» — сделайте две заявки. Нельзя создавать несколько обращений, посвященных одной проблеме чаще, чем раз в два часа. Повторные заявки замедляют работу техподдержки. Время обработки заявки? Задания выполняются в порядке живой очереди, обычно выполнение работ занимает от нескольких часов до трех-четырех дней.
Про концерт Европы
Эта система основывалась на общем согласии наиболее могущественных европейских монархий великих держав, включая Россию относительно территориального и политического статус-кво положения, существующего в данный момент в Европе; она предполагала возможность коллективного вмешательства в дела тех государств, которым угрожают революции, равно как и требование дипломатических консультаций по территориальным и пр. В настоящее время таким образом характеризуется объединенная Европа: обеспечить России достойное место в «европейском концерте».
Слайд 28 Веронский конгресс 1822 г. Слайд 29 Революция 1830 г. Луи-Филипп Орлеанский Слайд 30 Революция 1830 г. Слайд 31 Польское восстание 1830-1831 гг.
Размен сфер влияния: Россия не вмешивалась в бельгийский вопрос, а Англия и Франция ограничились «словесными протестами» в польском. В Европе: усиление полонофилии и одновременно русофобии. Слайд 32 Слайд 33 Революции 1848 г. Свержение Луи Филиппа Орлеанского во Франции: в целом выжидательная позиция европейских государств. Германская революция: дискуссии об объединении страны негативное отноше- ние со стороны и Пруссии, и Австрии, и европейских держав.
Слайд 34 Итальянская революция: конфликт между Пьемонтом и Австрией, в который желали вмешаться и Франция, и Англия. Революция в Венгрии: военная интервенция России. Слайд 36 Итоги: Решения Венского конгресса потеряли свою непреложность.
Монбриаль, де Т. Никитина, Ю.
Саломатина, А. Платонова, И. Стрежнева, М. Электронные ресурсы: 18. Баранов, Н.
Российско-европейские внешнеполитические связи: [Электронный ресурс]. Батюк, В. Лекции по истории международных отношений в новое время: [Электронный ресурс]. Венский конгресс 1814 года и создание Священного союза: [Электронный ресурс]. Главные изменения в системе международных отношений после окончания наполеоновских войн: [Электронный ресурс].
История Германии. Венский Конгресс: [Электронный ресурс]. Россия в «концерте» мировых держав: [Электронный ресурс]. Сто лет без большой войны: [Электронный ресурс].
Венский конгресс 1815 г. Под «концертом» имеются в виду согласованные действия, потому что с английского языка термин concert переводится как «согласие, согласованность, гармония в планах и действиях». После победы над Наполеоном в рамках Венского конгресса 1814—1815 основные европейские державы обсуждали, как будет выглядеть в дальнейшем политическая карта Европы. В эпоху «Европейского концерта» были заложены основы гуманитарного права, то есть права войны: в 1864 г. На Венском конгрессе 1815 г. Уже в 1815 г. По данным Союза международных ассоциаций, в 1909 г. Первая международная организация в политической сфере возникает лишь после Первой мировой войны — это Лига Наций. В конце XIX в. Если в период возникновения Вестфальской модели конфликты происходили в самой Европе, то в конце XIX в. В сфере экономики в конце XVII в. Примерно до середины XIX в. Например, до создания Международного телеграфного союза, который позволил установить единые правила регулирования этой сферы, с телеграмм на границе взимались пошлины, а сам текст передавался через границу устно сотрудниками таможни, что, разумеется, приводило к значительным искажениям. Значительный рост межгосударственной торговли и снижение уровня протекционизма происходят во второй половине XIX в. Вместе с тем, в отличие от периода после Второй мировой войны, в эпоху «Европейского концерта» международного режима торговли еще не существовало. Развитию торговых обменов способствовало установление в 1878 г.
Пентархия или европейский концерт
Была нормативно закреплена Венским конгрессом 1814—1815 гг. Венская система помогла установить баланс сил между европейскими государствами после Крымской войны. Одной из основ европейского концерта стал принцип поддержания баланса сил. Венская система международных отношений (Система Европейского концерта) — система международных отношений, сложившаяся после Наполеоновских войн. Наименования Европейский концерт используется для обозначения типа межгосударственных отношений, начавшихся в период Реставрации Европы (в конце наполеоновских войн, в 1815 г.) и расширявшихся до начала Первой мировой войны в 1914 г. Эта система. Сформировался же Европейский концерт в 1815 году (Венский конгресс). На этот период времени приходится расцвет классической дипломатии. Европейский концерт можно разделить на два этапа. Обучающиеся 1-й группы дают характеристи-ку европейского направления внешней политики, остальные группы внимательно слушают, главные события записывают в тетрадь (слайд 3). «В 1830 г. на борьбу за национальное самоопре-деление поднялась Польша.
Лекция 6. Европейский концерт - первая система международных отношений
Причина в том, что эта система не исключала Россию, без которой невозможно обеспечить международную безопасность, и была основана на принципе коллективной ответственности великих держав. Мнения участников Ялтинская и Потсдамская конференции в конце Второй мировой войны в 1945 году ещё раз подтвердили, что Россия в её советском обличье являлась влиятельным игроком первого ранга. Опять же, хорошо это или плохо, соглашения в Ялте обеспечили основу для мирного порядка, который сохраняется и по сей день, хотя он и был изменён Хельсинкским заключительным актом 1975 года и окончанием холодной войны в 1989—1991 годах. Ялтинская система была основана на суверенном интернационализме, в котором признаются интересы великих держав, но предполагается, что дипломатия действует как регулирующий механизм. Это было закреплено посредством создания Организации Объединённых Наций. Пять постоянных членов её Совета Безопасности выступают как постоянно действующий концерт держав. Однако в первые послевоенные годы были созданы две системы порядка.
Первая была в значительной степени инспирирована США, но не отождествлялась с ними. Это была Ялтинская международная система с ООН в основе. Как утверждает Стивен Вертхайм в своей важной новой книге «Завтра мир: рождение глобального превосходства США», во время войны оформилась новая модель участия США в мировых делах. Она предполагала лидерство США, но работающее, насколько это возможно, через многосторонние институты. Вторая система, более узкая, позже стала называться либеральным международным порядком под руководством США и представляла собой институциональную форму гегемонии США. В годы холодной войны вторая модель принимала ориентированные на безопасность и милитаризацию формы — такие как атлантическая система власти с опорой на НАТО.
В годы после окончания холодной войны атлантическая система власти переименовалась в либеральный международный порядок и стала претендовать на универсальность, сохранив при этом силовую конфигурацию оригинала. Именно это сочетание власти и норм, получившее название либеральной гегемонии, в конце концов привело к нестабильности. Даже США в эпоху Трампа задумывались о дезертирстве, а попытка Джозефа Байдена вернуться к основополагающим принципам этой системы грозит только обострением противоречий. Тем не менее сочетание лидерства и гегемонии в послевоенные годы оказалось удивительно эффективным, позволив США и их союзникам заявить о победе в холодной войне. Однако окончание холодной войны также выявило противоречия. Так, Ялтинская международная система всегда была больше, чем либеральный международный порядок под руководством США.
Она обеспечивала возможность для других держав отстаивать определённые прерогативы, прежде всего в Совете Безопасности ООН — отсюда и неприятие такого рода многосторонности среди определённых кругов в Америке. Кроме того, предполагаемая «гармония интересов» после холодной войны приняла форму гегемонии в рамках расширяющегося западного порядка, что подразумевает а на практике провоцирует раздор западных стран со странами, не принадлежащими к их кругу.
Результатом этой борьбы становится новая система международных отношений, которая, в соответствии с интересами держав-победительниц, и определяет порядок в мире и основополагающие нормы международного права на протяжении всего жизненного цикла новой системы - от ее зарождения и до гибели. До тех пор пока великие державы готовы решать свои проблемы силой оружия, никакие нормы международного права, никакие моральные нормы и идеологии не в состоянии будут предотвратить неизбежную Большую Войну, то есть войну между великими державами за гегемонию в мире. В этом мнении сходится большинство исследователей. Шахтера: "Международное право - это не идеальная конструкция, созданная и функционирующая исключительно исходя из своей внутренней логики... Международное право должно рассматриваться как продукт исторического опыта, в котором мощь и "соотношение сил" являются детерминантами. Те государства, которые располагают мощью,... Есть все основания для заключения, что баланс мощи будет в целом совместим с международным правом и благоприятен к нему. Другой вопрос возникает, однако, когда достижение равновесия сил становится причиной для незаконного использования насилия...
International Law in Theory and Practice. Европейский концерт как система. Первой устойчивой международной системой стал т. Это важнейший этап в истории международных отношений, оказавший сильнейшее воздействие на современный мир. Основными чертами сформировавшейся системы были следующие. Развитие международных отношений зависело от очень узкого круга - пяти великих европейских держав. Внеевропейские государства, равно как и малые европейские государства, превратились к этому времени из субъектов в объекты безусловно европоцентрической системы международных отношений. Маркс об умонастроении, господствовавшем в период "европейского концерта" Marks S. The Illusion of Peace. International Relations in Europe 1918-1933.
Европейцы могли сколько угодно враждовать друг с другом; но перед лицом туземцев все распри кончались. Например, 13 сентября 1882 г. Это было серьезным поражением Франции, которая также боролась за влияние в Египте со времен Бонапарта; в конце концов, Суэцкий канал был построен французами. Однако французский президент Греви следующим образом прокомментировал этот успех британского оружия: "Я считаю крайне важным, чтобы не было ни на минуту сомнения в том, что мусульманские или арабские войска в состоянии сопротивляться европейцам на поле боя". Интересы всех великих европейских держав, за исключением Великобритании и России, были сконцентрированы почти исключительно на Европе, хотя в это время происходила интенсивная колонизация мира. В этом была основная цель их дипломатии". Одной из основ "европейского концерта" стал принцип поддержания баланса сил. Ответственность же за поддержание внутриевропейского баланса возлагалась на великие державы. Моргентау Morgenthau H. Politics Among Nations.
The Struggle for Power and Peace. Среди этих конференций особое значение имели Парижская конференция 1856 г. Хотя аннексии и контрибуции по-прежнему являлись формами международной практики, правители великих держав уже не рассматривали в качестве реальной цели расчленение и ликвидацию какой-либо великой державы, принадлежащей к "клубу избранных". Например, поражения России в Крымской войне, Австрии - в войне 1866 г. Система, созданная в Вене, оказалась удивительно устойчивой. Как указывает известный английский историк международных отношений А. Из числа держав, бесспорно считавшихся на Вестфальском конгрессе великими три - Швеция, Голландия и Испания - перестали быть великими, и одна, а именно Польша, вообще перестала существовать... Их место заняли Россия и Пруссия - два государства, которые за сто лет перед тем почти не имели значения. В XIX столетии не было подобного водоворота событий, несмотря на их якобы революционный характер. Великие державы, начавшие в 1914 г.
Борьба за господство в Европе. Совокупность принципов, разделявшихся элитой великих держав, отличалась гомогенностью. Представляется уместным в этой связи привести точку зрения на "европейский концерт" крупнейшего британского дипломата первой половины прошлого столетия Г. Никольсона: "Идея "европейского концерта" выражалась в молчаливом соглашении пяти великих держав, признававших существование... Когда в 1914 г. Хотя пушки оставались "последним аргументом королей", их применение в рамках системы "европейского концерта" было все же до известных пределов ограничено. XIX век - век "европейского концерта" - был временем расцвета классической дипломатии.
Франция воевала с Великим альянсом, который замутила Англия. Карл XII окончательно учредил новое развлечение для европейской дипломатии - вторгнуться в Россию и огрести по полной. Клято делили испанское наследство, не без огонька всеобщего задора делили австрийское наследство — аж два раза.
Всем так понравилось, что по итогам «дележа» замутили еще и «нулевую мировую войну» - Семилетнюю, в которой, кроме всей Европы, принимали участие Карибы, Индия, Филиппины и даже некоторые племена североамериканских индейцев. Не, ну мирились периодически. Для отдышаться и призвать новых рекрутов. Потом кто-то внезапно умирал. И набежавшие родственнички принимались за старое. Англия поддерживала Австрию против Пруссии, затем англичане поддерживали Пруссию против австрийцев. Сегодня Саксония воюет с Австрией, завтра саксонские солдаты уже братаются с австрийцами и воюют с вчерашним союзником - Пруссией. Вообще, весело было. В середине XVIII века жители многих центральноевропейских городков, проснувшись, сперва бежали посмотреть — чей сегодня флаг висит на ратуше? А потом уже брались за свои повседневные дела.
Правда, к полудню флаг мог и поменяться. Казисто придумали ещё одну славную традицию - периодически делить Польшу. Испания и Швеция сползали во вторазрядность, а Пруссия и Россия, наоборот - заявили о своем притязании на решающий голос в европейском бардаке. Турки мотали нервы всем сразу и каждому по отдельности. Где вы, а где Молдавия? Речь Посполитая и так наша! И Турцией заодно. Ведь все это ради, ёбта, национальных интересов государства! Затем в Европе нарисовался новый авторитет, не признающий никаких авторитетов - Бонапарт. Наполеон Карлович.
Я вам сейчас покажу, как надо строить тысячелетние империи! И нагнул всех.
Закат первой фазы Революции 1848 года Концерт был сильно потрясен революциями 1848 года , которые вызвали беспорядки на континенте и возродили угрозу национальных и либеральных идей консервативному порядку, царствовавшему с 1815 года.
Крымская война и Парижский конгресс 1856 г. Следующим этапом была Крымская война , первая война между великими державами со времен Наполеона. Однако война была отмечена географической ограниченностью Крымом и Дунайскими княжествами , многочисленными мирными предложениями и последовательными усилиями великих держав по предотвращению войны и разрешению кризиса дипломатическими средствами.
Война также проиллюстрировала ключевой элемент теории баланса сил, когда объединенные усилия нескольких великих держав были направлены на то, чтобы сдержать амбиции единственного соперника, чтобы не допустить его чрезмерной мощи. Война закончилась в 1856 году Парижским конгрессом , который иногда рассматривается как вершина Концерта, когда все нерешенные вопросы, связанные с конфликтом, решаются на едином Конгрессе и в результате договор. Войны национального объединения Следующая война между великими державами произошла всего через 3 года, в 1859 году, и это стало известно как Вторая итальянская война за независимость.
Война велась между Францией и Пьемонтом-Сардинией, с одной стороны, и Австрией, с другой, и привела к быстрому поражению австрийцев. Продолжавшаяся всего два месяца и приведшая в основном к передаче земель второстепенной итальянской державе Пьемонт Сардиния , война не рассматривалась как конец Концерта, но она предвещала грядущее десятилетие войн за национальное единство, которые изменили Европу. Закат первой фазы Европейского концерта завершился провалом прекращения огня в 1864 году из-за вторжения Пруссии и Австрии в Данию во время Второй Шлезвигской войны.
Поскольку рост национализма привел к неудовлетворенности властью датской короны над этнически немецким голштинским и этнически смешанным Шлезвигом , немецкое население провинций восстало в 1848 году, но угроза интервенции другие крупные державы предотвратили вмешательство великих германских держав Пруссии и Австрии , и Первая Шлезвигская война закончилась восстановлением status quo ante. Однако к 1863 году, когда кризис правопреемства заставил Данию нарушить условия договора и попытаться включить Шлезвиг в состав Дании, немецкие державы, Австрия и Пруссия, отвечая на национальные настроения в Германской Конфедерации и с помощью оправдание того, что Дания нарушила существующие договоры, выступили против попыток урегулирования конфликта путем переговоров. Крах Концерта был еще больше закреплен, когда война была завершена трехсторонним договором между Пруссией, Австрией и Данией, а не более крупным Конгрессом с участием других великих держав.
Вторая война Шлезвига подготовила почву для последующих войн объединения Германии австро-прусской войны и франко-прусской войны , что не привело к вмешательству каких-либо других великих держав и привело к значительным изменениям на карте Европы. Эти войны и войны Объединения Италии были завершены среди участников без одобрения держав, не участвующих в Конгрессах или Конференциях, для поддержания баланса сил. В то время как в период с начала 1860-х до начала 1880-х годов, когда началась вторая фаза, проводились различные Конгрессы и конференции, кооперативный характер Концерта и его ориентация на стабильность значительно уменьшились в это время конфликта.
Вторая фаза Вторая фаза Европейского концерта обычно описывается как начавшаяся в начале 1880-х годов и заканчивающаяся в 1914 году с началом Первой мировой войны. Вторая фаза ознаменовалась дальнейшим периодом. В этот период доминировали вопросы, связанные с колониализмом, в частности Битва за Африку.
Однако ряд факторов привел к упрочнению союзов на два лагеря: Тройственный союз Германия, Австро-Венгрия и Италия и конкурирующий Тройственный союз Франция, Россия и Великобритания , а не гибкий баланс. Кроме того, рост колониальной и имперской мощи во всем мире и упадок Османской империи на Балканах и в Северной Африке означал, что цель Концерта по территориальной и политической стабильности было труднее достичь, что в конечном итоге привело к вспышке войны. Возрождение конференций великих держав Вторая фаза ознаменовалась возрождением Конгрессов, более часто называемых «конференциями», где великие державы встречались на временной основе для разрешения кризисов или споров.
Среди них был Берлинский конгресс , определивший статус Балканского полуострова после русско-турецкой войны 1877—78. Берлинская конференция 1884-85 годов часто рассматривается как высшая точка второй фазы, поскольку все великие державы и несколько второстепенных держав согласовали правила колониальной экспансии, которые укрепили карту успешно предотвращенных конфликтов между великими державами. Две крупные международные конференции в Гааге привели к Гаагским конвенциям 1899 и 1907 гг.
Про концерт Европы
первая система международных отношений. 1. Формирование системы. В прошлой нашей лекции мы говорили о том, что в 1815 г. сформировалась первая устойчивая система международных отношений - "европейский концерт". Важную роль в эпоху «Европейского концерта» играли процессы миграций. Во второй половине XIX в. начинается масштабная волна миграции из Европы на Американский континент: по разным сведениям, до Первой мировой войны Европу покинули около 50 млн мигрантов. Предмет: Другие предметы, автор: ortikoff47. что такое европейский концерт? обьяснить все обьемно пожалуйста. Европейский концерт. Бисмарк и Горчаков, 2015, документальный фильм, документалистика, смотреть в хорошем качестве, на Смотрим, бесплатно, без рекламы.
Курсовая теория на тему Европейский концерт-первая система международных отношений.
Случилось так, что «Европейский концерт» окончательно раскололся вдребезги на наковальне Восточного вопроса. В 1854 году впервые со времен Наполеона великие державы участвовали в войне. Применительно к истории европейских международных отношений XIX в. в научной литературе используются такие термины, как «равновесие сил» и «концерт держав». Европейский концерт — это классический музыкальный жанр, который возник в XVIII веке в Европе. Этот жанр характеризуется исполнением музыки для оркестра или небольших ансамблей, таких как камерные оркестры или камерные ансамбли.
Танцующий конгресс
Для Марриотта привлекателен общий принцип, лежащий в основе идеи «европейского концерта». Основываясь на анализе процесса становления Венской системы, историки делают более широкие обобщения - об опасности любых проектов создания всеохватывающей международной организации, «всеобщего союза», поскольку они, независимо от лежащих в их основе принципов, несут угрозу свободе и суверенитету. Примечательно, что Филлипс, по сути, приравнивает проводившиеся под либеральными лозунгами интервенции США в ряд латиноамериканских государств в начале ХХ в. Пафос работы Марриотта в том, чтобы предостеречь современников против слишком больших надежд на Лигу Наций, проекты создания которой активно обсуждались на завершающем этапе Первой мировой войны, и против создания в ее рамках слишком широкой системы гарантий, в которую может быть вовлечена Великобритания. Несколько иные акценты расставлены в книге Ч. Уэбстера, менее склонного к теоретическим рассуждениям об основаниях международной системы. В центре его внимания - политика великих держав и методы управления международными отношениями. Для него важно то, что на Венском конгрессе впервые была установлена иерархия государств: четко выделились великие державы, взявшие на себя функции контроля над европейскими делами [34, p. Воплощением этого и явился «концерт», реализуемый посредством встреч их представителей для обсуждения международных проблем.
Казалось бы, Уэбстер ограничивал действие «европейского концерта» второй половиной 1810-х - первой половиной 1820-х гг. Историк пишет, что «концерт» распался достаточно быстро, когда «континентальные державы» стали использовать его, чтобы «утвердить легитимизм в противовес либеральным и конституционным идеям». В то же время он признает, что «изобретя «концерт»», архитекторы Венской системы способствовали значительному укреплению европейской безопасности и «сделали много для XIX в. Подобный тезис наводит на мысль о том, что «концерт» продолжал существовать и после краха системы Конгрессов. В некоторой степени проясняет позицию исследователя статья «Пальмерстон, Меттерних и европейская система», написанная в 1934 г. В ней «концерт» рассматривается скорее не как принцип организации европейского порядка, а как инструмент политики великих держав и механизм решения ряда международных проблем. Становившийся все более заметным во второй половине 1820-х - начале 1830-х гг. В то же время великие державы нуждались в «Европе»: односторонняя или блоковая дипломатия не всегда позволяла достичь внешнеполитических целей.
Каждая из держав пыталась выстроить соответствующий ее интересам «европейский концерт». Наиболее отчетливо это стремление проявилось у Меттерниха. Статья Уэбстера повествует о том, как австрийскому канцлеру не удалось реализовать свою цель и превратить Вену в центр европейской дипломатии и как направлявший британскую внешнюю политику Пальмерстон преуспел в том, чтобы, хотя и временно - на периоды работы конференций по бельгийскому и Восточному вопросам - сделать таким центром Лондон. Представляется, что исследователь солидаризуется с приведенным им высказыванием главы британского Форин-офис, взятым из его письма послу в Вене: «Концерт... Уэбстер проводит различие между подходами к трактовке «концерта» английской и австрийской дипломатией, что характерно и для других британских исследователей этого периода. Причем, подобно Филлипсу, Марриотту и Темперли, он выступает апологетом дипломатии Форин-офис. Такой взгляд отчасти являлся отражением определенной преемственности британской внешней политики. Примечательно, что в середине 1920-х гг.
Чемберлен не раз сравнивал себя с Каслри [31 , р. Об определенных параллелях с событиями конца 10-х-20-х гг. XIX в. Хедлэм-Морли, уподоблявший вступление Германии в Лигу Наций принятию Франции в лоно «европейского концерта». Важным для историка является то, что механизм «концерта» позволял осуществлять пересмотр статус-кво невоенными методами, и то, что этот принцип, придающий гибкость и динамизм системе, был закреплен в Уставе Лиги Наций. Рассмотрение «концерта» как института, функционирование которого выходило за рамки «эпохи Конгрессов», получило более значительное распространение после Второй мировой войны. Именно после Второй мировой войны трактовка «европейского концерта» как механизма поддержания мира и регулирования изменений в системе получила более значительное распространение. Примечательно, как меняются в этот период акценты в характеристике «европейского концерта» Уэбстера.
В лекции о разработке Устава ООН, прочитанной в 1946 г. Его рождение знаменовало признание того факта, что наряду с государственными интересами существует общий интерес Европы, заключающийся, прежде всего, в поддержании мира, и готовность держав сотрудничать во имя его обеспечения. Создание Лиги Наций, по сути, институционализировало систему конференций, конгрессов, совещаний послов, которые в XIX в. Следуя либеральной традиции, Уэбстер характеризует Лигу Наций и ООН как гораздо более демократичные институты, чем «европейский концерт», являвшийся в периоды своего существования, то есть «когда великие державы могли договориться между собой», инструментом их деспотичного контроля над Европой. В то же время идея особой ответственности великих держав за состояние международных дел, воплотившаяся, по мнению Уэбстера, в институте «европейского концерта», нашла свое продолжение в создании Совета Безопасности ООН, хотя, как подчеркивал историк, он все же не стал органом их исключительного представительства [35, р. Для работ послевоенного периода характерна большая степень концептуализации понятия «европейский концерт». В начале 1960-х гг. Хинсли, исследования которого носят более академический характер, чем рассмотренные выше работы Хедлэма-Морли или послевоенные статьи Уэбстера.
Он более склонен вписывать «европейский концерт» в реалии XIX в. Период функционирования «европейского концерта» продлевается им до Крымской войны, а отдельные его принципы прослеживаются в европейской дипломатии и после 1871 г. В качестве причин функционирования такой системы исследователь называл социально-политическую ситуацию внутри стран, образующих «концерт», определенную экономическую динамику, относительное равновесие сил в Европе, и, во многом как производную от всего этого, отсутствие устремления у какой-либо из великих держав к господству. Максимум их амбиций, как отмечает Хинсли, заключался в том, чтобы превратить столицу своей страны в центр «европейского концерта» [14, 15]. После Второй мировой войны проблемы становления и функционирования Венской системы попали в поле зрения американских историков и политологов. До этого они оставались в тени исследовательского внимания, что, как представляется, во многом соответствовало внешнеполитическому курсу США и идейным представлениям американских лидеров. Так, характерный эпизод из истории Парижской мирной конференции 1919 г. В ходе одного из заседаний Совета десяти премьер-министр Новой Зеландии позволил себе заговорить о Венском конгрессе, однако его тут же осадил президент Вильсон.
Американский лидер выразил пожелание, чтобы «даже посредством упоминаний дух Венского конгресса не был привнесен» в работу конференции [38, р. Изоляционистская политика последующих американских администраций также не способствовала вниманию к этой теме. Однако ситуация радикально изменилась в результате Второй мировой войны.
Усиление Австрии и Пруссии как противовес друг другу. Ослабление Франции и России. Ослабление влияния России и Пруссии. Пруссия - желала захватить Саксонию и получить новые важные владения на Рейне. Всецело поддерживала феодальную реакцию и требовала самой беспощадной политики в отношении Франции. Толейран убедил державы подписать декларацию о вхождении в конгресс Франции, Швеции, Испании и Португалии. Толейран расстроил антифранцузскую коалицию. Австрия и Англия поняли, что Франция им нужна им против Пруссии и России. Британия должна выплатить 20 фунтов стерлингов за каждого невыставленного воина. Путем совместного давления вынудили царя и прусского короля пойти на уступки. Присоединены Рейнская провинция и Вестфалия. Это дало возможность Пруссии впоследствии подчинить себе Германию. Присоединила шведскую Померанию. Царская Россия - часть герцогства Варшавского. Познань и Гданьск остались в руках Пруссии, а Галиция вновь была передана Австрии. Сохранила Финляндию и Бессарабию. Англия — закрепила за собой о. Мальту и колонии, захваченные у Голландии и Франции.
Не меньшее а, может, и большее значение имели британская торговля, промышленность и финансы для роста мировой экономики. Именно во времена "европейского концерта" окончательно сформировался мировой рынок сначала - товаров, а потом и капиталов , и Англия сыграла решающую роль в его формировании. И до тех пор, пока британские промышленные стандарты играли лидирующую роль в промышленной революции, а британский фунт оставался основным средством международных расчетов, Лондон мог не беспокоиться за свою лидирующую роль в мировых делах. Все начало меняться, как известно, в годы первой мировой войны, когда финансовый центр мира переместился из Лондона в Нью-Йорк. Таким образом, XIX в. Более того, начиная с XIX в. Система международных отношений, о чем мы еще будем говорить, - это динамичный, быстроразвивающийся феномен. Что же является причиной этих изменений? Говоря марксистским языком, систему международных отношений можно, видимо, охарактеризовать как надстройку над базисом мировой цивилизации. Именно прогресс мировой цивилизации породил в начале XIX в. Один из создателей теории взаимозависимости в международных отношениях американский исследователь Э. Морзе выделил среди аспектов прогресса мировой цивилизации, которые оказывают наибольшее влияние на систему международных отношений, прежде всего "рост населения земного шара после 1750 г... Modernization and the Transformation of International Relations. Практически каждый из специалистов в области международных отношений выдвигает собственный набор факторов, максимальным с его точки зрения образом влияющих на прогресс мировой цивилизации и, соответственно, на эволюцию системы международных отношений. Представляется, что такие аспекты экономического и технологического прогресса, как совершенствование средств ведения вооруженной борьбы, транспорта и связи, оказывают особое влияние на преодоление анархии в международных отношениях и привнесение в эти отношения регламентации и порядка. При этом вооружение и военная техника обладают свойством нивелировать некоторые различия в экономическом развитии государств. Совершенствование же средств коммуникации способствует многократному увеличению возможностей контактов между людьми и, тем самым, расширяет спектр возможностей возрастания взаимозависимости между субъектами международных отношений. В то же время следует заметить, что соотношение между степенью взаимозависимости между субъектами международных отношений и уровнем управляемости системой международных отношений не является линейной функцией. Об этом свидетельствует исторический опыт. На протяжении последних 500 лет наблюдалось неуклонное увеличение межгосударственной взаимозависимости, которое проявилось в колоссальном росте международной торговли, средств сообщения, культурных обменов, межчеловеческих связей, но это обстоятельство не смогло, однако, предотвратить столь же значительного роста жертв и разрушений в ходе межгосударственных войн и конфликтов. Очевидно, что увеличение контактов и взаимозависимость сами по себе не способны гарантировать прочный мир и стабильность на мировой арене. Государства, особенно обладающие огромной военной мощью великие державы, способны при определенных условиях разорвать путы взаимозависимости в том случае, если соотношение сил, общий ход развития международной ситуации, с их точки зрения, меняется не в их пользу - как это было и в 1914, и в 1939 г. В этом случае система международных отношений, показав ограниченность своих возможностей, свою неспособность урегулировать мирным путем международные противоречия, вступает в глубокий кризис, который при определенных обстоятельствах может оказаться для нее фатальным как это и случилось, скажем, с "европейским концертом". Глубинные причины этого кризиса, по нашему мнению, заключаются в том, что система международных отношений становится неадекватной прогрессу мировой цивилизации в случае с "европейским концертом" европоцентрическая картина мира вступила в противоречие с внеевропейским развитием производительных сил США, Японии и т. Иными словами, надстройка, как относительно стабильное и институционализированное явление, может стать препятствием для развития находящегося в состоянии постоянной эволюции базиса, то есть мировой цивилизации. Тогда система международных отношений перестает выполнять свои функции регулятора международных отношений и наступает кризис этой системы. Формы, в которых проявляется этот кризис, могут быть самыми разными, но в основе, как правило, лежит борьба между великими державами - сторонницами "статус-кво" и т. По словам Г. Киссинждера, "стоит только появиться державе, которая считает, что международный порядок или способ его легитимации является деспотическим, как отношения между ней и другими державами становятся революционными. В этом случае проблемой становится не урегулирование разногласий внутри данной системы, а обеспечение существования самой системы" Kissinger H. С полным на то основанием историки международных отношений особенно представляющие державы-победительницы в двух мировых войнах склонны считать "ревизионистскими" державами прежде всего Германию, а также Италию и Японию. В адрес именно этих стран звучат обоснованные обвинения в том, что, будучи неудовлетворенными сложившейся системой международных отношений конкретно, современной им диспозицией "европейского концерта" , они всячески расшатывали последнюю и в конечном итоге способствовали ее гибели в огне двух мировых войн. Никольсона: "Немецкая политика является в основном "политикой силы"... Для немцев кажется важнее внушать страх, чем доверие, а когда, как это неизменно случается, напуганные страны объединяются для защиты, они жалуются на "окружение", совершенно не замечая того, что их собственные методы и угрозы вызвали эту реакцию" Никольсон Г. Великобритания на пути к охране "статус-кво" создавала свою империю "над которой никогда не заходит солнце" , ломая предшествующий порядок. То же самое можно сказать о колониальной политике других членов Антанты - Франции и России, которые, к тому же, выступали накануне первой мировой войны за насильственный территориальный передел в Европе французы претендовали на Эльзас и Лотарингию, а русские - на Босфор и Дарданеллы. Таким образом, как свидетельствует опыт истории, не только "революционные", но и "контрреволюционные" державы сохраняют потенциал экспансии и агрессии - и останавливает последних не только миролюбие, но и опасение потерять больше, чем приобрести. Когда разногласия между великими державами - сторонницами "статус-кво" и "ревизионистскими" великими державами не удается более регулировать посредством механизмов аккомодации, имеющихся в рамках системы международных отношений, наступает новый раунд борьбы за великодержавную гегемонию. Результатом этой борьбы становится новая система международных отношений, которая, в соответствии с интересами держав-победительниц, и определяет порядок в мире и основополагающие нормы международного права на протяжении всего жизненного цикла новой системы - от ее зарождения и до гибели. До тех пор пока великие державы готовы решать свои проблемы силой оружия, никакие нормы международного права, никакие моральные нормы и идеологии не в состоянии будут предотвратить неизбежную Большую Войну, то есть войну между великими державами за гегемонию в мире. В этом мнении сходится большинство исследователей. Шахтера: "Международное право - это не идеальная конструкция, созданная и функционирующая исключительно исходя из своей внутренней логики... Международное право должно рассматриваться как продукт исторического опыта, в котором мощь и "соотношение сил" являются детерминантами. Те государства, которые располагают мощью,... Есть все основания для заключения, что баланс мощи будет в целом совместим с международным правом и благоприятен к нему.
Но присоединение Польши многие его современники, в том числе из окружения самого императора, считали стратегической ошибкой. Александр I был, несомненно, выдающейся, но очень сложной личностью. Он понимал, что в Европе нельзя повсеместно восстановить прежние абсолютистские порядки. Например, он предполагал дать Польше такую Конституцию и гражданские права, о которых другие подданные Российской империи не могли и мечтать. И в то же время своей рукой написал проект договора о создании охранительного Священного союза, санкционировал подавление революции в Испании и создание аракчеевских военных поселений в самой России. Но не слишком ли часто мы судим о поступках исторических фигур с позиций современности или на основе знания того, что произошло после их смерти и о чем они не могли знать? Кузнецов: Историки критиковали Венскую систему за то, что она не оправдала национально-освободительных чаяний, возникших в ходе борьбы с Наполеоном, и не предотвратила волну революций, прокатившуюся затем по Европе. Но участники Венского конгресса были людьми своего времени. Они действовали в интересах монархов, а не народов. Государство и его внешняя политика сливались в их сознании с персоной монарха, а свою деятельность они рассматривали как личное служение его «священной особе». По свидетельству А. Горчакова, его предшественник на посту министра иностранных дел России граф К. Нессельроде, один из видных деятелей конгресса, говорил, что он вообще не знает, что такое Россия, для него существует только император. Тем не менее дипломаты того времени проявляли дальновидность и политический реализм. Например, заложенный в основу Венской системы принцип легитимизма не сводился лишь к восстановлению «законных» монархий. Да и применялся он не всегда и не везде. В более широком смысле легитимизм означал, что основой европейской стабильности должна быть законность, то есть уважение к праву, как внутри государств, так и в их взаимных отношениях. По сути, это те ценности, дефицит которых существует и в современном мире. Ведь из некоторых книг и мемуаров может создаться впечатление, что его участники только и делали, что танцевали и веселились на балах. Когда же они работали? Кузнецов: В самом деле, Венский конгресс отличался небывалым внешним блеском, который в воображении современников даже несколько затмил его политические итоги. Европа еще не видела такого собрания императоров и королей, принцев и владетельных князей, министров и дипломатов. В глазах сторонних наблюдателей и просто любопытствующих - а таких в Вену съехалось великое множество - он выглядел как нескончаемая череда празднеств, балов, маскарадов, «живых картин», торжественных обедов, фейерверков, охот и военных парадов. Все это стоило огромных денег австрийской казне, но было скорее театральным занавесом, скрывавшим реальное содержание конгресса. Согласно Парижскому мирному договору 1814 года, на конгресс имелось в виду пригласить все страны, принимавшие участие в войне с той и другой стороны, то есть, по существу, все государства Европы. Однако другая, секретная статья того же договора предусматривала, что все вопросы послевоенного урегулирования решит между собой «четверка» союзных держав. Всем остальным предоставлялось только право ратифицировать эти решения. Из-за этого противоречия четкого регламента проведения конгресса разработано не было. Настоящие переговоры шли за его кулисами. Пока другие предавались светским увеселениям, дипломаты союзных держав ежедневно собирались в резиденции Меттерниха там и сейчас находится офис австрийского канцлера и вели напряженную работу. Она проходила в нескольких тематических комитетах, а главную роль играл «комитет пяти» в составе представителей России, Австрии, Пруссии, Англии и Франции. Он фактически и был «реальным» Венским конгрессом. Но для обсуждения общеевропейских вопросов время от времени собирался «комитет восьми», включавший также Испанию, Португалию и Швецию, то есть все страны, подписавшие Парижский мирный договор 1814 года. Именно заседание «Комитета восьми» изображено на знаменитой картине художника Ж. Изабе, ставшей своего рода эмблемой Венского конгресса.