Bm A E F#m Я не знаю, как близко я к последней черте, Bm A E F#m Я не знаю, когда я пойму, что запасов нет, Bm A E F#m Я не знаю, как долго мы сможем пробыть людьми, Bm A E F#m Но, пожалуйста, если надо, возьми-возьми.

Веселая и позитивная музыка чтобы поднять настроение поощрять работу учиться быть 3. 1:51:27 204.07 mb 5,464,598. Песни для хорошего настроения попробуй не подпевать 3.

Я не знаю, что будет listen online

Ответов: 3 на вопрос по английскому языку: Переведите на! 1. я не знаю, когда начнётся концерт. 2. в это время завтра я буду загорать у моря и не буду ничего делать. 3. думаю, что завтра пойдет снег. 4. обещаю, мама небудет беспокоится. 4. Обещаю, мама не будет беспокоится. 5. Ты помашешь мне из окна? поедем в Шотландию на машине. К тому времени Джон получит водитльские права. 7. Если ты пробормочешь ответь себе аод нос, учитель не поймет тебя. Начинается новый день, И машины туда-сюда. Раз уж солнцу вставать не лень, И для нас, значит, ерунда. Бог: «Ты просто не знаешь, что она должна будет выдержать: ее пара глаз должны заменить 3 пары, чтобы воспитывать детей, ее пара рук должны уметь одновременно выполнять 5 – 8 дел. не в счет, А до свадьбы заживет, А помрет - так помрет.

Решение на Упражнение 318 из ГДЗ по Английскому языку: Голицынский Ю. Б

— Не я понимаю, что Серега в восторге от того,что день десантника совпал с гей-парадом, но откозаться от поездки на концерт Металлики, и купить на эти деньги билет в Питер на август это вообще пипец. Вместе мы знаем больше! Этот сайт использует cookies (Политика Cookies). Вы можете указать условия хранения и доступ к cookies в своем браузере. И так, спинка кресла представляет металлический каркас по периметру, внутрь положили мягкий материал (не знаю какой, похожий на поролон) и стянули это всё полипропиленовой лентой (используется при упаковке посылок). Сидушка кресла мягкая, высота 8 см, а снизу фанера. Синтаксический разбор предложения: Модификатор наречия. Когда. начнётся. Подлежащее. концерт. Бог: «Ты просто не знаешь, что она должна будет выдержать: ее пара глаз должны заменить 3 пары, чтобы воспитывать детей, ее пара рук должны уметь одновременно выполнять 5 – 8 дел. Веселая и позитивная музыка чтобы поднять настроение поощрять работу учиться быть 3. 1:51:27 204.07 mb 5,464,598. Песни для хорошего настроения попробуй не подпевать 3.

Виктор Цой – Муравейник – слушать

Guitar Songs Club - Casual — Аккорды — Я не знаю
Я не знаю когда...
Похожие песни
Предложения со словосочетанием «начался концерт»

Анекдоты про концерт

Я не знал, что твои друзья поедут отдыхать без тебя. Подробный ответ из решебника (ГДЗ) на Упражнение 318 по учебнику Ю. Б. Голицынский. Сборник упражнений по грамматике английского языка. 7 издание, КАРО, 2011г. Перевод контекст "начнется концерт" c русский на английский от Reverso Context: В 19:00 начнется концерт, на котором выступят по одному представителю от каждой страны. 3. думаю, что завтра пойдет снег. 4. обещаю, мама не будет беспокоится. 5. ты мне из окна? поедем в шотландию на машине. к тому времени джон получит водитльские права. 7. если ты пробормочешь ответь себе аод нос, учитель не поймет тебя.

Избранные сообщения из толк-листа

Живущи, разбойники! Видал я-с иных в деле, например: ведь весь исколот, как решето, штыками, а все махает шашкой. Расскажите, пожалуйста. Дня через четыре приезжает Азамат в крепость. По обыкновению, он зашел к Григорью Александровичу, который его всегда кормил лакомствами. Я был тут. Зашел разговор о лошадях, и Печорин начал расхваливать лошадь Казбича: уж такая-то она резвая, красивая, словно серна, — ну, просто, по его словам, этакой и в целом мире нет. Засверкали глазенки у татарчонка, а Печорин будто не замечает; я заговорю о другом, а он, смотришь, тотчас собьет разговор на лошадь Казбича. Эта история продолжалась всякий раз, как приезжал Азамат. Недели три спустя стал я замечать, что Азамат бледнеет и сохнет, как бывает от любви в романах-с. Что за диво?..

Вот видите, я уж после узнал всю эту штуку: Григорий Александрович до того его задразнил, что хоть в воду. Раз он ему и скажи: — Вижу, Азамат, что тебе больно понравилась эта лошадь; а не видать тебе ее как своего затылка! Ну, скажи, что бы ты дал тому, кто тебе ее подарил бы?.. Поклянись, что ты его исполнишь... Клянись и ты! Клянусь, ты будешь владеть конем; только за него ты должен отдать мне сестру Бэлу: Карагез будет тебе калымом. Надеюсь, что торг для тебя выгоден. Азамат молчал. Ну, как хочешь! Я думал, что ты мужчина, а ты еще ребенок: рано тебе ездить верхом...

Азамат вспыхнул. Смотри же, Азамат! Вот они и сладили это дело... Я после и говорил это Печорину, да только он мне отвечал, что дикая черкешенка должна быть счастлива, имея такого милого мужа, как он, потому что, по-ихнему, он все-таки ее муж, а что — Казбич разбойник, которого надо было наказать. Сами посудите, что ж я мог отвечать против этого?.. Но в то время я ничего не знал об их заговоре. Вот раз приехал Казбич и спрашивает, не нужно ли баранов и меда; я велел ему привести на другой день. Вечером Григорий Александрович вооружился и выехал из крепости: как они сладили это дело, не знаю, — только ночью они оба возвратились, и часовой видел, что поперек седла Азамата лежала женщина, у которой руки и ноги были связаны, а голова окутана чадрой. На другой день утром рано приехал Казбич и пригнал десяток баранов на продажу. Привязав лошадь у забора, он вошел ко мне; я попотчевал его чаем, потому что хотя разбойник он, а все-таки был моим кунаком.

Точно, я услышал топот копыт: «Это, верно, какой-нибудь казак приехал... Урус яман, яман! В два прыжка он был уж на дворе; у ворот крепости часовой загородил ему путь ружьем; он перескочил через ружье и кинулся бежать по дороге... Вдали вилась пыль — Азамат скакал на лихом Карагезе; на бегу Казбич выхватил из чехла ружье и выстрелил, с минуту он остался неподвижен, пока не убедился, что дал промах; потом завизжал, ударил ружье о камень, разбил его вдребезги, повалился на землю и зарыдал, как ребенок... Вот кругом него собрался народ из крепости — он никого не замечал; постояли, потолковали и пошли назад; я велел возле его положить деньги за баранов — он их не тронул, лежал себе ничком, как мертвый. Поверите ли, он так пролежал до поздней ночи и целую ночь?.. Только на другое утро пришел в крепость и стал просить, чтоб ему назвали похитителя. Часовой, который видел, как Азамат отвязал коня и ускакал на нем, не почел за нужное скрывать. При этом имени глаза Казбича засверкали, и он отправился в аул, где жил отец Азамата. А когда отец возвратился, то ни дочери, ни сына не было.

Такой хитрец: ведь смекнул, что не сносить ему головы, если б он попался. Так с тех пор и пропал: верно, пристал к какой-нибудь шайке абреков, да и сложил буйную голову за Тереком или за Кубанью: туда и дорога!.. Признаюсь, и на мою долю порядочно досталось. Как я только проведал, что черкешенка у Григорья Александровича, то надел эполеты, шпагу и пошел к нему. Он лежал в первой комнате на постели, подложив одну руку под затылок, а другой держа погасшую трубку; дверь во вторую комнату была заперта на замок, и ключа в замке не было. Я все это тотчас заметил... Я начал кашлять и постукивать каблуками о порог, — только он притворялся, будто не слышит. Не хотите ли трубку? Я не Максим Максимыч: я штабс-капитан. Не хотите ли чаю?

Если б вы знали, какая мучит меня забота! Ведь у нас давно все пополам. Пожалуйте вашу шпагу! Митька принес шпагу. Исполнив долг свой, сел я к нему на кровать и сказал: — Послушай, Григорий Александрович, признайся, что нехорошо. Уж эта мне бестия Азамат!.. Ну, признайся, — сказал я ему. Ну, что прикажете отвечать на это?.. Я стал в тупик. Однако ж после некоторого молчания я ему сказал, что если отец станет ее требовать, то надо будет отдать.

Я опять стал в тупик. Дело сделано, не надо только охотою портить; оставьте ее у меня, а у себя мою шпагу... Я нанял нашу духанщицу: она знает по-татарски, будет ходить за нею и приучит ее к мысли, что она моя, потому что она никому не будет принадлежать, кроме меня, — прибавил он, ударив кулаком по столу. Я и в этом согласился... Что прикажете делать? Есть люди, с которыми непременно должно согласиться. Из крепости видны были те же горы, что из аула, — а этим дикарям больше ничего не надобно. Да притом Григорий Александрович каждый день дарил ей что-нибудь: первые дни она молча гордо отталкивала подарки, которые тогда доставались духанщице и возбуждали ее красноречие. Ах, подарки! Ну, да это в сторону...

Долго бился с нею Григорий Александрович; между тем учился по-татарски, и она начинала понимать по-нашему. Мало-помалу она приучилась на него смотреть, сначала исподлобья, искоса, и все грустила, напевала свои песни вполголоса, так что, бывало, и мне становилось грустно, когда слушал ее из соседней комнаты. Никогда не забуду одной сцены, шел я мимо и заглянул в окно; Бэла сидела на лежанке, повесив голову на грудь, а Григорий Александрович стоял перед нею. Разве ты любишь какого-нибудь чеченца? Если так, то я тебя сейчас отпущу домой. Что за глаза! Скажи, ты будешь веселей? Она призадумалась, не спуская с него черных глаз своих, потом улыбнулась ласково и кивнула головой в знак согласия. Он взял ее руку и стал ее уговаривать, чтоб она его целовала; она слабо защищалась и только повторяла: «Поджалуста, поджалуйста, не нада, не нада». Он стал настаивать; она задрожала, заплакала.

Григорий Александрович ударил себя в лоб кулаком и выскочил в другую комнату. Я зашел к нему; он сложа руки прохаживался угрюмый взад и вперед. Я покачал головою. Мы ударили по рукам и разошлись. На другой день он тотчас же отправил нарочного в Кизляр за разными покупками; привезено было множество разных персидских материй, всех не перечесть. У них свои правила: они иначе воспитаны. А ведь вышло, что я был прав: подарки подействовали только вполовину; она стала ласковее, доверчивее — да и только; так что он решился на последнее средство. Раз утром он велел оседлать лошадь, оделся по-черкесски, вооружился и вошел к ней. Я решился тебя увезти, думая, что ты, когда узнаешь меня, полюбишь; я ошибся: прощай! Я виноват перед тобой и должен наказать себя; прощай, я еду — куда?

Авось недолго буду гоняться за пулей или ударом шашки; тогда вспомни обо мне и прости меня». Она не взяла руки, молчала. Только стоя за дверью, я мог в щель рассмотреть ее лицо: и мне стало жаль — такая смертельная бледность покрыла это милое личико! Не слыша ответа, Печорин сделал несколько шагов к двери; он дрожал — и сказать ли вам? Таков уж был человек, бог его знает! Только едва он коснулся двери, как она вскочила, зарыдала и бросилась ему на шею. Поверите ли? Штабс-капитан замолчал. Да, они были счастливы! В самом деле, я ожидал трагической развязки, и вдруг так неожиданно обмануть мои надежды!..

Спустя несколько дней узнали мы, что старик убит. Вот как это случилось... Внимание мое пробудилось снова. Вот он раз и дождался у дороги версты три за аулом; старик возвращался из напрасных поисков за дочерью; уздени его отстали, — это было в сумерки, — он ехал задумчиво шагом, как вдруг Казбич, будто кошка, нырнул из-за куста, прыг сзади его на лошадь, ударом кинжала свалил его наземь, схватил поводья — и был таков; некоторые уздени все это видели с пригорка; они бросились догонять, только не догнали. Меня невольно поразила способность русского человека применяться к обычаям тех народов, среди которых ему случается жить; не знаю, достойно порицания или похвалы это свойство ума, только оно доказывает неимоверную его гибкость и присутствие этого ясного здравого смысла, который прощает зло везде, где видит его необходимость или невозможность его уничтожения. Между тем чай был выпит; давно запряженные кони продрогли на снегу; месяц бледнел на западе и готов уж был погрузиться в черные свои тучи, висящие на дальних вершинах, как клочки разодранного занавеса; мы вышли из сакли. Вопреки предсказанию моего спутника, погода прояснилась и обещала нам тихое утро; хороводы звезд чудными узорами сплетались на далеком небосклоне и одна за другою гасли по мере того, как бледноватый отблеск востока разливался по темно-лиловому своду, озаряя постепенно крутые отлогости гор, покрытые девственными снегами. Направо и налево чернели мрачные, таинственные пропасти, и туманы, клубясь и извиваясь, как змеи, сползали туда по морщинам соседних скал, будто чувствуя и пугаясь приближения дня. Тихо было все на небе и на земле, как в сердце человека в минуту утренней молитвы; только изредка набегал прохладный ветер с востока, приподнимая гриву лошадей, покрытую инеем. Мы тронулись в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога вела на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала в облаке, которое еще с вечера отдыхало на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространялось по всем моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но, удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда, и, верно, будет когда-нибудь опять.

Тот, кому случалось, как мне, бродить по горам пустынным, и долго-долго всматриваться в их причудливые образы, и жадно глотать животворящий воздух, разлитый в их ущельях, тот, конечно, поймет мое желание передать, рассказать, нарисовать эти волшебные картины. Вот наконец мы взобрались на Гуд-гору, остановились и оглянулись: на ней висело серое облако, и его холодное дыхание грозило близкой бурею; но на востоке все было так ясно и золотисто, что мы, то есть я и штабс-капитан, совершенно о нем забыли... Да, и штабс-капитан: в сердцах простых чувство красоты и величия природы сильнее, живее во сто крат, чем в нас, восторженных рассказчиках на словах и на бумаге. Посмотрите, — прибавил он, указывая на восток, — что за край!

I usually get up at a quarter to seven and have breakfast half an hour later. Где продаются книга и журналы на иностранных языках? Where are foreign books and magazines sold? Этот красивый дворец построен много лет тому назад.

This beautiful palace was built many years ago. Когда были получены эти письма и телеграммы? When were these letters and telegrams received? Я думаю, что ему зададут много вопросов, когда он кончит говорить. Обычно магазины открываются в 8 часов утра. Shops are usually opened at 8 a. Эти книги были возвращены в библиотеку вчера. These books were returned to the library yesterday.

Музей закрыт летом. The museum is closed in summer time. Ему дали два дня, чтобы закончить работу. He was given two days to finish the work. Эти предметы не изучаются в вашем институте, не так ли? These subjects are not taken at your Institute, are they? Детей повезут в дом отдыха в субботу. The children will be taken to the holiday centre on Saturday.

Когда мыли окна в последний раз? When were the windows cleaned last time? Ему сказали, что моя дочь еще учится в школе. He was told that my daughter still went to school. Мне сказали, что он вернулся. I was told he had returned. Им сказали, что в воскресенье их поведут на интересную выставку. They were told that they would be taken to see an interesting exhibition on Sunday.

Меня спросили, где я живу. I was asked where I lived. Их спросили, на каком иностранном языке они говорят сейчас. They were asked which foreign language they were speaking. Какие вопросы ему задавали? What questions was he asked? Не закрывайте окно. Его только что открыли.

It has just been opened. Вы собираетесь перевести эту статью? Ее еще не перевели. Are you going to translate this article? Журналы и газеты еще не принесли. Попроси Петрова принести их. Ask Petrov to bring them. Ее только что увезли в больницу.

She has just been taken to hospital. Эти вопросы уже обсудились? Have these questions been discussed yet? Вам уже показали новые книга этого писателя? Я думаю, что книгу уже нашли. I think the book has already been found. Он сказал, что ему показали много интересного в нашем городе. He said he had been shown many interesting things in our town.

Почему на их письма еще не ответили? Сейчас я читаю книгу, о которой много говорят. Его слова были выслушаны с интересом. His words were listened to with interest. Я не люблю, когда на меня смотрят. О нем не говорили на собрании. За цветами уже послали. Flowers have been sent for already.

На нее всегда смотрят на улице. Почему ему еще не написали? Лукин сказал, что с ним не говорили об этом. На картину смотрели с интересом. The picture was looked at with interest. Она больна. Почему еще не послали за врачом? She is ill.

За такси пошлют после того, как будут упакованы все вещи. The taxi will be sent for after all the things have been packed. Почему его никогда не слушают? Why is he never listened to? Детям прочитали рассказ Дж. The children were read a story by J. London to. Работа должна быть сделана сегодня вечером.

The work must be done tonight. Эти вопросы можно обсудить через неделю, не так ли? Можно читать эти книги на первом курсе? Can these books be read in the first year? Необходимо послать за ними. They must be sent for. Вопрос серьезный. О нем надо подумать.

The question is important. It must be thought about. Ему необходимо написать на этой неделе. He must be written to this week. Если ей будет плохо, надо послать за врачом. If she feels bad, a doctor must be sent for. С ним надо поговорить об этом. He must be spoken to about it.

Нельзя играть со спичками. Необходимо сказать ему правду. He must be told the truth. Им нельзя помочь, не так ли? Должна ли статья быть переведена с русского на немецкий? Must the article be translated from Russian into German? Можно отослать письмо завтра? Can the letter be sent tomorrow?

Такую работу нельзя делать в спешке. Их необходимо встретить. Они плохо знают наш город. They must be met. They know our town badly. Ему могут дать журналы только в субботу утром. He can only be given the magazines on Saturday morning. Они спросили меня, когда начинается мой рабочий день.

They asked me when my work began. Он спросил, какие вопросы я люблю обсуждать с друзьями. He asked what questions I liked to discuss with my friends. Меня спросили, как я обычно добираюсь до института. I was asked how I usually got to the Institute. Его спросили, куда он ездил в прошлое воскресенье. He has been asked where he went last Sunday. Ее спросили, когда она будет сдавать экзамены.

She was asked when she would take her exams. Меня спросили, какие предметы мы изучаем в институте. Нас спросили, что мы собираемся делать летом. We were asked what we were going to do in the summer. Его спросили, почему он не пришел на вокзал встретить их. Мы спросили преподавателя, как мы написали контрольную работу. We asked our teacher how well we had written our tests.

В общем, мне очень нравится. Дальше Сергей Калугин. Спел буквально несколько песен, но зато очень лихо. Ему шпагу нужно. Нет, я серьезно, передайте, если увидите, что со шпагой он на таких концертах будет выглядеть просто ультимативно. В смысле, предельно эффектно. Я кстати, не упомянул, что во время исполнения баллад Сергей аккомпанировал Ольге на гитаре причем гитаре перестроенной под лютню — не спрашивайте меня что это значит. Мне почему-то кажется, что так сыграть, как Сергей это высочайший класс. Неужели в те времена так играли в каждом кабаке? Не верится. Хотя… ну не важно. Все равно песни у Калугина гораздо лучше. Я вспомнил. На самом деле Сергей исполнил свои песни в перерыве ренессансного блока, пока Ольга отдыхала. Я уже сказал, что песни у Калугина гораздо лучше? Ну а теперь, я еще скажу, что песни Ольги вообще великолепны. Это я к тому, что после исполнения ренессанса, Ольга и Мила исполняли песни Ольги, спели просто невыразимо красиво. Очень, вы понимаете. Я уже многое забыл, записи нет, так что ничего определенного не скажу, но даст бог все это можно будет еще услышать. Нет, как они поют. Слушайте, ну почему я включаю радио и слышу каких-то каролин, иванушек, анит… какие-то хомячки, суслики. Неужели нас так мало? Неужели ради нас ни одна рекламодательская свол… на фиг никому не нужны короче. Поймите, я ничего не имею против попсы, я ее даже с удовольствием слушаю, когда прохожу по городу… но ведь… Ладно, отвлекся. О концерте. Соответственно, его можно разделить на четыре части. Второе отделение — эстрадный блок. То есть всякие разные великие общемировые хиты, в исполнении ОА, помогает Мила Кикина, аккомпанемент Татьяна Смольская. Очень разные, хорошие песни — раньше уже исполнявшиеся Агузаровой, Полевой, Пугачевой, Джоплин, Пиаф надеюсь, можно будет список увидеть на сайте Сразу скажу, что крайне плохо понимаю, зачем Ольге надо петь чужие песни… Верю, что надо. Я это даже понимаю, но так… умом. В виде длинной цепочки псевдологичных умозаключений. А ведь еще Климент Александрийский высказывался в том смысле, что невозможно по настоящему уразуметь то, что не принимаешь, так сказать, сердцем, и что знание, подкрепленное верой, — наидостовернейшее. Это я к тому, что пока сердцем не почувствую смысл такого шага, я наверное буду к этому относиться… без особых эмоций. Были разговоры типа — вот там «Иногда» катит, а «Агузарова» не катит. Не знаю. Мне все понравилось. Все было очень тепло и приятно. Вообще, если вы заходите на сайт ark. Смысл такой, что если кому-то понравился эстрадный блоки, и есть на примете какое-нибудь место с роялем и звуковой системой, то можно пригласить туда Ольгу сотоварищи. Завод какой-нибудь… сельский клуб… Опять же без всяких наездов. Просто по моим прикидкам в городах уже вся эта инфраструктура проведения досуга по-человечески, она ведь рухнула? Иштар прошла. Люди разбежались, или моют бабки. Помещения или сданы в аренду, или заколочены… Может институты? Вроде там меньше. Зоя Ященко, еще какой-то такой же андеграунд шестидесятых… Камерное что-то не в смысле уголовники, в хорошем смысле. В общем, не знаю. Среди всего эстрадного блока особняком прозвучала песня, или не песня, или молитва, или я даже не знаю, как это называется. Я в растерянности. Так что, можно? Я хочу сказать, что когда такие вещи происходят, скажем, на собрании каких-нибудь МЦХ, когда молодой патер с разухабисто лабает на пианино, и с азартом вопит «Аллилуия» v это, конечно, выглядит крайне странно, но ведь они же все, американцы эти… ну, вы понимаете. А во-вторых, это же ни с чем не смешивается… Это, конечно, совершенно не мое дело, и, может, зря я завел об этом разговор. Тогда прошу извинить. Оказывается, Ольга аж два года училась в нормальном техническом ВУЗе! Во время интервью даже теорему о пределах процитировала. Мне так приятно стало… Вообще, мне кажется, что уж если человек смог выучить и хоть на миг, понять какую-нибудь теорему Коши-Буняковского, и пусть даже он ее мгновенно забыл, неважно, он уже безвозвратно изменился. Причем совсем в определенную сторону. Ему уже тогда никакая гнесинка не страшна. Это простой и правильный ответ на вопрос, почему наша попса такая тупая, хоть и голосистая. Все просто. Без изучения математического анализа духовный рост личности весьма проблематичен. Не сочтите, за математический шовинизм. Для меня. Необычно, когда вокруг странно неуместные люди. Явно впервыйные. И разговоры: «А кто на том высоком стуле будет сидеть? Необычно: в юбке и пёстренькое сверху. На сцене Ольга, на экране — удивительно молодая Ольга, та же, что и на сцене, но.. Я смотрю на всё не своими глазами. Я как будто бы впервые услышала Ольгу и в первый раз её увидела. Да и себя тоже. Как на этом странном экране. Легко, спокойно, изящно и просто. И как же я её слушала! Открытыми глазами. Тесно было порознь, пусто было вместе… На экране живёт Ольгин взгляд, такой нездешний и чуть трогательный. Движения её худых рук на удивление мягки и округлы. Она колдует, каждый раз колдует. Ей по силам заставить поверить во что угодно: в необычность, в незавершённость, в нежданность и в неугаданность….. Я уйду, а не умру, по небу босиком… И всё ж таки она привела казаков. И чем торопливее народ утекал курить, тем обстоятельнее, несуетно и неторопливо они пели. Без надсада «заслуженных народных коллективов». А как прохаживались по сцене.. А их казачка просто плыла. Если это танцы, то удивительные танцы. Сосредоточенный виртуозный Петя Акимов. Виолончель и гитара оказывается чудо как хороши дуэтом. Оказывается, что с музыкой лучше. Всё быть должно иначе, любить — не значит есть… И какие-то все гармоничные: Ольга и Мила, ковчеговцы и Петя, зрители на первых рядах и на последних. А ты играй… Всё смешалось и спуталось в одну большую жизнь без перерывов. Это так больно — дорога в рай.. Ребята, страждущие 2 рубля и моментально обменявшие на них сигарету; молодая ночь и старый город; в метро странно приветливые люди, улыбаются и уступают друг другу место. И улыбка на прощанье…. Теперь я знаю, что мне надо делать в этой жизни. Я не знаю, лучше этот концерт был, чем другие или хуже, для меня он был первым, единственным и самым лучшим. Каких трудов мне стоило на него попасть! Сначала, когда я приехал в Нарву, забрал свой паспорт со всеми наконец-то нужными штампиками, выяснилось что поезда на Москву нету! Ну не ходит он теперь по четвергам. Ну что делать, еду в Питер, утром в пятницу прибегаю на московский вокзал, а поездов на Москву нету! То есть, есть конечно, но только вечером, и буду я в Москве часов в 10 вечера, как раз застану счастливые улыбки выходящих с концерта счастливчиков. В конце концов я плюнул на все и полетел в Москву самолетом. Жаба давила неимоверно, количество компактов, которых я хотел купить в Москве, заметно уменьшилось, но зато на концерт я попал. И это того стоило. Трудно описать, что чувствовал, но до сих пор хожу радостный, просветленный. Первый раз в жизни начал завидовать, что не живу в Москве, раньше как-то не было особых причин, а теперь: Вы же на каждый концерт ходить можете, радуйтесь! Ох молодцы! Я по правде говоря, абсолютно в это не верил. И опять ошибся. Действительно, как-то отличается от телеколлективов. Пробивает, особенно сейчас. А «Пролегала да на шлях дорожка» — вообще полный отрыв. Особенно как ее сыграли, с бас-гитарой, Ольга с барабаном. Это настоящее. Кстати, пользуюсь случаем, хочу поездить по мозгам любителям демонстративно уходить с концерта. Я в одной книжке читал, что это не особенно элитно. И в любом случае можно пользоваться верхним выходом. Виолончель и гитара, оказывается, чудо как хороши дуэтом. Мне кажется это от того, что он гений. Не любая виолончель. Играет-то человек. Я был в субботу на концерте Мити Кантора, где играл и Петр Акимов. Там особенно ярко проявилось, что у Петра поразительное чувство музыки …и флейта сказала: люблю… И песня, известная мне только в стихах. То есть у тебя нет ни «Колокольчиков», ни «Стороны ОТ». Никакого риска! У меня диплом знатного рукомашца! А на счет угара странное дело… первый раз кто-то завелся… И мне совсем не захотелось присоединиться… Не было чувства, что это уместно. Все-таки ЦДХ кривой и безыдейный. Изысканный, великолепный перевод «Ночи в октябре» на французский. С соблюдением рифмы, ритма и, конечно же, очарования. La nuit. Les gouttes tombent des toits. Je ruisselle Dans la gouttiere. Cette nuit sombre en octobre. Mi-bernol, je suis seule. Cette nuit froide - solitaire. Скорей расскажите, как БЫЛО! Люди, не стесняйтесь, расскажите о своих впечатлениях» Так что вот излагаю свои впечатления. Перед концертом, стоя у входа в ЦДХ и озираясь в поисках друзей и знакомых я сказал подряд четыре очень похожих фразы: «Ой, а это случайно не Мила? А кто это рядом с Севой? Ковчег вышел погреться на весеннем солнышке почти в полном составе. После концерта от 20 марта я шел на концерт с некоторым опасением. Ведь после той феерии духа, что случилась на том концерте, поневоле ожидался некоторый спад, ведь нельзя же в самом деле постоянно доводить бедных аркоманов до полного изумления. До состояния полной невменяемости постоянно доводить трудно, а давать классный концерт один за другим — легко! Концерт 23 апреля запомнится благодаря весеннему настроению, царившему на нем, а также многим, всяким разностям, о которых подробнее ниже. Когда Мила Кикина вышла на сцену со скрипкой в руках, сразу стало понятно, что этот концерт войдет в историю. Из курса истории группы Ковчег мне было известно, что когда-то Мила сопровождала свои выступления игрой на скрипке. Сам я тех незапамятных времен не застал, и увидев Милу со скрипкой, сказал: «О! И мы сможем увидеть и услышать это! Мои ожидания оправдались на сто процентов. У меня нет слов. Точнее всего выразить это словами Тима:!!!!!!!!!!!!! Сама концертная программа тоже была великолепна. Грустные песни сменялись веселыми. Общепризнанные хиты сменялись малоизвестными, но не менее любимыми произведениями. В начале второго отделения Оля спела совершенно неизвестную для меня песню в сопровождении только одного Пети. Мне очень понравилось. Более подробно написать не могу, память у меня уже не та, что раньше! Не смейтесь, больше из текста я ничего не запомнил, помню только, что половина песни была на английском, и было это здорово. Единственное, что подкачало — это освещение. Об этом уже не раз говорилось, но положительных сдвигов не видно. Если бы я не увидел Милу перед концертом, я бы и не узнал, как хорошо она выглядит. Один единственный луч прожектора, направленный сверху вниз дает очень жесткое неприятное освещение. Мне кажется, света на сцене должно быть больше. Мишу Трофименко видно очень редко, а о существовании Бори Маркова я долгое время даже не подозревал. Помню, после второго концерта Ковчега, на котором я был, мне перечисляли музыкантов группы и назвали имя Бори Маркова, а я спросил кто это. Хотелось бы чтобы вся сцена была освещена и только иногда внимание зрителей акцентировалось на Ольге или солирующем в данный момент музыканте, причем не одним прожектором, а сразу несколькими, с разных сторон. Кроме того, при хорошем освещении артистов сразу улучшится видеотрансляция концерта, ведь в полной темноте даже на самую профессиональную видеокамеру много не наснимаешь. А все остальное было просто замечательно. Отличный звук, всех было слышно, никаких посторонних шумов и свистов. Просто отрада слушателя. На концерте было много всего интересного: мне очень понравилась новая оригинальная трактовка Фарфоровой девочки. Про это и многое другое, я надеюсь, подробно напишет наш летописец по имени Тим. Такое впечатление, что народ умалчивает что-то, зажимает свои впечатления или может быть они слишком интимные или не очень радостные? Прислали бы что ли программу, «Огласите весь список, пож-ста! И разговор ушел куда-то в сторону к сожалению, не ОТ , на поиски отличий душ внесистемных программистов от сердец бесструктурных лингвистов. К концерту. Мне показался он очень легким, изящным, витало что-то такое неуловимое и эфемерное. Призрачность какая-то, тонкая энергетика. Может быть отсутствие тяжелых надрывных интонаций. Не было того, во что надо въезжать, какой-то сосредоточенной серьезности, нагруза. На «Стороне От» она более тяжеловесная, напрягает. Может быть «мартовский угар» перешел в ровное и проникающее, но не слепящее «апрельское свечение»? А тетя Оля даст добро и запись концерта дяде Саше, чтоб повесил на сайт? Здравствуйте, Ольга! Ссылку на Вашу страницу я нашёл на странице Инны Желанной. С огромным удовольствием познакомился с Вами, Вашими стихами и песнями. Вы просите написать, какие стихи понравились больше, какие — меньше. Все — скорее больше, чем меньше, правда, я не все прочитал ; , но песни прослушал все и получил массу удовольствия. Стихи хороши хотя бы тем, что создают настроение. Лирическое такое. Почему-то сразу вспомнились Хлебников, Хармс и Майк Науменко. Ну а «Круиз» — совсем труба! А это как? Автор — некто Игорь Шапочников. Вы любите Майка? Очень понравилась Ваша статья об Инне Желанной. В прошлом году был в Москве, нашёл-таки её диск. А купив пластинку,удивился названию — водоросли для меня, всю жизнь живущего возле воды, всегда ассоциировались с чем-то неприятным. Может быть, Инна Желанная если, конечно, оформление и название альбома — её хотела, чтобы название контрастировало с содержанием? Прослушал один раз, не отрываясь от начала до конца тут следовало бы написать: «затем встал, подошёл к проигрывателю, переставил иглу звукоснимателя на начало и снова плюхнулся в кресло», ан нет — с компакт-диском всё проще! И чем больше слушал, тем больше чего-то не хватало. Просто какое-то волшебство — начав слушать, я замираю в неком оцепенении и не могу оторваться.

Раз деньги есть, надо ехать, просто необходимо! Я вас уверяю когда вы услышите свою любимую группу, вы поймёте что всё оно того стояло!

Музыка Под Настроение - Скачать mp3 бесплатно

Bm A E F#m Я не знаю, как близко я к последней черте, Bm A E F#m Я не знаю, когда я пойму, что запасов нет, Bm A E F#m Я не знаю, как долго мы сможем пробыть людьми, Bm A E F#m Но, пожалуйста, если надо, возьми-возьми. Помимо концерта пройдет фестиваль энергии и спорта с участием футболистов: Дмитрия Аленичева, Дмитрия Булыкина, Владислава Радимова и Егора Титова. Вход свободный! 20 февраля 15:00-20:00 ВДНХ, Главная сцена. Бог: «Ты просто не знаешь, что она должна будет выдержать: ее пара глаз должны заменить 3 пары, чтобы воспитывать детей, ее пара рук должны уметь одновременно выполнять 5 – 8 дел. Я Не Знаю, Что Будет []. Сергей Пенкин. 03:25. Что будет я не знаю (VitalWaif Production). Открывайте новую музыку каждый день. Лента с персональными рекомендациями и музыкальными новинками, радио, подборки на любой вкус, удобное управление своей коллекцией. Миллионы композиций бесплатно и в хорошем качестве. В связи с резким, неожиданным завершением концерта не возникает какого-либо расстройства. Не знаю, почему, но выглядит это очень естественно и приводит к тому, что по завершении концерта ты будто остаешься в нем еще на долгое время.

The Boat - Когда музыка кончится | Текст песни

В начале второго отделения Оля спела совершенно неизвестную для меня песню в сопровождении только одного Пети. Мне очень понравилось. Более подробно написать не могу, память у меня уже не та, что раньше! Не смейтесь, больше из текста я ничего не запомнил, помню только, что половина песни была на английском, и было это здорово. Единственное, что подкачало — это освещение. Об этом уже не раз говорилось, но положительных сдвигов не видно. Если бы я не увидел Милу перед концертом, я бы и не узнал, как хорошо она выглядит. Один единственный луч прожектора, направленный сверху вниз дает очень жесткое неприятное освещение. Мне кажется, света на сцене должно быть больше. Мишу Трофименко видно очень редко, а о существовании Бори Маркова я долгое время даже не подозревал. Помню, после второго концерта Ковчега, на котором я был, мне перечисляли музыкантов группы и назвали имя Бори Маркова, а я спросил кто это.

Хотелось бы чтобы вся сцена была освещена и только иногда внимание зрителей акцентировалось на Ольге или солирующем в данный момент музыканте, причем не одним прожектором, а сразу несколькими, с разных сторон. Кроме того, при хорошем освещении артистов сразу улучшится видеотрансляция концерта, ведь в полной темноте даже на самую профессиональную видеокамеру много не наснимаешь. А все остальное было просто замечательно. Отличный звук, всех было слышно, никаких посторонних шумов и свистов. Просто отрада слушателя. На концерте было много всего интересного: мне очень понравилась новая оригинальная трактовка Фарфоровой девочки. Про это и многое другое, я надеюсь, подробно напишет наш летописец по имени Тим. Такое впечатление, что народ умалчивает что-то, зажимает свои впечатления или может быть они слишком интимные или не очень радостные? Прислали бы что ли программу, «Огласите весь список, пож-ста! И разговор ушел куда-то в сторону к сожалению, не ОТ , на поиски отличий душ внесистемных программистов от сердец бесструктурных лингвистов.

К концерту. Мне показался он очень легким, изящным, витало что-то такое неуловимое и эфемерное. Призрачность какая-то, тонкая энергетика. Может быть отсутствие тяжелых надрывных интонаций. Не было того, во что надо въезжать, какой-то сосредоточенной серьезности, нагруза. На «Стороне От» она более тяжеловесная, напрягает. Может быть «мартовский угар» перешел в ровное и проникающее, но не слепящее «апрельское свечение»? А тетя Оля даст добро и запись концерта дяде Саше, чтоб повесил на сайт? Здравствуйте, Ольга! Ссылку на Вашу страницу я нашёл на странице Инны Желанной.

С огромным удовольствием познакомился с Вами, Вашими стихами и песнями. Вы просите написать, какие стихи понравились больше, какие — меньше. Все — скорее больше, чем меньше, правда, я не все прочитал ; , но песни прослушал все и получил массу удовольствия. Стихи хороши хотя бы тем, что создают настроение. Лирическое такое. Почему-то сразу вспомнились Хлебников, Хармс и Майк Науменко. Ну а «Круиз» — совсем труба! А это как? Автор — некто Игорь Шапочников. Вы любите Майка?

Очень понравилась Ваша статья об Инне Желанной. В прошлом году был в Москве, нашёл-таки её диск. А купив пластинку,удивился названию — водоросли для меня, всю жизнь живущего возле воды, всегда ассоциировались с чем-то неприятным. Может быть, Инна Желанная если, конечно, оформление и название альбома — её хотела, чтобы название контрастировало с содержанием? Прослушал один раз, не отрываясь от начала до конца тут следовало бы написать: «затем встал, подошёл к проигрывателю, переставил иглу звукоснимателя на начало и снова плюхнулся в кресло», ан нет — с компакт-диском всё проще! И чем больше слушал, тем больше чего-то не хватало. Просто какое-то волшебство — начав слушать, я замираю в неком оцепенении и не могу оторваться. И Ваша статья натолкнула на мысль — это ожидание. Я всё жду шедевра и не могу дождаться. Будь каждая песня услышана мною по отдельности — я несомненно бы решил, что слышу просто гениальную певицу.

Несомненно, так оно и есть, но собранные вместе они производят ощущение шаманского действа, всё так здорово, что кажется: вот сейчас будет! Пластинка кончается и остаётся чувство, что я что-то пропустил, рука сама тянется снова нажать на кнопку «Пуск». В этом смысле название альбома очень метко — звук опутывает, сковывает по рукам и ногам, действительно, как водоросль. Но музыка, несомненно, хороша и содержательна. Слушая Инну, ничего другого делать невозможно. Кстати, Ваши песни тоже забирают с собой очень здорово, за что спасибо огромное. Имеются ли Ваши записи в свободной продаже? Ещё раз спасибо за Ваши стихи и музыку! Привет, Вам, Оля! Ваше письмо о Желанной тянет на маленькую статью.

У них на сайте объявлен конкурс статей — может отправить? Может, и не выиграете, но будет стоять в интернете, тоже приятно. Ну что Вы, Оля, какая статья! Это ж совсем другой жанр знакомый, правда, лишь с его изнаночной стороны — несколько лет назад работал в рижской газете «Советская молодёжь», учил журналистов пользоваться компьютерами , да и что там останется, если «исключить личные моменты, связанные» с Вами! Разве что просто «стоять в Интернете»! Типичное личное письмо и по содержанию, и по эмоциональному настрою. Впрочем, Вы можете его использовать по своему усмотрению, как угодно. С большим интересом почитал Вашу переписку по поводу регги и растаманства. Как же мы любим объявлять кого-то выразителем своих взглядов! Почему-то вспомнился Б.

Гребенщиков — впервые я его услышал в 1978 году на концерте. Такой припанкованый стёбщик был. Много городил чепухи откровенной что и признавал , да вот с ярлыком пророка, навешанным поклонниками, не справился и превратился в символ. А дальше — трогать его не моги, Всевышний выше критики … За информацию о ваших записях спасибо, да вот Москва, хоть и рядом … Таможни, границы… Надеюсь, что когда появится возможность поездки, на складах фан-клуба останется для меня что-нибудь. Привет Вам, Ольга! О Real Audio. Произошло то, «о чём писали Димы, проросшие в феврале», хоть Вы и высказывали своё сопротивление. Именно этого я хотел — получить возможность познакомиться с явлением живьём — пусть в записи, но ощутить атмосферу живого музицирования. Рад, что это случилось, и, думаю, можно вернуться к разговору об авторском праве, некачественных записях и пр. Я порылся в «болтовне» за ноябрь, как советовал Тим кажется.

Пиратство будет всегда, я так думаю это из экономических соображений — уж больно затраты низки , и ущерб они наносят как материальный, так и моральный — материальный беззастенчивым тиражированием, моральный — безразборным. Непричёсанные записи существуют для узкого круга любителей, точнее должны существовать. И будут существовать — всё равно кто-то приходит на концерт с магнитофоном. Вы говорите, что некачественные записи снижают интерес к качественным? Конечно снижают. И всё равно бороться с ними нельзя. И бесполезно. Остаётся просто на каждом шагу трезвонить, что есть качественные записи и есть черновые. Покупайте официальный вариант — промежуточные интересны лишь узкому кругу. И мне кажется, что они — не лучший вариант для первого знакомства.

И сама Ольга перед началом концерта говорит: «…наконец-то это желание назрело…». Зрело какое-то время значицца. Это здорово, что автор созрел для реализации своих давних желаний, но ведь и слушатель должен созреть для такого концерта. Или затратить какие-то усилия, если не был готов. Было бы желание. А Автор безусловно имеет право делать то, что хочет. Другими словами никто не вправе указывать автору. Подсказывать — да, указывать «очень вежливо, но твёрдо» — нет. Самый тяжёлый для меня пример — Инна Желанная. Видимо ей кто-то «очень вежливо, но твёрдо» объясняет «что её, а что не её».

Несомненно, Инна — могучий талант. Но что-то или кто-то её буквально держит за руки. Может на концертах она другая? Где записи концертов Инны в Real Audio??? Ой, а ничего, что я в письме одной даме упоминаю другую? Но после третьего прослушивания. Вы имеете полное право делать на сцене как, впрочем, и вне её что угодно. Правда, не надо принимать близко к сердцу все эти «её-не её». Почему Градский не великий оперный певец? Сам же Градский хулиган по натуре, что и противоречит, на его взгляд, чистоте оперности.

И когда он исполняет оперные арии, его хулиганская сущность чувствуется. Многие считают это недопустимым на оперной сцене. Мне понравилось, как сказал однажды Вася Шумов на рассуждения о Жанне Агузаровой, что мол, талант свой профукала… «Талант или есть или его нет. Жанна Агузарова — талант. А эксплуатация однажды найденного образа, пусть удачного, не есть талант. Просто Жанна эту станцию проехала, а вы всё ещё её там ждёте. Интересно складывается моё знакомство с настоящей культурой в отрыве от Родины — в какой-то иностранной телепередаче услышал Инну Желанную, раздобыл пластинку, запустил в поисковой махине Интернета «Инна Желанная», наткнулся на её странице на Ольгу Арефьеву, на её странице нашёл ссылку на Умку… Есть жизнь, стало быть! Когда дисков, планируемых к покупке, наберётся на сумму, соизмеримую со стоимостью билета Рига-Москва, обязательно приобщусь лично! Оля, на самом деле мне правда интересно Ваше отношение к рассуждениям типа: «… с ростом профессионализма падает производительность… тревожит, что Ольга давно ничего не пишет…» Согласно моей логике, это вообще никак не должно трогать — Ольга Арефьева живой человек, а не регулярный генератор шедевров. А что думает Сама?

Да какие там мысли… Я так и не научился компьютерному общению, хоть и работаю с ними ещё со времён больших ЭВМ. Общаться с самим компьютером — да, в этом есть некое особенное своеобразие; использовать компьютер для общения с конкретным человеком — да, когда других возможностей нету; а произносить монологи и собирать ответы… Впрочем, одна мысль родилась прямо сейчас — собрать все написанные мной письма и создать на их основе литературное произведение «Одно большое письмо». Возможно, это воспиталось курилкой в студенческие годы я курил, как паравоз — курят несколько человек и беседуют, подходит ещё один и говорит: «мужики, дайте закурить! Правильно, все продолжают курить, как ни в чём не бывало. Только когда он обращается лично к одному из них: «Вась, угости сигаретой! Это не работает, если курящие и просящий ра! Или это я стал туда чаще заглядывать. Если серьёзно — Оля, Вы можете использовать мои тексты как угодно: публиковать, цитировать, учить наизусть… ;- Считаете, что мои рассуждения могут быть кому-то интересны — я не против, отправляйте в толк частично, целиком, как хотите. Единственное пожелание — если будете упоминать автора, мне хотелось бы, чтобы было ясно, что это не писалось специально для толка. Программное заявление я написал бы несколько иначе!

Не хотелось? Были отвергнуты злобным редактором? Может это уже психологическая установка типа раз «эксклюзив», то это собрание лучшего , но мне действительно больше нравятся стихи из этого раздела. Такие мысли. Да, прочитал список именинников апреля, а будут ли праздноваться упомянутые дни рождения? На самом деле меня Майк интересует, помнят ли его в России? Шумов говорит, что нет, не забыт. Но сам-то Шумов в Америке. Среди моих друзей здесь тоже не забыт, так и здесь Латвия, а не Россия. На днях даже по радио крутили.

С недоумением выслушивал рассуждения Гребенщикова: Майк, мол, был алканавтом, играл несколько лет одни рок-н-роллы и ничего для развития музыки не сделал, спился и помер — туда ему и дорога, никто и не вспомнит. Кем-то Гребенщиков был бы, не будь Майка! С наилучшими, Дим. Осенние прогулки вдоль дороги Располагают к этому весьма. Грипп в октябре всевидящ, как Господь Как ангелы на крыльях стрекозиных Слетают насморки с небес предзимних И нашу околдовывают плоть. Вот ты проходишь меж дерев и стен, Сам для себя неведомый и странный, Пока еще банальности туманной Костей твоих не обличил рентген. Еще ты скушен, и здоров, и груб, Но вот тебе с улыбкой добродушной Простуда шлет свой поцелуй воздушный, И медленно он достигает губ. Отныне болен ты. Ты не должник Ни дружб твоих, ни праздничных процессий. Благоговейно подтверждает Цельсий Твой сан особый средь людей иных.

Ты слышишь, как щекочет, как течет Под мышкой ртуть, она замрет и тотчас Определит серебряная точность, Какой тебе оказывать почет. И аспирина тягостный глоток Дарит тебе непринужденность духа, Благие преимущества недуга И смелости недобрый холодок. Куда слать подарки и где наливают? Где программные речи, отчеты за период, здравицы, воспоминания ветеранов о былом и т. Где номинации на толкера года, толкерша сезона…? Или, например, самый «молчаливый толкер» молчун года и самый плодовитый. Число подписавшихся вот-вот 100 будет, что ждет 100-го? Может его имя высекут на самом видном камне арк-сайта? Ну подарки ясно куда слать — webmaster ark. Ну вот и сорганизуйтесь в организации номинаций, а результаты вывесим.

Если только кто-нибудь укажет, где этот самый видный камень. Мы там для начала «Здесь был Вася» высекем, а потом уже и остальное. А как например вам такой приз — 100-му подписчику насильно выслать весь архив толка. В вордовых файлах. В подарочном оформлении. Пусть изучает. День рождения толка 23 апреля. Отпраздновать бы стоило, но во-первых дело такое… много же народа не в Москве. Ну никак. Идеи есть?

А во-вторых… а нет никакого «во-вторых». Преодолеваем «во-первых», и отмечаем Или, например, самый «молчаливый толкер» молчун года и самый плодовитый. Больше всего писем написал — J. Я уже посчитал. Самом видное место сайта уже занято. Люди, меня знающие, знают, насколько дорого и близко ее творчество, и все же речь не о ней. Обсуждая творчество О. Но есть в этом ряду еще одно имя, не столь очевидное, и стоящее несколько особняком. Итак, — Евгения Смолянинова. Первый раз я услышал ее в совковом фильме — «Жизнь Клима Самгина».

Я не люблю Горького, великого пролетарского писателя, как впрочем, не люблю и сам пролетариат, и не собирался смотреть этот длинный и нудный фильм. Но вдруг: «Динь динь динь, динь динь динь, колокольчик звенит». И голос как тот колокольчик. Высокий, чарующий парящий. Я смотрел все серии, в надежде хоть еще раз его услышать. Но имя, разглядел в титрах. И запомнил. После чего искал любое упоминание его. Был фильм по TV лет десять назад. Пела она романсы, говорила о музыке.

Изредка проскакивала какая-нибудь песенка по радио. И все. Говорили, что в театр ее не взяли, голос у нее неправильный, петь так нельзя, репертуара для нее нет, что поет о Боге в нашей коммунистической стране, и потому ничего ей не светит. Концертов в Москве я ее не застал, дисков и кассет не нашел. Этим и кончилось бы для меня знакомство с ней. Но тут… Разгребая архивные Олины записи, я вдруг услышал знакомые интонации, знакомый тембр. А в фидо бурные обсуждения по поводу подражания Смоляниновой, но правда вопрос о том, есть ли у Арефьевой голос, уже не обсуждался. А что там такого, в этом голосе? Попробую объяснить со своей, технической точки зрения. Тем более что в нашем толке переизбыток «культурных» Бивисов и Бат-хедов, способных измерить скорость звуке в вакууме :- , так что я рискну.

Видели скрипку?

Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации.

И точно, дорога опасная: направо висели над нашими головами груды снега, готовые, кажется, при первом порыве ветра оборваться в ущелье; узкая дорога частию была покрыта снегом, который в иных местах проваливался под ногами, в других превращался в лед от действия солнечных лучей и ночных морозов, так что с трудом мы сами пробирались; лошади падали; налево зияла глубокая расселина, где катился поток, то скрываясь под ледяной корою, то с пеною прыгая по черным камням.

В два часа едва могли мы обогнуть Крестовую гору — две версты в два часа! Между тем тучи спустились, повалил град, снег; ветер, врываясь в ущелья, ревел, свистал, как Соловей-разбойник, и скоро каменный крест скрылся в тумане, которого волны, одна другой гуще и теснее, набегали с востока... Кстати, об этом кресте существует странное, но всеобщее предание, будто его поставил Император Петр I, проезжая через Кавказ; но, во-первых, Петр был только в Дагестане, и, во-вторых, на кресте написано крупными буквами, что он поставлен по приказанию г. Ермолова, а именно в 1824 году. Но предание, несмотря на надпись, так укоренилось, что, право, не знаешь, чему верить, тем более что мы не привыкли верить надписям.

Нам должно было спускаться еще верст пять по обледеневшим скалам и топкому снегу, чтоб достигнуть станции Коби. Лошади измучились, мы продрогли; метель гудела сильнее и сильнее, точно наша родимая, северная; только ее дикие напевы были печальнее, заунывнее. Там есть где развернуть холодные крылья, а здесь тебе душно и тесно, как орлу, который с криком бьется о решетку железной своей клетки». Уж эта мне Азия! Извозчики с криком и бранью колотили лошадей, которые фыркали, упирались и не хотели ни за что в свете тронуться с места, несмотря на красноречие кнутов.

Вон там что-то на косогоре чернеется — верно, сакли: там всегда-с проезжающие останавливаются в погоду; они говорят, что проведут, если дадите на водку, — прибавил он, указывая на осетина. Вот мы и свернули налево и кое-как, после многих хлопот, добрались до скудного приюта, состоящего из двух саклей, сложенных из плит и булыжника и обведенных такою же стеною; оборванные хозяева приняли нас радушно. Я после узнал, что правительство им платит и кормит их с условием, чтоб они принимали путешественников, застигнутых бурею. Славная была девочка, эта Бэла! Я к ней наконец так привык, как к дочери, и она меня любила.

Надо вам сказать, что у меня нет семейства: об отце и матери я лет двенадцать уж не имею известия, а запастись женой не догадался раньше, — так теперь уж, знаете, и не к лицу; я и рад был, что нашел кого баловать. Она, бывало, нам поет песни иль пляшет лезгинку... А уж как плясала! Григорий Александрович наряжал ее, как куколку, холил и лелеял; и она у нас так похорошела, что чудо; с лица и с рук сошел загар, румянец разыгрался на щеках... Уж какая, бывало, веселая, и все надо мной, проказница, подшучивала...

Бог ей прости!.. Месяца четыре все шло как нельзя лучше. Григорий Александрович, я уж, кажется, говорил, страстно любил охоту: бывало, так его в лес и подмывает за кабанами или козами, — а тут хоть бы вышел за крепостной вал. Вот, однако же, смотрю, он стал снова задумываться, ходит по комнате, загнув руки назад; потом раз, не сказав никому, отправился стрелять, — целое утро пропадал; раз и другой, все чаще и чаще... А нынче мне уж кажется, что он меня не любит.

Я его не принуждаю. А если это так будет продолжаться, то я сама уйду: я не раба его — я княжеская дочь!.. Я стал ее уговаривать. Что было с нею мне делать? Я, знаете, никогда с женщинами не обращался: думал, думал, чем ее утешить, и ничего не придумал; несколько времени мы оба молчали...

Пренеприятное положение-с! Наконец я ей сказал: «Хочешь, пойдем прогуляться на вал? Мы пошли, походили по крепостному валу взад и вперед, молча; наконец она села на дерн, и я сел возле нее. Ну, право, вспомнить смешно: я бегал за нею, точно какая-нибудь нянька. Крепость наша стояла на высоком месте, и вид был с вала прекрасный; с одной стороны широкая поляна, изрытая несколькими балками 7 , оканчивалась лесом, который тянулся до самого хребта гор; кое-где на ней дымились аулы, ходили табуны; с другой — бежала мелкая речка, и к ней примыкал частый кустарник, покрывавший кремнистые возвышенности, которые соединялись с главной цепью Кавказа.

Мы сидели на углу бастиона, так что в обе стороны могли видеть все. Вот смотрю: из леса выезжает кто-то на серой лошади, все ближе и ближе и, наконец, остановился по ту сторону речки, саженях во сте от нас, и начал кружить лошадь свою как бешеный. Что за притча!.. Она взглянула и вскрикнула: — Это Казбич!.. Казбич остановился в самом деле и стал вслушиваться: верно, думал, что с ним заводят переговоры, — как не так!..

Мой гренадер приложился... Он привстал на стременах, крикнул что-то по-своему, пригрозил нагайкой — и был таков. Четверть часа спустя Печорин вернулся с охоты; Бэла бросилась ему на шею, и ни одной жалобы, ни одного упрека за долгое отсутствие... Даже я уж на него рассердился. Эти горцы народ мстительный: вы думаете, что он не догадывается, что вы частию помогли Азамату?

А я бьюсь об заклад, что нынче он узнал Бэлу. Я знаю, что год тому назад она ему больно нравилась — он мне сам говорил, — и если б надеялся собрать порядочный калым, то, верно, бы посватался... Тут Печорин задумался. Бэла, с нынешнего дня ты не должна более ходить на крепостной вал». Вечером я имел с ним длинное объяснение: мне было досадно, что он переменился к этой бедной девочке; кроме того, что он половину дня проводил на охоте, его обращение стало холодно, ласкал он ее редко, и она заметно начинала сохнуть, личико ее вытянулось, большие глаза потускнели.

Бывало, спросишь: «О чем ты вздохнула, Бэла? Случалось, по целым дням, кроме «да» да «нет», от нее ничего больше не добьешься. Вот об этом-то я и стал ему говорить. В первой моей молодости, с той минуты, когда я вышел из опеки родных, я стал наслаждаться бешено всеми удовольствиями, которые можно достать за деньги, и разумеется, удовольствия эти мне опротивели. Потом пустился я в большой свет, и скоро общество мне также надоело; влюблялся в светских красавиц и был любим, — но их любовь только раздражала мое воображение и самолюбие, а сердце осталось пусто...

Я стал читать, учиться — науки также надоели; я видел, что ни слава, ни счастье от них не зависят нисколько, потому что самые счастливые люди — невежды, а слава — удача, и чтоб добиться ее, надо только быть ловким. Тогда мне стало скучно... Вскоре перевели меня на Кавказ: это самое счастливое время моей жизни. Я надеялся, что скука не живет под чеченскими пулями — напрасно: через месяц я так привык к их жужжанию и к близости смерти, что, право, обращал больше внимание на комаров, — и мне стало скучнее прежнего, потому что я потерял почти последнюю надежду. Когда я увидел Бэлу в своем доме, когда в первый раз, держа ее на коленях, целовал ее черные локоны, я, глупец, подумал, что она ангел, посланный мне сострадательной судьбою...

Я опять ошибся: любовь дикарки немногим лучше любви знатной барыни; невежество и простосердечие одной так же надоедают, как и кокетство другой. Если вы хотите, я ее еще люблю, я ей благодарен за несколько минут довольно сладких, я за нее отдам жизнь, — только мне с нею скучно... Глупец я или злодей, не знаю; но то верно, что я также очень достоин сожаления, может быть больше, нежели она: во мне душа испорчена светом, воображение беспокойное, сердце ненасытное; мне все мало: к печали я так же легко привыкаю, как к наслаждению, и жизнь моя становится пустее день ото дня; мне осталось одно средство: путешествовать. Как только будет можно, отправлюсь — только не в Европу, избави боже! По крайней мере я уверен, что это последнее утешение не скоро истощится, с помощью бурь и дурных дорог».

Я невольно вспомнил об одной московской барыне, которая утверждала, что Байрон был больше ничего, как пьяница. Впрочем, замечание штабс-пакитана было извинительнее: чтоб воздерживаться от вина, он, конечно, старался уверять себя, что все в мире несчастия происходят от пьянства. Между тем он продолжал свой рассказ таким образом: — Казбич не являлся снова. Только не знаю почему, я не мог выбить из головы мысль, что он недаром приезжал и затевает что-нибудь худое. Вот раз уговаривает меня Печорин ехать с ним на кабана; я долго отнекивался: ну, что мне был за диковинка кабан!

Однако ж утащил-таки он меня с собой. Мы взяли человек пять солдат и уехали рано утром. До десяти часов шныряли по камышам и по лесу, — нет зверя. Уж, видно, такой задался несчастный день! Наконец в полдень отыскали проклятого кабана: паф!

Вот мы, отдохнув маленько, отправились домой. Мы ехали рядом, молча, распустив поводья, и были уж почти у самой крепости: только кустарник закрывал ее от нас. Вдруг выстрел... Мы взглянули друг на друга: нас поразило одинаковое подозрение... Опрометью поскакали мы на выстрел — смотрим: на валу солдаты собрались в кучу и указывают в поле, а там летит стремглав всадник и держит что-то белое на седле.

Григорий Александрович взвизгнул не хуже любого чеченца; ружье из чехла — и туда; я за ним. К счастью, по причине неудачной охоты, наши кони не были измучены: они рвались из-под седла, и с каждым мгновением мы были все ближе и ближе... И наконец я узнал Казбича, только не мог разобрать, что такое он держал перед собою. Я тогда поравнялся с Печориным и кричу ему: «Это Казбич!.. Вот наконец мы были уж от него на ружейный выстрел; измучена ли была у Казбича лошадь или хуже наших, только, несмотря на все его старания, она не больно подавалась вперед.

Я думаю, в эту минуту он вспомнил своего Карагеза... Смотрю: Печорин на скаку приложился из ружья... Уж эта молодежь! Но выстрел раздался, и пуля перебила заднюю ногу лошади: она сгоряча сделала еще прыжков десять, споткнулась и упала на колени; Казбич соскочил, и тогда мы увидели, что он держал на руках своих женщину, окутанную чадрою... Это была Бэла...

Он что-то нам закричал по-своему и занес над нею кинжал... Медлить было нечего: я выстрелил, в свою очередь, наудачу; верно, пуля попала ему в плечо, потому что вдруг он опустил руку... Когда дым рассеялся, на земле лежала раненая лошадь и возле нее Бэла; а Казбич, бросив ружье, по кустарникам, точно кошка, карабкался на утес; хотелось мне его снять оттуда — да не было заряда готового! Мы соскочили с лошадей и кинулись к Бэле. Бедняжка, она лежала неподвижно, и кровь лилась из раны ручьями...

Такой злодей; хоть бы в сердце ударил — ну, так уж и быть, одним разом все бы кончил, а то в спину... Она была без памяти. Мы изорвали чадру и перевязали рану как можно туже; напрасно Печорин целовал ее холодные губы — ничто не могло привести ее в себя. Печорин сел верхом; я поднял ее с земли и кое-как посадил к нему на седло; он обхватил ее рукой, и мы поехали назад. После нескольких минут молчания Григорий Александрович сказал мне: «Послушайте, Максим Максимыч, мы этак ее не довезем живую».

Нас у ворот крепости ожидала толпа народа; осторожно перенесли мы раненую к Печорину и послали за лекарем. Он был хотя пьян, но пришел: осмотрел рану и объявил, что она больше дня жить не может; только он ошибся... Было, знаете, очень жарко; она села на камень и опустила ноги в воду. Вот Казбич подкрался, — цап-царап ее, зажал рот и потащил в кусты, а там вскочил на коня, да и тягу! Она между тем успела закричать, часовые всполошились, выстрелили, да мимо, а мы тут и подоспели.

Да притом она ему давно-таки нравилась. Около десяти часов вечера она пришла в себя; мы сидели у постели; только что она открыла глаза, начала звать Печорина. Мы начали ее утешать, говорили, что лекарь обещал ее вылечить непременно; она покачала головой и отвернулась к стене: ей не хотелось умирать!.. Ночью она начала бредить; голова ее горела, по всему телу иногда пробегала дрожь лихорадки; она говорила несвязные речи об отце, брате: ей хотелось в горы, домой...

Один из наших извозчиков был русский ярославский мужик, другой осетин: осетин вел коренную под уздцы со всеми возможными предосторожностями, отпрягши заранее уносных, — а наш беспечный русак даже не слез с облучка! Когда я ему заметил, что он мог бы побеспокоиться в пользу хотя моего чемодана, за которым я вовсе не желал лазить в эту бездну, он отвечал мне: «И, барин! Бог даст, не хуже их доедем: ведь нам не впервые», — и он был прав: мы точно могли бы не доехать, однако ж все-таки доехали, и если б все люди побольше рассуждали, то убедились бы, что жизнь не стоит того, чтоб об ней так много заботиться... Но, может быть, вы хотите знать окончание истории Бэлы? Во-первых, я пишу не повесть, а путевые записки; следовательно, не могу заставить штабс-капитана рассказывать прежде, нежели он начал рассказывать в самом деле.

Итак, погодите или, если хотите, переверните несколько страниц, только я вам этого не советую, потому что переезд через Крестовую гору или, как называет ее ученый Гамба, le mont St. Итак, мы спускались с Гуд-горы в Чертову долину... Вот романтическое название! Вы уже видите гнездо злого духа между неприступными утесами, — не тут-то было: название Чертовой долины происходит от слова «черта», а не «черт», ибо здесь когда-то была граница Грузии. Эта долина была завалена снеговыми сугробами, напоминавшими довольно живо Саратов, Тамбов и прочие милые места нашего отечества. При повороте встретили мы человек пять осетин; они предложили нам свои услуги и, уцепясь за колеса, с криком принялись тащить и поддерживать наши тележки. И точно, дорога опасная: направо висели над нашими головами груды снега, готовые, кажется, при первом порыве ветра оборваться в ущелье; узкая дорога частию была покрыта снегом, который в иных местах проваливался под ногами, в других превращался в лед от действия солнечных лучей и ночных морозов, так что с трудом мы сами пробирались; лошади падали; налево зияла глубокая расселина, где катился поток, то скрываясь под ледяной корою, то с пеною прыгая по черным камням. В два часа едва могли мы обогнуть Крестовую гору — две версты в два часа! Между тем тучи спустились, повалил град, снег; ветер, врываясь в ущелья, ревел, свистал, как Соловей-разбойник, и скоро каменный крест скрылся в тумане, которого волны, одна другой гуще и теснее, набегали с востока...

Кстати, об этом кресте существует странное, но всеобщее предание, будто его поставил Император Петр I, проезжая через Кавказ; но, во-первых, Петр был только в Дагестане, и, во-вторых, на кресте написано крупными буквами, что он поставлен по приказанию г. Ермолова, а именно в 1824 году. Но предание, несмотря на надпись, так укоренилось, что, право, не знаешь, чему верить, тем более что мы не привыкли верить надписям. Нам должно было спускаться еще верст пять по обледеневшим скалам и топкому снегу, чтоб достигнуть станции Коби. Лошади измучились, мы продрогли; метель гудела сильнее и сильнее, точно наша родимая, северная; только ее дикие напевы были печальнее, заунывнее. Там есть где развернуть холодные крылья, а здесь тебе душно и тесно, как орлу, который с криком бьется о решетку железной своей клетки». Уж эта мне Азия! Извозчики с криком и бранью колотили лошадей, которые фыркали, упирались и не хотели ни за что в свете тронуться с места, несмотря на красноречие кнутов. Вон там что-то на косогоре чернеется — верно, сакли: там всегда-с проезжающие останавливаются в погоду; они говорят, что проведут, если дадите на водку, — прибавил он, указывая на осетина.

Вот мы и свернули налево и кое-как, после многих хлопот, добрались до скудного приюта, состоящего из двух саклей, сложенных из плит и булыжника и обведенных такою же стеною; оборванные хозяева приняли нас радушно. Я после узнал, что правительство им платит и кормит их с условием, чтоб они принимали путешественников, застигнутых бурею. Славная была девочка, эта Бэла! Я к ней наконец так привык, как к дочери, и она меня любила. Надо вам сказать, что у меня нет семейства: об отце и матери я лет двенадцать уж не имею известия, а запастись женой не догадался раньше, — так теперь уж, знаете, и не к лицу; я и рад был, что нашел кого баловать. Она, бывало, нам поет песни иль пляшет лезгинку... А уж как плясала! Григорий Александрович наряжал ее, как куколку, холил и лелеял; и она у нас так похорошела, что чудо; с лица и с рук сошел загар, румянец разыгрался на щеках... Уж какая, бывало, веселая, и все надо мной, проказница, подшучивала...

Я, знаете, никогда с женщинами не обращался: думал, думал, чем ее утешить, и ничего не придумал; несколько времени мы оба молчали... Пренеприятное положение-с! Наконец я ей сказал: «Хочешь, пойдем прогуляться на вал? Мы пошли, походили по крепостному валу взад и вперед, молча; наконец она села на дерн, и я сел возле нее. Ну, право, вспомнить смешно: я бегал за нею, точно какая-нибудь нянька. Крепость наша стояла на высоком месте, и вид был с вала прекрасный; с одной стороны широкая поляна, изрытая несколькими балками 7 , оканчивалась лесом, который тянулся до самого хребта гор; кое-где на ней дымились аулы, ходили табуны; с другой — бежала мелкая речка, и к ней примыкал частый кустарник, покрывавший кремнистые возвышенности, которые соединялись с главной цепью Кавказа. Мы сидели на углу бастиона, так что в обе стороны могли видеть все. Вот смотрю: из леса выезжает кто-то на серой лошади, все ближе и ближе и, наконец, остановился по ту сторону речки, саженях во сте от нас, и начал кружить лошадь свою как бешеный. Что за притча!..

Она взглянула и вскрикнула: — Это Казбич!.. Казбич остановился в самом деле и стал вслушиваться: верно, думал, что с ним заводят переговоры, — как не так!.. Мой гренадер приложился... Он привстал на стременах, крикнул что-то по-своему, пригрозил нагайкой — и был таков. Четверть часа спустя Печорин вернулся с охоты; Бэла бросилась ему на шею, и ни одной жалобы, ни одного упрека за долгое отсутствие... Даже я уж на него рассердился. Эти горцы народ мстительный: вы думаете, что он не догадывается, что вы частию помогли Азамату? А я бьюсь об заклад, что нынче он узнал Бэлу. Я знаю, что год тому назад она ему больно нравилась — он мне сам говорил, — и если б надеялся собрать порядочный калым, то, верно, бы посватался...

Тут Печорин задумался. Бэла, с нынешнего дня ты не должна более ходить на крепостной вал». Вечером я имел с ним длинное объяснение: мне было досадно, что он переменился к этой бедной девочке; кроме того, что он половину дня проводил на охоте, его обращение стало холодно, ласкал он ее редко, и она заметно начинала сохнуть, личико ее вытянулось, большие глаза потускнели. Бывало, спросишь: «О чем ты вздохнула, Бэла? Случалось, по целым дням, кроме «да» да «нет», от нее ничего больше не добьешься. Вот об этом-то я и стал ему говорить. В первой моей молодости, с той минуты, когда я вышел из опеки родных, я стал наслаждаться бешено всеми удовольствиями, которые можно достать за деньги, и разумеется, удовольствия эти мне опротивели. Потом пустился я в большой свет, и скоро общество мне также надоело; влюблялся в светских красавиц и был любим, — но их любовь только раздражала мое воображение и самолюбие, а сердце осталось пусто... Я стал читать, учиться — науки также надоели; я видел, что ни слава, ни счастье от них не зависят нисколько, потому что самые счастливые люди — невежды, а слава — удача, и чтоб добиться ее, надо только быть ловким.

Тогда мне стало скучно... Вскоре перевели меня на Кавказ: это самое счастливое время моей жизни. Я надеялся, что скука не живет под чеченскими пулями — напрасно: через месяц я так привык к их жужжанию и к близости смерти, что, право, обращал больше внимание на комаров, — и мне стало скучнее прежнего, потому что я потерял почти последнюю надежду. Когда я увидел Бэлу в своем доме, когда в первый раз, держа ее на коленях, целовал ее черные локоны, я, глупец, подумал, что она ангел, посланный мне сострадательной судьбою... Я опять ошибся: любовь дикарки немногим лучше любви знатной барыни; невежество и простосердечие одной так же надоедают, как и кокетство другой. Если вы хотите, я ее еще люблю, я ей благодарен за несколько минут довольно сладких, я за нее отдам жизнь, — только мне с нею скучно... Глупец я или злодей, не знаю; но то верно, что я также очень достоин сожаления, может быть больше, нежели она: во мне душа испорчена светом, воображение беспокойное, сердце ненасытное; мне все мало: к печали я так же легко привыкаю, как к наслаждению, и жизнь моя становится пустее день ото дня; мне осталось одно средство: путешествовать. Как только будет можно, отправлюсь — только не в Европу, избави боже! По крайней мере я уверен, что это последнее утешение не скоро истощится, с помощью бурь и дурных дорог».

Так он говорил долго, и его слова врезались у меня в памяти, потому что в первый раз я слышал такие вещи от двадцатипятилетнего человека, и, бог даст, в последний... Что за диво! Скажите-ка, пожалуйста, — продолжал штабс-капитан, обращаясь ко мне, — вы вот, кажется, бывали в столице, и недавно: неужели тамошная молодежь вся такова? Я отвечал, что много есть людей, говорящих то же самое; что есть, вероятно, и такие, которые говорят правду; что, впрочем, разочарование, как все моды, начав с высших слоев общества, спустилось к низшим, которые его донашивают, и что нынче те, которые больше всех и в самом деле скучают, стараются скрыть это несчастье, как порок. Штабс-капитан не понял этих тонкостей, покачал головою и улыбнулся лукаво: — А все, чай, французы ввели моду скучать? Я невольно вспомнил об одной московской барыне, которая утверждала, что Байрон был больше ничего, как пьяница. Впрочем, замечание штабс-пакитана было извинительнее: чтоб воздерживаться от вина, он, конечно, старался уверять себя, что все в мире несчастия происходят от пьянства. Между тем он продолжал свой рассказ таким образом: — Казбич не являлся снова. Только не знаю почему, я не мог выбить из головы мысль, что он недаром приезжал и затевает что-нибудь худое.

Вот раз уговаривает меня Печорин ехать с ним на кабана; я долго отнекивался: ну, что мне был за диковинка кабан! Однако ж утащил-таки он меня с собой. Мы взяли человек пять солдат и уехали рано утром. До десяти часов шныряли по камышам и по лесу, — нет зверя. Уж, видно, такой задался несчастный день! Наконец в полдень отыскали проклятого кабана: паф! Вот мы, отдохнув маленько, отправились домой. Мы ехали рядом, молча, распустив поводья, и были уж почти у самой крепости: только кустарник закрывал ее от нас. Вдруг выстрел...

Мы взглянули друг на друга: нас поразило одинаковое подозрение... Опрометью поскакали мы на выстрел — смотрим: на валу солдаты собрались в кучу и указывают в поле, а там летит стремглав всадник и держит что-то белое на седле. Григорий Александрович взвизгнул не хуже любого чеченца; ружье из чехла — и туда; я за ним. К счастью, по причине неудачной охоты, наши кони не были измучены: они рвались из-под седла, и с каждым мгновением мы были все ближе и ближе... И наконец я узнал Казбича, только не мог разобрать, что такое он держал перед собою. Я тогда поравнялся с Печориным и кричу ему: «Это Казбич!.. Вот наконец мы были уж от него на ружейный выстрел; измучена ли была у Казбича лошадь или хуже наших, только, несмотря на все его старания, она не больно подавалась вперед. Я думаю, в эту минуту он вспомнил своего Карагеза... Смотрю: Печорин на скаку приложился из ружья...

Уж эта молодежь! Но выстрел раздался, и пуля перебила заднюю ногу лошади: она сгоряча сделала еще прыжков десять, споткнулась и упала на колени; Казбич соскочил, и тогда мы увидели, что он держал на руках своих женщину, окутанную чадрою... Это была Бэла... Он что-то нам закричал по-своему и занес над нею кинжал... Медлить было нечего: я выстрелил, в свою очередь, наудачу; верно, пуля попала ему в плечо, потому что вдруг он опустил руку... Когда дым рассеялся, на земле лежала раненая лошадь и возле нее Бэла; а Казбич, бросив ружье, по кустарникам, точно кошка, карабкался на утес; хотелось мне его снять оттуда — да не было заряда готового! Мы соскочили с лошадей и кинулись к Бэле. Бедняжка, она лежала неподвижно, и кровь лилась из раны ручьями... Такой злодей; хоть бы в сердце ударил — ну, так уж и быть, одним разом все бы кончил, а то в спину...

Она была без памяти. Мы изорвали чадру и перевязали рану как можно туже; напрасно Печорин целовал ее холодные губы — ничто не могло привести ее в себя.

Пятница: много посттрадиции, метал-хип-хоп и деконструкция арабского клубного звука

Ирония судьбы, или С лёгким паром! — Викицитатник
Переведите на английский!1. Я не знаю, когда начнётся концерт. 2. В
Популярные решебники
Я не знаю когда...
Похожие песни

Я не знаю когда начнется концерт