Эстетика как наука познает общие эстетические закономерности жизни, но не может отразить эстетические свойства данного явления.
Что такое изящество и как его понять
Правильная пропорция одежды к фигуре создает баланс и эстетическое восприятие. Не стоит выбирать слишком свободные или слишком обтягивающие модели, которые могут искажать пропорции. Играйтесь с текстурами и тканями. Комбинируйте разные материалы, чтобы добавить интерес и разнообразие в ваш образ. Помните, что создание эстетичного образа — это процесс, который требует времени и экспериментов. Будьте открыты новым идеям и ищите свой уникальный стиль. Подбор цветовой гаммы Цветовая гамма играет важную роль в создании эстетичного образа. Для того чтобы подобрать правильную цветовую палитру, нужно учитывать как вашу индивидуальность, так и основные принципы комбинирования цветов. Следующие советы помогут вам сделать грамотный подбор цветовой гаммы: Аналогичные цвета: Подбирайте цвета, которые находятся друг у друга на цветовом круге. Например, комбинация синего и зеленого или красного и оранжевого будет выглядеть гармонично и приятно для глаз. Комплементарные цвета: Попробуйте сочетать цвета, которые являются комплементарными друг другу.
Например, синий и оранжевый, фиолетовый и желтый. Эти сочетания создают контраст и привлекают внимание. Теплые и холодные тона: Используйте сочетание теплых и холодных цветов для создания интересного и живого образа. Например, комбинация оранжевого и синего, желтого и фиолетового. Основной и дополнительный цвет: Выберите основной цвет, который будет доминировать в вашем образе, и добавьте дополнительные цвета для создания интересных акцентов и текстильных решений. Не бойтесь экспериментировать: Эстетический образ — это процесс поиска и экспериментирования. Попробуйте разные комбинации цветов, чтобы найти идеальный вариант для себя. Не бойтесь сочетать неожиданные цвета и создавать свой уникальный стиль. Теперь вы знаете основные принципы подбора цветовой гаммы.
Например, Горацион-Перез Хенано интерпретирует литературу с точки зрения эстетики повседневности, указывая на то, как вымышленные персонажи проживают соответствующий опыт в их повседневной жизни. Спорт и еда как искусство править Со времен Ренессанса каждое произведение искусства работало над темами, достойными эстетического выражения, концептами художественной ценности — ставя перед собой новые вопросы, осмысливая новые техники стили живописи и ваяния, новые гармонии и консонансы в музыке, осваивая необычные жесты и привычки, разные жанры и критерии качества. Вместе с этим, инициативу по теоретическому приложению концепции искусства к лежащим абсолютно вне художественного поля видам деятельности, в рамках эстетики ежедневного проявили философы вроде Дэвида Беста, Вольфганга Уэлша и Льва Крефта, предложив воспринимать спорт как вид искусства [18] [19] [20]. Эстетики феминизма также защищали включение в поле эстетики видов чувств помимо привычных зрения и слуха, которые также могут способствовать созданию эстетического опыта — например, вкус Кэролин Корсмейер и запах Эмили Брэдли. Квайнет и Гленн Кун выступали за включение еды в ряд эстетически значимых объектов. Так, недавно Американское Эстетическое Общество обсуждало возможность расширения репертуара эстетических категорий — предлагалось включить в них качества вроде «милоты», «симпатичности», «неряшливости», «опрятности», «мимимишности» и так далее [24] [25] вместе с другими типами рутинного опыта вроде почесывания или вращения карандаша в руках.
Важно понимать, что эстетические ценности во внутреннем мире личности и в социальном сознании тесно взаимосвязаны с особенностями человеческой истории. Они также зависят от базовых нравственных, религиозных ценностей и атеистического восприятия действительности. Их взаимосвязь образует базис для мировоззрения человека и общества. Значение эстетических ценностей Значение эстетического в жизни человека огромно еще и потому, что эстетические эмоции знаменуют взлеты духа человека, «звездного мига» в истории человечества. Эстетическое переживание может стать глубоким поворотным моментом в судьбе каждого человека. Успенский говорит о том, что даже в судьбе целого народа эстетические ценности имеют колоссальную роль.
Например, комбинация оранжевого и синего, желтого и фиолетового. Основной и дополнительный цвет: Выберите основной цвет, который будет доминировать в вашем образе, и добавьте дополнительные цвета для создания интересных акцентов и текстильных решений. Не бойтесь экспериментировать: Эстетический образ — это процесс поиска и экспериментирования. Попробуйте разные комбинации цветов, чтобы найти идеальный вариант для себя. Не бойтесь сочетать неожиданные цвета и создавать свой уникальный стиль. Теперь вы знаете основные принципы подбора цветовой гаммы. Используйте эти советы, чтобы создать гармоничный и стильный образ, который подчеркнет вашу индивидуальность и эстетический вкус. Выбор правильного покроя Правильный покрой одежды может сделать эстетичный образ еще более привлекательным и гармоничным. При выборе одежды следует учитывать не только свои предпочтения, но и особенности фигуры, чтобы подчеркнуть достоинства и скрыть недостатки. Одна из важнейших составляющих успеха в выборе покроя одежды — это понимание своего типа фигуры. Некоторые типы фигур — песочные часы, груша, яблоко, палка и т. Песочные часы: Если у вас такой тип фигуры, то подчеркните свою талию с помощью пояса или подходящих по фигуре платьев и блуз. Груша: Вам необходимо привлечь внимание к верхней части тела, чтобы создать баланс. Носите яркие цвета и детали на верхней части тела, а нижнюю часть сделайте нейтральной и скрывающейся. Яблоко: Вам нужно создать визуально стройное силуэт, скрывая объем в области талии. Подходящие вещи — это темные цвета и одежда с более свободным покроем в области брюшной полости. Палка: У вас практически отсутствуют кривизны, поэтому экспериментируйте с объемами и неженатуральными формами для создания интересного силуэта. Кроме того, для создания эстетичного образа следует обратить внимание на длину одежды. Например, при выборе юбки или брюк, следует учитывать свой рост, чтобы не создавать дисбаланса в пропорциях. Отправляйтесь за покупками с планом и представлением о том, какие модели подчеркнут вашу фигуру наилучшим образом.
Плюсы и минусы аскетизма в XXI веке
- Экостиль - стремление быть собой
- Человек эстет: кто это и что ему важно?
- Аскетизм: что это и нужен ли он в современном мире | РБК Тренды
- Н. И. Киященко
В чем эстетика декаданса и каково его влияние на культуру?
Человеку свойственно стремление к красоте и эстетическому образу жизни. Как добиться эстетического образа жизни? Он в основном занимался разработкой эстетской философии жизни.
Sorry, your request has been denied.
это вид жизнедеятельности, связанный с формированием нравственно-эстетического идеала человека современного общества. Эстетическое созерцание, будучи безвольным, таким образом, является как эпистемологически, так и гедонистически ценным, позволяя нам без желания заглянуть в суть. Эстетические образы реализуются исключительно в личной жизни. Итак, аскеза — универсальный способ достижения желаемого, с помощью которого можно выйти из зоны комфорта и изменить свою жизнь и образ мыслей. Эстетизм сыграл свою роль в борьбе с натурализмом, выявив преимущества художественного вымысла, воображения и мастерства художника перед перед копией жизни. Поразительным образом духовный отец эстетизма в Великобритании – это Уолтер Пейтер.
Все об аскетизме
Эстетические образы реализуются исключительно в личной жизни. Мы рекомендуем спать не менее 7-8 часов в день, чтобы поддерживать здоровый образ жизни и эстетическое состояние. Человеку свойственно стремление к красоте и эстетическому образу жизни. Эстетика – это своеобразное видение прекрасного в различных сферах жизни.
В чем эстетика декаданса и каково его влияние на культуру?
Искусству не пристало заключать в себе какое-либо нравственное, дидактическое начало. В 1888 г. Он обратился к жанру сказки прежде всего потому, что он давал возможность говорить о реальности иным языком, чем фактографическая литература, которая, по мнению писателя, была не в состоянии описать все богатство и разнообразие пластов действительности. Желание обратить внимание читателей на то, что жизнь многообразна и не сводится к фактам повседневности, доказывало, что его произведения обращены далеко не только к детям. И хотя в своих эстетических работах Уайльд декларировал независимость искусства от этических ценностей, в его сказках отчетливо выражено гуманистическое начало. Внешней красоте противопоставлена внутренняя красота, которая является синонимом доброты, выражающейся в поступке. Последствия поступка могут быть любыми.
Поступок может никак не повлиять на жизнь, не иметь практической ценности, жертва может быть напрасной. Или Поступок может разрушить внешнюю красоту. Но все это совершенно не важно. Доброта как внутренняя красота самоценна. Так в сказках находят воплощение принципы эстетизма: красота бесполезна в практическом смысле, она выше жизни с ее утилитарными представлениями о счастье. Она осуществляет акт самоотречения, самопожертвования но не ради кого-либо другого, а ради себя и через страдание и смерть приходит к совершенству, обретая истинную индивидуальность и внутреннюю целостность.
В сказках Уайльда также отразились наблюдения общественных нравов. Вульгарная реальность викторианской эпохи с ее стереотипами проникает в мир уайльдовских сказок. Однако этот грубый мир представлен как нечто неподлинное, преходящее, лишенное внутреннего смысла, и потому он всегда оказывается объектом авторской иронии. Художник Бэзил Холлуорд, чрезмерно, как и все его собратья, влюбленный в физическую красоту, погибает от руки того, в чью душу он самолично вдохнул чудовищное и абсурдное тщеславие. Дориан Грей, посвятивший всю жизнь удовольствиям и удовлетворению собственных страстей, пытается убить свою душу и одновременно убивает самого себя. Лорд Генри Уоттон хочет остаться в жизни лишь наблюдателем.
Глубинная мысль романа: красота не может быть вне морали. Красота сопряжена с Правдой. Чтобы оставаться прекрасной, красота должна быть безгрешной. И дело здесь не в угрызениях совести, не в том, что Дориан не может жить во зле, - дело в миропорядке, который находится за пределами контроля человека. Дориан легко переносит свои преступления, его угрызения совести и в самом начале кратковременны, а потом совесть совсем не мучает его. Его терзает лишь страх, но не раскаяние.
Причина гибели Дориана не в его слабости, но в том, что самый мир оказывается основанным на добре и зле, эстетическое снова оказывается неотъемлемым от этического, и судят об этом не люди, но само мироздание. Преступление против нравственности становится и преступлением против искусства. Культ праздного и эгоистического наслаждения, самозабвенный имморализм Дориана оборачивается прямым преступлением. Герой целиком подчиняет себя философии гедонизма и превращается в сущее исчадие ада, в воплощение абсолютного Зла, и Рок, возмездие неотвратимо настигают его. Драматургия, которой Уайльд отдавал немало сил в последнее десятилетие своей жизни, - важная часть наследия писателя. Шесть его пьес образуют две жанровые группы: романтические драмы и комедии.
Все они входят в классический репертуар английских театров. Уайльд создал свои пьесы в то время, когда комедия, после Филдинга и Шеридана, переживала кризис. Комедию нравов и сатирическую комедию вытеснили пошлые фарсы, легковесные, окрашенные юмором мелодрамы из светской жизни, обычно варьирующие тему любовного треугольника. Но эти комедии восхищали остроумием, изяществом стиля и непринужденностью, которые искупали отсутствие глубоких драматических конфликтов. Здесь мы встречаемся с разновидностью одного и того же героя — денди, покоряющего присутствующих своими тонкими остротами. Уайльд отвергает опыт социальной драмы.
Нельзя допускать в свою душу зависть или злобу, а для этого следует исключить из своей жизни сплетни и пустые разговоры. Чем меньше вы будете тратить времени на пустой треп, тем больше у вас будет времени на раздумья о высоком. Контроль физических желаний. Люди не всегда могут контролировать свои природные инстинкты. Кто-то страдает от постоянного переедания, а кто-то не контролирует свои половые связи. Аскетизм учит человека быть более осознанным и брать желания тела под контроль.
Философия Вы встречали в сканворде такой вопрос: греческий образ жизни, отвечающий требованиям аскетизма? Какой на вопрос правильный ответ? Это учение, которое пропагандировали древние греки, чтобы стать ближе к богам. Отказ от мирских благ они делали осознанно. Что двигало человеком, который намеренно старался избавить себя от всевозможных привилегий и удобств? Когда у человека ничего нет, он не заботится о том, как он будет существовать.
Он не волнуется ни о завтрашнем дне, ни о своей жизни. Человек считает, что все равно смерть отнимет у него все, так что можно распрощаться со своим имуществом раньше, и тогда смерть сможет отнять только тело. Человек, который перестает жить накопительством, обращает внимание на других людей. Он старается им помочь и сделать их жизнь капельку счастливее. Аскеты не стеснялись давать советы мирским жителям, а те не раз обращались к отшельникам за помощью. Поведение человека Чем аскетизм в жизни помогает человеку?
Тот, кто не обременяет себя мыслями о накопительстве и о материальных благах, будет хорошо работать. Человек может отдавать всего себя делу своей жизни и жить ради идеи. Получится ли у него реализовать свой план? Если человек будет тратить на работу и на самосовершенствование все свое время, то понятно, что успехи не заставят себя ждать. А чем может заниматься человек, кроме работы? Например, гулять с друзьями, проводить свободное время на природе, путешествовать.
Вам кажется, что путешествия — это не аскетизм? Если не жить в люксовых отелях и не питаться лобстерами, то можно получать удовольствие от посещения новых городов и стран.
Жить «эстетически», по Шустерману, — не значит жить «рортовско-фаустовской жизнью». Существует «не-рортовская» перспектива эстетической жизни, которая может быть прямо связана с классической дефиницией красоты. Так, критикуя Рорти, Шустерман обосновывает свою версию «эстетической жизни». Он предлагает более плюралистическую трактовку эстетической жизни, для которой характерно более традиционное понимание эстетического. Его вариант — это нечто среднее между вторым и первым жанрами «эстетической жизни», которые сам он выделяет. По мнению Шустермана, мы должны направлять нашу жизнь по линии «эстетического императива», стараться превратить свою жизнь в произведение искусства. Эстетическое здесь проявляется — 188 — в том, что от жизни мы ждем той же цельности, выразительности и завершенности, что и от произведения искусства РА, 348. Проект Шустермана не сводится к требованию самосозидания и принимает во внимание необходимость созерцательной красоты; в его концепции сильны гедонистические мотивы.
Шустерман критикует Рорти за его «текстуализм» то есть «взгляд на то, что язык исчерпывает сферу опыта» и «нарративизм» представление, что единство и связность «Я» обусловлены единством и связностью нарратива [15] и настойчиво подчеркивает свое отличие от Рорти в этом вопросе. Он, таким образом, критикует за «академизм» одного из самых «неакадемических» философов США РА, 349—350, 376 [16]. Это, считает Шустерман, обесценивает рортовскую идею «эстетической жизни». Ошибкой Рорти Шустерман считает то, что тот не принимает во внимание соматическое измерение опыта. Видение «эстетической жизни» у Рорти он считает продуктом «пуританской и капиталистической Америки», так как тело у него никогда не упоминается в связи с чувственным удовольствием. Для Шустермана важны идеи Дьюи, который подчеркивал важность рассмотрения до-дискурсивного, соматического измерения опыта. В свою концепцию «эстетической жизни» он включает телесное измерение и выдвигает идею «сомаэстетики» somaethetics , предлагаемой также в качестве дисциплинарного проекта [17]. По Шустерману, сомаэстетика условно может быть определена как исследование многообразного телесного опыта, с акцентом на рассмотрении телесности как центра чувственно-эстетической оценки окружающего мира. Цель сомаэстетики — определение путей творческого самоконструирования и изучение эстетических технологий формирования телесности. В акцентировке проблемы телесности Шустерман следует за Фуко.
На примере античности Фуко показал, насколько важна в «выработке себя» культура тела. Шустерман считает поэтому, что именно Фуко является «первооткрывателем» в области «сомаэстетики» — дисциплины, которая возвращает «телесный опыт и эстетическое самоконструирование в самое сердце философии как искусства жизни» [18]. Однако, рассматривая работы «позднего» Фуко, он принципиально расходится с ним в трактовке телесного удовольствия, как принципиально трансгрессивного. Проблемной, по мнению Шустермана, выглядит рортовская защита «самосовершенствования» как приватной морали, поскольку апелляция к «солидарности» в концепции Рорти обнаруживает противоречие между элитарным характером практик самоконструирования и обоснованием демократии. Где связь, интегрирующая индивидуальные нарративы, которая может объединить их в «солидарность»? Как задается «моральный словарь публичной жизни»? Шустерман считает, что концепция Рорти не проясняет эти вопросы. Кроме того, он подчеркивает: рортовская идея о том, что каждый может быть уникальной индивидуальностью, просто конструируя себя через свободный и персональный выбор жизненных стилей, не может перечеркнуть тот факт, что не только возможный набор жизненных стилей, но и сознание самого индивида, его выбор являются сконструированными и запрограммировавши социальными факторами. На замечание Рорти о том, что «приватная мораль» «эстетической жизни» в основе своей независима от «публичной морали» общества и культуры, Шустерман иронично замечает, что рортовская мысль, его «особенная приватная мораль» и требование приватного «самосозидания» через поиск все нового и нового опыта и «словарей» отражают определенную социальную ситуацию — консьюмеристский мир поздне-капиталистического либерального общества, являются «философским двойником консьюмеристского требования максимизировать потребление» РА, 351—352. Критикуя Рорти по ряду аспектов, он тем не менее поддерживает его идею об эстетизации этики.
Возрастание «этики вкуса», «глобальный процесс эстетизации этики» в современном обществе Шустерман объясняет распадом традиционных моделей этического, которое является следствием эстетизации повседневности, «размывания границ между искусством и жизнью» [19]. Поэтому исследование этической проблематики «эстетической жизни» соотнесено у Шустермана с анализом «массовой» культуры, «нового вкуса и чувствительности», конструированием различных стилей жизни. В отсутствие «оснований оправдания этического», полагает Шустерман, человек выбирает «этику», которая оказывается для него более привлекательной. В духе прагматизма он утверждает, что не все в жизни мы оцениваем эстетически, поэтому этические ценности «полезны». Сама дихотомия «этика-эстетика», по его мнению, является ложной и в качестве аргумента ссылается на греческий идеал калокагатии. Конечно, считает — 190 — Шустерман, есть случаи, когда этические и эстетические ценности конфликтуют, но и этические ценности могут конфликтовать друг с другом. Шустерман подчеркивает, что он не дает прямых рекомендаций по эстетизации этики, однако эстетизация этики — не только глобальный, но и объективный процесс, поскольку этическая аргументация проблемна при возникновении новых, порождаемых современностью проблем и особенно проблемна — в фундаментальном выборе жизненного стиля. Выбор человеком стиля жизни — это вопрос скорее эстетики, нежели этики; здесь «аргументация эстетическая» становится более предпочтительной, поскольку такой выбор требует чувства гармонии или творческого воображения [20]. Теоретическое «оправдание» эстетизации этического, по Шустерману, задается характерным для постмодернистской мысли анти-эссенциализмом в понимании человека [21] : нет внеисторических сущностных метафизических или биологических факторов, фиксирующих «человеческую природу», тем более этическую теорию. Скептицизм по поводу этических моральных универсалий, утверждает Шустерман, чрезвычайно силен перед лицом исторических и культурных различий.
Эстетизм поэтому может выступать в качестве способа концептуализации реальности в эпоху постмодерна, что, по мнению Шустермана, особенно заметно в англо-американской философии [22]. Шустерман принадлежит к философам, которые ставят задачу увязать проект «эстетической жизни» с задачами социального преобразования. В дискуссиях о либерализме и демократии последних лет эта тема занимает значительное место. Одной из наиболее обсуждаемых в рамках этой тематики является концепция морального перфекционизма С. Кейвелла, которую характеризуют как эстетическую [23]. Кейвелла называют «самым европейским» из постаналитических философов США. Его концепция инспирирована Ф. Ницше, Л. Витгенштейном, М. Хайдеггером, в значительной степени — Д.
Дьюи и Р. И хотя Кейвеллу близки идеи Дьюи который, в противоположность Канту, не противопоставляет эстетическое утилитарному, говорит о широких инструментальных возможностях эстетического опыта, рассматривает демократию как практикование индивидуального пути жизни , он более высоко оценивает Эмерсона, противопоставляя этих двух философов. В отличие от ряда исследователей Кейвелл полагает, что Эмерсона нельзя считать прагматистом, делать это — значит «серьезно подавлять голос Эмерсона в американской культуре» [24]. В прагматизме Дьюи основной акцент делается на социальном изменении через действие, у него сильны политические мотивы, подчеркивается — 191 — роль разума. Поэтому, по Кейвеллу, Дьюи — это «просвещенческий философ» [25] , а Эмерсон — анти-просвещенческая фигура. Анти-просвещенческая, поскольку, во-первых, признает значимость чувств как составляющих опыта и источника трансформации, а во-вторых, эмерсоновская мысль, как ее представляет Кейвелл, черпает себя не столько в конкретном действии и решении проблем, сколько в жизни как постоянном поиске, эксперименте [26]. Вопрос о том, как должно жить, считает Кейвелл, — всегда открытая и незавершенная тематика, этот вопрос трудно решить в теории. Кейвеллу близок поэтому эмерсоновский идеал нонкомформистской совершенствующейся личности, эмерсоновская идея «роста по кругу» on growth incircles в противоположность идее линеарного развития навстречу заданной цели, его понимание «Я» как вечного процесса самостановления: «недостигнутое, но достижимое Я» unattained but attainable self CHU, 12. В дискуссиях последних лет исследователи используют термин «кейвелловско-эмерсоновский моральный перфекционизм», что означает манифестацию многих, разнообразных путей жизни вместо поиска единого пути жизни, фиксации на одном из них; идеал жизни как бесконечного поиска ее новых вариантов. В соответствии с этой моделью перфекционизма «путешествие «Я» в поиске его лучших возможностей не задано никакими предшествующими, «фиксированными» моральными идеалами, скорее человеком движет «само-критицизм», связанный с чувством стыда за состояние комфорта и успокоенности.
По Кейвеллу, отклонение «фиксированного» морального идеала задает иную версию морали, он принимает эмерсоновский «антиморализм», а именно, выступает против давления морали, понятой в качестве морального кода. Имморальным Кейвелл считает фиксацию на «присутствии идеалов в какой-либо культуре». Трактовка Кейвеллом перфекционизма Эмерсона и его оценка Дьюи вызвали дискуссии и критику, особенно со стороны неопрагматистов. Так Д. Андерсон, не вполне согласный с трактовкой Кейвеллом идей Эмерсона, считает, что идея демократии как «пути жизни» у Дьюи дополняет идею эмерсоновского морального перфекционизма. Он критикует также собственную позицию Кейвелла, которая характеризуется «европейским интеллектуализмом, элитарным стилем и склонностью к аполитичности» [27]. Однако Кейвелл отвергает упреки в аполитичности и имморализме: с его точки зрения нет моральной жизни «вне» ищущего индивида. В отличие от Рорти, относящего «самоконструирование» к приватной сфере, он стремится показать глубокую интеграцию демократии и «самосовершенствования». В этом плане он не согласен с Дж. Ролзом, который отклоняет перфекционизм как что-то неизбежно антидемократическое и элитарное CHU, 3.
Перфекционизм вырабатывает характер индивида, делая демократию более эффективной; само понятие о справедливости также должно совершенствоваться. Кейвелл подчеркивает, что эмерсоновский перфекционизм — не институциональный принцип, а скорее индивидуальные этические предписания стремиться к тому, чтобы «быть лучше, будучи всегда открытым». В оценке Кейвелла именно «эмерсоновский моральный перфекционизм» предполагает «отчетливо выраженный американский демократический идеал», подчеркнуто «американскую версию совершенствования» CHU, 18. Он отвергает упреки в элитарности, поскольку рассматривает приватное самосозидание как упражнение в социальной ответственности, необходимое для объединения граждан в демократическом обществе» CHU, 1. В дискуссиях о либерализме и демократии Шустерман идет за Кейвеллом, старается «примирить» демократию и проекты «эстетической жизни», снять с последних обвинение в элитарности и безответственности.
Личность, которая живет исключительно тем, что в ней есть, живет эстетически»[65]. Иными словами, эстетическая личность живет данным, ежеминутным, тогда как этическая ставит перед собой цели в будущем и строит себя из материала этого будущего. Одна из отличительных особенностей этического уровня развития личности — это проблема выбора. Выбор — это исходный пункт нравственного поведения, с него и начинается нравственность. Выбор представляет собой этический акт, эстетический выбор вообще не является выбором, так как он не приводит к перевоплощению личности, к достижению ее высшего предназначения. В конце концов, истинная сфера нравственности возможна только в религии и осуществляется только посредством религиозного опыта. Поэтому Кьеркегор от эстетизма приходит к анализу христианской этики как высшей ступени самосознания личности. Таким образом, Кьеркегор признает три важнейших момента истории, так же как и три этапа развития личности: эстетизм, моральность, религиозный опыт. Причем эстетизм оказывается наиболее низшей, не достигшей нравственного самосознания формой существования. Совершенно иной смысл феномен эстетизма получает у другого философа, занимающегося экзистенциальными проблемами, — Фридриха Ницше. Если Кьеркегор, прекрасно, очень часто в драматизированной форме описывает феномен эстетизма, но постоянно противопоставляет ему другие феномены, то Ницше без колебания делает эстетику центром своей философии. Для него эстетика не противостоит существованию, но представляет его истинную основу, его действительную сущность. Как отмечают М. Силк и Д. Стерн, авторы книги «Ницше о трагедии», «если Кьеркегор был первым экзистенциалистом, если Шопенгауэр был первым, кто рассматривал эстетику как альтернативу человеческому существованию, то книга Ницше «Рождение трагедии из духа музыки», отождествляя эстетику и существование, это первый опыт постхристианского экзистенциализма»[67]. Действительно, уже в предисловии к «Рождению трагедии из духа музыки» Ницше приводит свою знаменательную фразу: «Существование мира может быть оправдано только как эстетический феномен»[68]. Эту мысль Ницше повторяет несколько раз, как бы утверждая ее принципиальный характер. В частности, он говорит о приоритете эстетического смысла над наукой. Не случайно, он ставит перед собой цель «взглянуть на науку под углом зрения художника, на искусство же — под углом зрения жизни…»[69]. Как показывают современные исследователи, у Ницше эстетика — необходимый момент в реконструкции европейской истории и культуры[70]. Как в Древней Греции огромную политическую и жизнестроительную роль играла древняя трагедия, так и в наше время здоровое, противостоящее декадансу, искусство должно создавать новые формы политического и национального самосознания. Об эстетизме, как внутренней основе философии Ницше, говорят многие исследователи. Не случайно Мартин Хайдеггер назвал первый том своего пятитомного исследования о Ницше «Воля к власти как искусство», убедительно показав, что искусство является универсальной моделью его философии. Но, пожалуй, наиболее выразительно об эстетизме Ницше написал Томас Манн в своем эссе «Философия Ницше в свете нашего опыта». Эстетизм Ницше оказал влияние на многих мыслителей разных стран, хотя формы осмысления ницшеанских людей в разных странах были различные. Порой же были прямые совпадения с идеями Ницше. В Англии, например, с критикой морализма и противопоставлением ему эстетизма выступил писатель Оскар Уайльд, который был тесно связан с поздними прерафаэлитами. Как известно, все творчество и критическая деятельность Уайльда было направлено против пуританской традиции, подчиняющей искусство требованиям ходячей морали и отвергающей все, что не соответствует критериям «порядочности» и «моральности». Как говорил Уайльд, «пуританизм изуродовал все художественные инстинкты англичан». Опровергая пуританскую традицию, Уайльд опирался на теорию «искусства для искусства», которая признавала абсолютную самоценность искусства. Красота — это единственный критерий искусства. Отсюда был один шаг к признанию эстетизма, как прямой противоположности морализма. Этот принцип Уайльд обосновывает в парадоксальной и афористической форме не только в своих критических статьях, но и в пьесах. Как отмечает Ричард Эллман, «Уайльд изобразил феномен эстетизма с исключительной полнотой, показав недостатки ортодоксального эстетизма в «Дориане Грее» и достоинства вновь пересмотренного эстетизма в статьях «Критик как художник» и «Душа человека при социализме». Даже в том, как он выражал себя как личность, он выступал против высокомерности викторианского общества»[72]. В парадоксальной и остроумной статье «Художник как критик» Уайльд писал: «Эстетика выше этики. Она относится к более духовной сфере. Разглядеть красоту вещи — это высшая цель, к которой мы можем стремиться. Для развития личности гораздо более важнее чувство цвета, чем чувство истинного и ложного. В условиях нашей цивилизации эстетика по отношению к этике представляет то, что в области внешнего мира половой отбор играет по отношению к отбору естественному. Этика, подобно естественному отбору, делает возможным само существование.
Формы религиозного аскетизма
- Мужчина эстет — кто он?
- Аскетизм: что это и нужен ли он в современном мире | РБК Тренды
- Пути эстетизма
- Экостиль как образ жизни
БИЛЕТ 18. Эстетическая культура личности.
Эстетика – это своеобразное видение прекрасного в различных сферах жизни. Эстетическое начало заложено в самом человеческом труде, в деятельности человека, направленной на преобразование окружающей жизни и самого себя. Эстетическое наслаждение и сама природа эстетического несет в себе множество загадок, на которые человечеству не так легко ответить. Подбираем модные наряды для архетипа Эстет. Эстетическое сознание, отражающее определенные аспекты образа жизни, является лишь.
Sorry, your request has been denied.
Мы стремимся окружать себя красивыми предметами, архитектурой и ландшафтами, чтобы они могли приносить нам удовольствие и вдохновение. Испытание эстетического удовольствия также способствует развитию нашего восприятия и понимания красоты и физического мира. Оно развивает наше воображение, творческое мышление и способность видеть вещи и явления в новом свете. Таким образом, эстетическое удовольствие играет важную роль в повышении качества нашей жизни и способствует развитию культуры и искусства. Оно помогает нам лучше понять и оценить мир вокруг нас, расширяет наши горизонты и делает нашу жизнь более яркой и насыщенной. Практические советы по достижению эстетического удовольствия 1.
Разнообразие Развивайте свои эстетические предпочтения, ищите разнообразие в искусстве, музыке и других сферах. Попробуйте что-то новое и необычное. Восприятие Обратите внимание на детали: текстуры, цвета, формы. Учите себя замечать и ценить красоту в мелочах. Создание Попробуйте себя в творческом процессе.
Рисуйте, фотографируйте, пишите стихи или занимайтесь рукоделием. Создание чего-то красивого может приносить большое удовольствие. Природа Проводите время на свежем воздухе, наслаждаясь красотой природы. Посещайте парки, сады и другие места с живописными пейзажами. Гармония Стремитесь к созданию гармонии в своей жизни.
Организуйте свое пространство так, чтобы оно визуально приятно вам, выбирайте вещи, которые вам нравятся. Музыка Слушайте различные жанры музыки и выбирайте ту, которая вызывает у вас эмоции и приятные ощущения. Культурные мероприятия Посещайте выставки, концерты, театральные постановки и другие культурные мероприятия. Это поможет вам окунуться в мир искусства и насладиться красотой. Дружба Общайтесь с людьми, которые разделяют вашу страсть к красоте и эстетике.
В оценке Кейвелла именно «эмерсоновский моральный перфекционизм» предполагает «отчетливо выраженный американский демократический идеал», подчеркнуто «американскую версию совершенствования» CHU, 18. Он отвергает упреки в элитарности, поскольку рассматривает приватное самосозидание как упражнение в социальной ответственности, необходимое для объединения граждан в демократическом обществе» CHU, 1. В дискуссиях о либерализме и демократии Шустерман идет за Кейвеллом, старается «примирить» демократию и проекты «эстетической жизни», снять с последних обвинение в элитарности и безответственности.
Он считает неверным представление Рорти о том, что ссылка на «приватный» автобиографический опыт в качестве аргументации является помехой для публичной дискуссии. Шустерман присоединяется к Кейвеллу, он считает, что, поскольку «самосозидание» стимулирует поиск возможных моделей жизни и их критику, оно необходимо для плодотворной публичной дискуссии. Подготовка к такой дискуссии начинается «дома» — как «глубоко личностная этическая работа самокритики и самотрансформации» в том числе и в практиках «самонаписания».
Для Кейвелла это особенно важный аспект самосовершенствования [28]. Здесь — расхождение между Шустерманом и Кейвеллом. Шустерман обращает внимание на то, что, хотя Дьюи использует те же аргументы, подчеркивая значение индивидуальной самореализации, он предостерегает против ее сознательного культивирования; по его мнению, это косвенно делает и Эмерсон [29].
Шустерман обьясняет убежденность Кейвелла во том, что только интенсивная концентрация на себе обеспечивает достаточное улучшение жизни общества, ситуацией постмодерного общества, в котором силен скепсис по поводу социального прогресса. Но он все же критикует Кейвелла за увлеченность «текстовым эстетизмом»: «привлекательная этика демократии должна быть также хорошо прожита, как и написана». Концепции «самоконструирования» он характеризует как «неуниверсалистские, эстетические и проницшеанские» [30].
Абрамс присоединяется к Кейвеллу и Шустерману, однако он обращает внимание на то, что «самоконструирование» не рассматривается ими как сущностное для демократии. По его мнению, вопрос о культивировании экспериментального метода и экспериментальной установки по отношению нормативности в демократическом обществе «не проработан». Абрамс пишет о необходимости особой «этики эстетического самоконструирования».
Он считает, что именно в условиях демократии экспериментирование в приватной сфере может быть применено во всей его полноте. Оно является подлинной основой демократии, так как создает индивидов с навыками экспериментирования, а это способствует демократическому мышлению ASF, 190. Это люди, которые идентифицируют себя с демократией как с условием и выражением их субьективных технологий.
Они будут более терпимы, будут поддерживать плюрализм, учитывая, что возможны самые разные эксперименты в области «искусства жизни», в том числе связанные с маргинальными группами. Экспериментирование с дискурсом и телесностью в приватной сфере является, таким образом, по мнению Абрамса, средством, способствующим развитию политического дискурса ASF, 189—190. Тема «эстетической жизни» обсуждается также в русле дискуссии о философии как «искусстве жизни».
Считается, что эта тема вернулась в философию в 1970 г. Адо [31] , у которого Фуко заимствовал понятие «забота о себе». Данная тема является одной из наиболее обсуждаемых в современной американской философии.
Так Н. Саито считает, что дискуссии вокруг «кейвелловско-эмерсоновского перфекционизма» глубже, чем просто спор о соотношении философии Дьюи-Эмерсона; это скорее обсуждение вопроса о возвращении американской философии к своим истокам; рассмотрение философии как «искусства» жизни [32]. Наиболее известной концепцией «эстетической жизни» в рамках дискуссий о философии как «искусстве жизни» является концепция А.
Он указывает, что в современном мире утрачена идея философии как практической дисциплины, как формы самоконструирования а именно в таком качестве, по его мнению, философия доминировала в Древней Греции. Неймас выделяет разные типы «философского самоконструирования» [33]. Он утверждает, что в европейской — 194 — традиции господствовал тип философского самоконструирования представленный в ряде диалогов Платона, у Аристотеля, Канта , для которого характерна идея того, что философы должны найти аргументы в пользу лучшей жизни и рекомендовать эту модель жизни как абсолютную, лучшую, чем все остальные.
Менее распространен был тип философствования, который Неймас называет «эстетическим самоконструированием» или «философской эстетической жизнью». Истоки этой модели он прослеживает от Сократа к Монтеню, Ницше и Фуко. По Неймасу, «философская эстетическая жизнь» не имеет «ни универсального метода, ни универсальных требований»; те, кто ее практикует, убеждены, что существует много вариантов жизни, и ни один из них не является более предпочтительным, чем все остальные.
Но что все практикующие ее имеют общего, так это то, что жизнь должна быть незабываемой. Эту модель Неймас рассматривает как «искусство индивидуального самоконструирования, через которое кто-либо может в конце концов достичь успеха в становлении в качестве уникальной и целостной личности» AL, 32—33. Эта уникальность и целостность будут по своим свойствам такой же незабываемой, как многие литературные персонажи.
В работе, посвященной Ницше, он пытается доказать, что идеал жизни Ницше может быть прочитан как максима: «формировать свою жизнь как литературный характер». На примере Ницше Неймас утверждает: этически ценно интегрировать личность в целое, где нет ничего случайного [34]. Эту «литературную» модель философии и саму идею культивации «эстетической жизни» в философии критикует М.
Помимо несогласия в интерпретации некоторых исторических деталей она оценивает эту идею как крайне элитарную, недемократичную, навязывающую «нарциссический идеал», обвиняет Неймаса в «интеллектуальном дендизме» [35]. Однако Неймас, рассматривая, в частности, фукианскую идею «заботы о себе» как предпосылку «заботы о других», пытается отвергнуть подобные обвинения. Он подчеркивает, что «эстетический поворот» Фуко не должен рассматриваться как отказ от ответственности и политики, как сосредоточенность исключительно на себе.
В случае с большими личностями — такими, как Сократ, Ницше, Монтень, Фуко основные «герои» одной из книг Неймаса , — приватное и публичное, «жизнь» и «работа», эстетическое и политическое тесно переплетены друг с другом. В отличие от Рорти он высоко оценивает личные поиски совершенствования самого Фуко. По Неймасу, превратив себя в «модель автономии», в «голос самого себя», он показал, что политика начинается с заботы о себе; его приватный проект имел публичное значение AL, 180.
Он полагает, что Витгенштейн и Фуко в практике самоконструирования следовали романтическому отождествлению художника с гением, с установкой на «революционное творение» чего-то радикально нового. Этот подход назван им «авангардным вариантом жизнетворчества». Дьюи, считает Шустерман, отвергает эту модель жизни в пользу «классической» модели красоты как гармонии и единства.
Дьюи им выделяется особо как философ, который умел «балансировать» между «артистическим самоконструированием» и общественными интересами [36]. Следует отметить, что в последнее время предпринимаются попытки вписать концепции «эстетической жизни» в современные поиски более традиционной этики, которая была бы релевантна современности. Ряд авторов обосновывают возможность рассмотрения концепций «эстетической жизни» как вариацию «этики добродетели».
Этот вопрос затрагивается, главным образом, в дискуссиях вокруг «эстетик существования» Фуко. Задачу показать близость способа этического размышления Фуко «этике добродетели» ставит Н. Леви [37].
Он считает, что Фуко хорошо показал: там, где моральные нормы, «коды» сильны, детализированы, «практики себя» исчезают. Сторонники «этики добродетели» также считают, что традиционные моральные теории слишком подчеркивают долг, правила и не рассматривают главный «локус» этики — характер агента FVE, 21—22, 23. Есть, считает Леви, серьезное различие между Фуко и сторонниками «этики добродетели».
Для Фуко нет субъекта, если под ним понимать фиксированную сущность; представители «этики добродетели» все же говорят о добродетелях, которые позволяют реализовать «человеческую природу». Однако, по мнению Леви, это различие не означает, что Фуко не может быть включен в проект «этики добродетели». Культивация добродетелей не есть процесс открытия некой предзаданной «природы» человека.
Поэтому, по мнению Леви, для «этики добродетели» важны идеи Фуко об «эстетиках существования» и «самостилизации». Он обращает внимание на то, что и у Фуко, и у представителей «этики добродетели» один источник — античность, и хотя они обращаются к разным периодам, — 196 — это различие не может быть преувеличено: при всех различиях это мобилизация античной этики. Сходной у них является оценка христианства [38].
Леви делает вывод: если учесть то, что обе традиции находятся вне «мейнстрима», различия между ними незначительны. Это дебаты «внутри» радикальной альтернативы основному направлению философской мысли FVE, 29—30. Тема близости идей Фуко «этике добродетели» затрагивает К.
Она замечает, что наиболее важные возражения постмодернистской этике исходят от неоаристотелизма [39] , и ставит задачу «восстановить отношения» между континентальной постмодернистской теорией и англо-американской философией с тем, чтобы использовать новые способы решения традиционных этических проблем [40]. По ее мнению, с учетом идей Фуко «Никомахова этика» Аристотеля может быть прочитана не как теория, базирующаяся на идеях телеологии, эвдемонии и добродетелей, а как специфическая дискурсивная практика. Идея телоса, по ее мнению, в меньшей степени может быть прочитана как общее утверждение относительно характера «человеческой природы», скорее это — специфические практические директивы.
Аристототелевская этика базируется на определенном типе индивидуальности, продуцируется определенным типом практики — жизнью полиса. Античный идеал как телеологический и полисный, считает Коулбрук, только доказывает, что любая этическая теория базируется на особых формах практики. Аристотель рассматривал этику как практикование добродетели, добродетель — как форму привычки, поведения [41].
Коулбрук полагает, что неоаристотелианцы, критикуя Фуко, не вполне учитывают, что он также рассматривает этику как «путь жизни».
В 1895г. Уайльд был подвергнут судебному преследованию и приговорен к тюремному заключению по обвинению в безнравственности. Пережитые испытания внесли новые настроения и мотивы в творчество Уайльда. Основной темой становится тема человеческих страданий. О своих переживаниях Уайльд рассказал в исповеди «Из бездны». На основе своих тюремных впечатлений он пишет поэму «Баллада Редингской тюрьмы». Он отталкивается от реального факта казни заключенного, осужденного на смерть, за то, что он убил возлюбленную.
Тема любви раскрывается в поэме в пессимистическом духе. Утверждается мысль, что любовь неотделима от страдания и смерти. Баллада стала страстным выражением против смертной казни, против жестокости властей и бесчеловечности тюремного режима, передана тоска по жизни, свободе. Воспевая в творчестве наслаждение, утверждая, что «искусство-зеркало, отражающее того, кто в него смотрится, а вовсе не жизнь», Уайльд в своих произведениях показал подлинную красоту жизни, противопоставив её эстетскому равнодушию, поэтизировал добро в человеке.
Каковы основные исторические этапы осмысления комического? Как понимал комическое Гегель? Каков эстетический смысл категории комического? Пропп В. Проблемы комизма и смеха. Любимова Т.
Трагическое как эстетическая категория. Глава 10. В эстетику ирония пришла из античной риторики, где занимала место среди главных фигур красноречия, и реализовывалась в основном в словесных искусствах и вообще в вербальных текстах, хотя в XX в. У Аристофана, как и у многих других античных авторов, ирон — это просто обманщик. В риторской же традиции иронией обозначают фигуру речи, в которой буквальный смысл противоположен скрытому, внутреннему, то есть когда похвала построена таким образом, что за ней ощущаются порицание и тонкая насмешка и наоборот: за внешним порицанием, уничижением видится похвала и утверждение истинной ценности. С этим пониманием иронии перекликается, но не идентична ей знаменитая Сократова ирония, к которой восходит вся традиция самоуничижительной иронии. Метод Сократова диалогического выявления истины, как известно, заключался в том, что, прикинувшись незнающим какую-то истину, Сократ рядом глубоко продуманных логических вопросов подводит собеседника, действительно не знающего этой истины, как бы к самостоятельному ее отысканию. Своим благожелательно-лукавым самоуничижением древнегреческий мудрец как бы заманивает собеседника в логический лабиринт, из которого тот вынужден найти единственный выход, в чем ему активно, но незаметно наводящими вопросами помогает сам Сократ. Однако Сократова ирония в своей сущности не имеет прямого отношения к эстетике.