Первый концерт Сергея Прокофьева относится к одним из лучших фортепианных сочинений композитора. К его исполнению обращаются пианисты разных поколений и индивидуальностей. Сергей Прокофьев приступил к написанию Концерта № 1 для фортепиано с оркестром ре-бемоль мажор, соч.
Прокофьев С. Концерт № 1 (Ре бемоль можор). Перелож. для 2-х ф-но автора, издательство «Композитор»
3 февраля в Филармонии-2 Первый фортепианный концерт Прокофьева прозвучит в исполнении Сергея Давыдченко и Российского национального молодежного симфонического. Смотрите видео С. Прокофьев. Концерт № 1 для фортепиано с оркестром в высоком качестве бесплатно на C. Прокофьев Концерт №1 для ф-но с оркестром, II часть (III фестиваль "Лики современного пианизма", марафон).mp3. Воплощение идеи юношеского самоутверждения начинается в Первом фортепианном концерте Прокофьева с показа многообразия возможностей и проявлений (вспоминается реплика. Самым дерзким композитором ХХ века был, несомненно, Прокофьев.
Выберите страну или регион
Все эти 5 концертов уложились в 20 лет жизни Прокофьева. Первый (1911-1912), самый короткий из них, прозвали также "футбольным" за четкую ритмичность и ударные звучания. Violin Concerto No. 1 (Prokofiev). Сергей Прокофьев начал свой Концерт для скрипки № 1 в Ре мажор, Соч. В 1936 году Сергей Прокофьев, эмигрант первой послереволюционной волны, зрелый, успешный и востребованный композитор и пианист, вернулся в Советскую Россию. Размер: 37.45 MB, Длительность: 20:27, Битрейт: 256kb. сочинение Сергея Прокофьева для симфонического оркестра и солирующего фортепиано, написанное им в 1911-1912 гг. Первый концерт Сергея Прокофьева относится к одним из лучших фортепианных сочинений композитора. К его исполнению обращаются пианисты разных поколений и индивидуальностей.
Сайт высокой культуры
- Описание товара:
- Вы точно человек?
- Сергей Прокофьев
- Прокофьев Концерт 1 Для Фортепиано
- Вы точно человек?
Список произведений С.С. Прокофьева
сочинение Сергея Прокофьева для симфонического оркестра и солирующего фортепиано, написанное им в 1911-1912 гг. Сергей Прокофьев написал свой Фортепианный концерт №1. 1 ре-бемоль мажор, соч. 10 между 1911 и 1912 годами. Самый короткий из пяти его фортепианных концертов. Сегодня мы продолжаем вести речь о Сергее Прокофьеве и послушаем его Первый концерт для фортепиано с оркестром, написанный композитором в 21 год.
Вы точно человек?
Берлинский филармонический оркестр / Клаудио Аббадо – Прокофьев - Концерт для. Ноты к произведению 'Концерт для фортепиано №1 (ре-бемоль)' композитора Прокофьев Сергей. Daniil Trifonov, Valery Gergiev.
прокофьев концерт 1 listen online
Прокофьев. Фортепианные концерты № 1 и № 3 Фрагменты из музыки балета «Золушка». Закрытие ХVIII Международного фортепианного фестиваля «Лики современного пианизма». Воплощение идеи юношеского самоутверждения начинается в Первом фортепианном концерте Прокофьева с показа многообразия возможностей и проявлений (вспоминается реплика. Итак, Первый фортепианный концерт Прокофьева был исполнен в 1914 г. на экзамене. Главной своей цели автор достиг – он удостоился премии им. Рубинштейна и получил. Концерты №№ 1, 4 и 5 — Концерты №№ 2 и 3. Первый фортепианный концерт С. Прокофьева был задуман в 1911 году.
7 произведений Прокофьева
Волшебные часовые механизмы превращают музыку в праздничное слияние неугомонных весенних звуков, что врываются в открытое окно и создают ощущение сказки. Концерт-сказка, концерт-солнце, но и - концерт-мимолетность, потому что эти звуки обречены навсегда растаять после того, как закончится их единственный танец. Среди исполнений этого Концерта я бы особенно выделил два. Запись Давида Ойстраха в содружестве с Лондонским симфоническим оркестром под управлением Ловро фон Мататича поражает своей цельностью, убедительной передачей как лирики, так и гротеска. Ойстрах играет гибко и пластично, его звук прозрачен и чист, как весенняя капель, и вместе с тем музыканту удается органично сочетать в своей игре юмор и лирическую сокровенность. Тем не менее, оркестр несколько теряется на фоне скрипки Ойстраха, и не всегда можно различить волшебство прокофьевской инструментовки. В этом плане более выигрышно исполнение скрипача Франко Гулли в содружестве с Неаполитанским симфоническим оркестром под управлением Серджиу Челибидаке. Звук Гулли широк и безбрежен, его фразировка не такая четкая, как у Ойстраха, а исполнение в целом более наивно, однако оркестр Челибидаке никогда не пребывает на заднем плане и всегда крепко спаян с солистом.
Черепнина [1]. Концерт одночастный, но его можно условно разделить на три части следующим образом: Allegro brioso — экспозиция 7—8 мин. Andante Assai — средний эпизод gis-moll 4—5 мин. Allegro Scherzando — разработка и реприза 4—5 мин.
Прокофьев сам говорил, что три проведения темы вступления — это «три кита», на которых построена вся конструкция произведения. Концерт написан в свободной от условных схем одночастной форме в духе концертов Листа или концерта Равеля для левой руки. Композитор сумел в рамках этой поэмной одночастности дать хотя и скрытую, но легко обнаруживаемую, четырехчастную последовательность: первая часть — в виде экспозиции; медленная вторая — в виде начинающего разработку эпизода Andante assai; третья, типа скерцо, — в виде завершения разработки и финальная, четвертая, в виде репризы. Таким образом, Прокофьев в своем Первом фортепианном концерте обнаружил одну из тех трактовок крупной одночастной формы, в которой определяющей является тенденция к совмещению сонатной одночастности и сонатной цикличности. Если вступительная тема очень выразительна, то следующая за ней фортепианная каденция Росо piu mosso подчеркнуто нейтральна и «безразлична». Она написана в характере этюда. Преимущественный пианистический прием — излюбленное Прокофьевым острое полустаккато, создающее несколько стеклянную звучность особенно в верхних регистрах. Здесь и графическое двухголосие, и гаммообразные пассажи, и скачки. Эта каденция прекрасно подготавливает восприятие жизнерадостной, веселой темы главной партии концерта Tempo primo , с ее типичной для раннего творчества Прокофьева острой и колкой танцевальностью: Начинает главную партию соло рояля, но затем ее то подхватывает, то перебивает оркестр. Эта музыка ассоциируется с итальянским народным танцем — тарантеллой непрерывно стремительное триольное движение, хотя и не в типичном для тарантеллы размере. Впечатление народности звучания дополняется рядом выразительных приемов, напоминающих игру на щипковых народных инструментах например, аккомпанемент отрывистыми терциями в левой руке. Однако и здесь фортепианная партия изобилует приемами типично прокофьевской виртуозности — игрой martellato, параллельными линиями голосов, быстрыми повторениями одной и той же интонации токкатностью , звонкими звучностями в высоких регистрах. Все это — те особенности прокофьевского фортепианного языка, которые в основном сложились еще в его ранних пьесах этюдах, ор. В момент кульминации главной партии происходит резкий тональный сдвиг — «срыв» в ми минор; внимание слушателя переключается. Траурно, и в то же время фантастично, звучит начало побочной партии в оркестре Meno mosso. Мрачные тембры в piano придают музыке какую-то загадочность: А нервно возбужденная фортепианная партия, с острыми скачками, акцентами, с глиссандо и выстукиваниями скорее ассоциируется с причудливой шутливостью и танцевальностью. После завершения экспозиции вновь звучит вызывающе волевая тема вступления в оркестре. Затем — пятитактовая пауза слышны лишь отдельные звуки виолончелей в глубоких басах , создающая напряженность ожидания.
Остальные движения были частично вдохновлены исполнением в 1916 Санкт-Петербург пьесы Кароля Шимановского «Мифы» польским скрипачом Полом Кочанским. Его премьера в Париже была относительной неудачей. Премьера Концерта также была отложена примерно на семь лет после того, как она была закончена, из-за странствующего существования Прокофьева в то время и трудностей с поиском солиста. Если бы премьера состоялась в Петрограде в 1917 году, как первоначально планировалось, Кочанский принял бы роль. Однако к 1923 году Кочанский был недоступен для запланированной парижской премьеры. Бронислав Губерман даже не посмотрел на счет. Натан Мильштейн все еще был в России. Скрипач, который, наконец, взялся за сольную партию, был концертмейстер Сергея Кусевицкого , Марсель Дарье ; хотя и не знаменит, он был солидным музыкантом и более чем способным скрипачом, что было всем, что было необходимо для выступления Дарье также представил Концерт Курта Вейля для скрипки и духовых инструментов в 1925 г. Йозеф Сигети был в зале и был настолько впечатлен произведением, что взял концерт в свой репертуар. Однако премьера в США была сыграна не Сигети, а Ричардом Бургином , концертмейстером Бостонского симфонического оркестра , 24 апреля 1925 года, опять же под управлением Кусевицкого Также нужно было учитывать музыкальные вкусы парижской публики. Зрители, особенно те, кто приходил на концерты Кусевицкого, хотели современной музыки с определенной шокирующей ценностью. Тот факт, что Весна священная потерпела неудачу десятью годами ранее, относительна - хореография не удалась; музыка имела успех, что было доказано несколькими месяцами позже, когда ее с энтузиазмом услышали на концерте. В то время как Париж приветствовал резкие диссонирующие произведения, такие как балет Шут Шутор и Скифская сюита , Первый скрипичный концерт был просто слишком романтичным по тону для их предпочтения.
Концерт для скрипки с оркестром № 1 (Прокофьев)
Первый концерт Прокофьева — одно из ярчайших сочинений новой музыкальной волны, родившейся в России в начале XX столетия. В то же время — это одно из первых крупных сочинений композитора. В 1914 году Прокофьев сыграл его на выпускном экзамене по фортепиано в Петербургской консерватории и был удостоен премии имени Антона Рубинштейна. Хотя ранние сочинения Прокофьева, как и его «ударная» пианистическая манера, зачастую изумляли современников своей необычностью его называли даже «футбольным композитором» , все же мощная энергия его музыки и ощущение внутренней правоты, присущее молодому музыканту, постепенно убеждали публику, исполнителей и критиков в его огромном таланте.
Несомненно, одной из наиболее заметных, впечатляющих тенденций концерта являлась его остро-задорная полемичность. Можно сказать, что творческий пафос Первого концерта Прокофьева заключался в значительной степени в декларировании нового и самобытного фортепианного языка. Декларация была талантлива и чрезвычайно напориста. Ее девиз можно охарактеризовать как стремление «бросить вызов», «огорошить новизной» и тем самым «сломить сопротивление» музыкальных консерваторов, стремящихся во что бы то ни стало развивать искусство, только исходя из застывших канонов прошлого. Вспомним раннего Маяковского с его нарочитыми преувеличениями, доходящими до футуристических крайностей, а по существу, — смелого прогрессивного новатора. Первый фортепианный концерт — сочинение двадцатилетнего композитора — вызвал такую критическую бурю, каких давно не знала русская музыкальная жизнь, — пишет Д. Концерт оказался слишком необычным и не столько по форме, языку и пианистическим приемам хотя здесь было немало нового! Отрицательные отзывы не испугали молодого композитора. Аккуратно «коллекционируя» их, Прокофьев в письмах друзьям остро и едко высмеивает их злопыхательские, как он выражается, «выверты». Прокофьев сам говорил, что три проведения темы вступления — это «три кита», на которых построена вся конструкция произведения. Концерт написан в свободной от условных схем одночастной форме в духе концертов Листа или концерта Равеля для левой руки. Композитор сумел в рамках этой поэмной одночастности дать хотя и скрытую, но легко обнаруживаемую, четырехчастную последовательность: первая часть — в виде экспозиции; медленная вторая — в виде начинающего разработку эпизода Andante assai; третья, типа скерцо, — в виде завершения разработки и финальная, четвертая, в виде репризы. Таким образом, Прокофьев в своем Первом фортепианном концерте обнаружил одну из тех трактовок крупной одночастной формы, в которой определяющей является тенденция к совмещению сонатной одночастности и сонатной цикличности. Если вступительная тема очень выразительна, то следующая за ней фортепианная каденция Росо piu mosso подчеркнуто нейтральна и «безразлична». Она написана в характере этюда. Преимущественный пианистический прием — излюбленное Прокофьевым острое полустаккато, создающее несколько стеклянную звучность особенно в верхних регистрах. Здесь и графическое двухголосие, и гаммообразные пассажи, и скачки. Эта каденция прекрасно подготавливает восприятие жизнерадостной, веселой темы главной партии концерта Tempo primo , с ее типичной для раннего творчества Прокофьева острой и колкой танцевальностью: Начинает главную партию соло рояля, но затем ее то подхватывает, то перебивает оркестр.
Все три части его I. Allegro moderato исполняются без перерыва. Необычайной красоты и длительности кантилена у солирующей скрипки, с которой начинается Концерт, была рассчитана на певучий, тёплый, но без аффектации инструментальный звук у молодого, но уже знаменитого скрипача Павла Коханского, нового профессора скрипки в Санкт-Петербургской консерватории и большого поклонника музыки Прокофьева. Даже движение в относительно быстрых эпизодах Концерта, по сравнению с напором других сочинений того времени, — сдерживаемое. Эмоциональную стихийность, токкатное колочение ритмов, наскок нот и оркестровых голосов друг на друга сменяют прозрачность оркестрового письма, стоицизм, сдержанность — явный след чтения Шопенгауэра. Тень Макса Шмидтгофа не отпускает и здесь — именно он лет за лет за четыре-пять лет до того советовал нашему герою читать Шопенгауэра. Временами кажется, что созерцающий и повествующий музыкально об открывшемся ему опыте субъект полностью сливается с объектом созерцания — удвительный шеллингианский, либо имеющий аналогом чисто мистические практики результат, когда «я» растворяется в сверх-личном «природном». Интимное начало, заявившее о себе в «Пяти стихотворениях А. Ахматовой», обретает необычайную возвышенность и философскую созерцательность в Скрипичном концерте. Красота голосоведения, оркестрового письма, фигурации возрастает от начала к концу. Первый скрипичный концерт Прокофьева — подлинно первый концерт столь незамутнённой природной красоты во всей русской музыке XX века. Опыт, о котором рассказывает эта музыка, очень удалён от того, что вызовет к жизни «Семеро их», «Огненного ангела», Вторую симфонию. Прямо противоположным — саркастичным, даже мальчишеским — откликом на штудирование Шопенгауэра стал первый художественный рассказ Прокофьева «Мерзкая собака», сочинявшийся в конце июля 1917, уже по возвращении из плавания по рекам, на пути между Петроградом и Ессентуками. Сюжет «Мерзкой собаки» — история тривиальных ухаживаний некого флорентинца за приглянувшейся ему девушкой, завершающихся «моей счастливейшей ночью» последние слова рассказа , право на которую повествователь получает, когда — внимание, здесь начинается подвох — уничтожает рукописи соседа его будущей возлюбленной, потому что соседский пудель съел её пирог. Перед концом повествования сообщается, что старикашка-сосед имел «тарабарское имя» Артур Шопенгауэр, что в мгновение ока изменяет перспективу. Известно о любви Шопенгауэра к собакам: но это, пожалуй, единственная документально достоверная деталь. Психологии в рассказе — никакой, мотивация поступков сведена к минимуму, повествование буквально скачет, мир увиден как бы извне изумлённым и многое привычное отказывающимся понимать взглядом, для известных вещей предлагается часто совсем неожиданное объяснение. Взгляд такой с одной стороны связан с анархическим остранением у Толстого с таким как описание балета в «Войне и мире» в виде череды непонятных дрыганий и пробежек по сцене; и это при знаменитой музыкальности самого Толстого, разрыдавшегося как-то на премьере одного из камерных сочинений Чайковского! Это — вариант той же стилистики, что господствует и в Дневнике композитора. Дневник Прокофьева, становящийся к 1917 году уже совершенно самостоятельным литературным текстом, не описывает психологических состояний, снов, не анализирует прошлого, его текст — это проза действия и конкретного, осуществляемого здесь и сейчас выбора. По-русски до так до Прокофьева писали только Пушкин да Аполлон Майков. Композитор делает то, чего не смогли или не захотели осуществить профессиональные литераторы: он без видимых усилий восстанавливает связь с отвергнутой линией художественного развития русской художественной прозы, обещавшей много необычного. Психологический реализм второй половины XIX века и наследующие ему модернистские практики в том числе даже такие интересные, как у Сологуба и Белого оказываются для Прокофьева как бы не существующими. Автор Дневника и рассказов предстаёт человеком очень эмоциональным и одновременно способным не без иронии смотреть на себя и на своих персонажей со стороны; перед нами — своеобразный роман воспитания или, как выражался Андрей Белый, «история становления самосознающей души», её освобождения от ложных пут — и читать такую историю чрезвычайно интересно и познавательно. Возникнув, как ещё одно словесное воплощение довлевших композитору эстетических задач, его проза меньше всего похожа на опыты новичка. Удивительно даже не то, что автор Дневника и рассказов как писатель — уже осознанный наиболее передовыми современниками как гениальный музыкант — стоит вровень с лучшими современными ему образцами дневниковой и повествовательной прозы; самое замечательное — это то, как писательская ипостась дополняет и придаёт глубины образу Прокофьева-композитора. Служба в Зимнем дворце и аудиенция у Керенского Угроза призыва в действующую армию оставалась и по установлении в России революционной власти. Боевые действия против Германии, Австро-Венгрии и Турции продолжались, хотя русская армия была давно не та: упал боевой дух, понизилась дисциплина. Временное правительство особым приказом ввело демократические выборы командиров решение в условиях войны просто самоубийственное. Глава правительства и военный министр Александр Керенский колебался между собственными социалистическими убеждениями и необходимостью следовать взятым на себя союзническим обязательствам, тем, что на современном языке принято называть преемственностью политического курса. В результате страна толком не воевала, но и революция всё никак не могла выбрать ясного направления. Власть Керенскому была вручена огромная и, учитывая начальный энтузиазм населения, почти диктаторская, но она, не будучи применяема там, где от Керенского ждали решительного действия — не слова, улетучивалась с поразительной скоростью. В стране воцарялся хаос. Прокофьев как раз числился санитаром Красного креста при Главном управлении, располагавшемся в Зимнем дворце, — но фактически, разумеется, не служил. Единственным, кто мог распорядиться об отсрочке его призыва на фронт, был сам издавший указ. По возвращении в столицу Прокофьев отправился за просьбой походатайствовать за него перед Керенским к Бенуа и Горькому. Горький дал письмо к министру-социалисту, но вручить его неуловимому Керенскому оказалось непросто; тут на помощь пришла Элеонора Дамская, как выяснилось, лично знакомая с руководителем страны, и, самое главное, знающая о месте его проживания. Керенский обитал в Адмиралтействе, куда ранним июньским утром Прокофьев в качестве просителя отнёс письмо Горького. Он записал в Дневнике: «…дух Шопенгауэра явился и устыдил меня: я не прошу, я требую на том основании, что я — Сергей Прокофьев, занимающий определённое и очень большое место в русском искусстве. Затем: кто я, я знаю, а кто Керенский — это ещё неизвестно — может, спаситель России, а может, лишь случайный человек, ловко уловивший сущность политического течения, не мне перед ним волноваться. Когда он уехал, я сообразил, что это Керенский, и, видя, что больше тут делать нечего, отправился домой. Бесконечно саркастичный комментарий к несостоявшемуся общению с Керенским и к восторгам некоторых современников и современниц по поводу «изъясняющегося скороговоркой и способного к историческим поступкам...
У этого термина существуют и другие значения, см. Композитор приступил к сочинению концерта в 1911 году. Концерт является самым коротким из пяти полных фортепианных концертов автора и длится всего около четверти часа. Сочинение впервые было исполнено в Москве в 1912 году композитором в качестве пианиста с оркестром под управлением Константина Сараджева.