Михаил Булгаков» Автор - Булгаков Михаил. Онлайн чтение книги Мастер и Маргарита Глава 1. Никогда не разговаривайте с неизвестными.
Мастер и Маргарита
Роман «Мастер и Маргарита» Булгакова (1928-1940) – книга в книге. Прекрасное издание великолепного романа Михаила Булгакова " Мастер и Маргарита " от издательства "Детская литература" в новой серии "Живая Классика". Рады сообщить, что вышло в свет стильное и очень интересное издание романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» с подробными комментариями и документальными и художественными иллюстрациями. Трамваи на Патриках и небывалый бюджет — что нужно знать о новой экранизации «Мастера и Маргариты» Михаила Локшина с Евгением Цыгановым и Юлией Снигирь. Книгу представят исполнитель одной из главных ролей в «Мастере и Маргарите» Данил Стеклов и эксперт издательства «Эксмо» Раиса Ханукаева.
Прототипы героев из Москвы
- Поделиться
- Один день Ивана Денисовича
- Отзывы читателей
- В фильме запутанный метасюжет
"Сами предложат и сами все дадут!"
Скачать Книгу Мастер и Маргарита в формате fb2, doc, rtf, html, txt. Читать онлайн книгу «Мастер и Маргарита (Иллюстрированное издание)» автора Михаила Булгакова. Имя «Воланд» Михаил Булгаков в известном романе «Мастер и Маргарита» взял из пьесы «Фауст», где так один раз представляется Мефистофель, то есть дьявол. Роман «Мастер и Маргарита» Булгакова (1928-1940) – книга в книге. Полная версия книги Мастер и Маргарита, чтобы читать бесплатно онлайн, от автора Михаил Булгаков.
«Мастер и Маргарита» 2024 года: имеет ли новая картина шанс преодолеть проклятие текста?
Публикация «Мастера и Маргариты» состоялась лишь в 1960-е, в чём немалую роль сыграла вдова писателя Елена Булгакова. Михаил Булгаков; Булгаков М.; Булгаков. Языки. «Мастер и Маргарита» — один из самых загадочных романов в истории, над его толкованием до сих пор бьются исследователи – Самые лучшие и интересные новости по теме: Булгаков, литература, мастер и маргарита на развлекательном портале
«Мастер и Маргарита»: краткое содержание и анализ
Glava 13-01 04:56 M. Glava 13-02 05:37 M. Glava 13-03 06:03 M. Glava 13-04 04:35 M. Glava 13-05 05:29 M. Glava 13-06 04:23 M. Glava 13-07 05:06 M. Glava 13-08 05:25 M. Glava 13-09 14 M.
Glava 14-01 05:22 M. Glava 14-02 05:06 M. Glava 14-03 05:50 M. Glava 14-04 15 M. Glava 15-01 04:49 M. Glava 15-02 04:49 M. Glava 15-03 05:50 M. Glava 15-04 04:48 M.
Glava 15-05 04:47 M. Glava 15-06 16 M. Glava 16-01 05:00 M. Glava 16-02 05:04 M. Glava 16-03 05:58 M. Glava 16-04 04:33 M. Glava 16-05 04:11 M. Glava 16-06 17 M.
Glava 17-01 04:49 M. Glava 17-02 05:23 M. Glava 17-03 05:33 M. Glava 17-04 04:47 M. Glava 17-05 04:04 M. Glava 17-06 18 M. Glava 18-01 04:44 M. Glava 18-02 04:57 M.
Glava 18-03 05:40 M. Glava 18-04 04:26 M. Glava 18-05 04:50 M. Glava 18-06 04:49 M. Glava 18-07 04:55 M. Glava 18-08 05:27 M. Glava 18-09 04:05 M. Glava 18-10 19 M.
Glava 19-01 04:31 M. Glava 19-02 05:06 M. Glava 19-03 05:40 M. Glava 19-04 04:36 M. Glava 19-05 06:45 M. Glava 19-06 20 M. Glava 20-01 07:04 M. Glava 20-02 21 M.
Master i Margarita. Glava 01-01 04:58 M. Glava 01-02 06:14 M. Glava 01-03 05:06 M. Glava 01-04 03:51 M. Glava 01-05 05:14 M. Glava 01-06 02 M.
Glava 02-01 04:58 M. Glava 02-02 05:10 M. Glava 02-03 05:13 M. Glava 02-04 05:18 M. Glava 02-05 05:39 M. Glava 02-06 05:12 M. Glava 02-07 04:20 M.
Glava 02-08 05:25 M. Glava 02-09 05:10 M. Glava 02-10 05:51 M. Glava 02-11 02:09 M. Glava 02-12 03 M. Glava 03-01 03:24 M. Glava 03-02 03:43 M.
Glava 03-03 04 M. Glava 04-01 04:13 M. Glava 04-02 05:24 M. Glava 04-03 03:49 M. Glava 04-04 05 M. Glava 05-01 04:09 M. Glava 05-02 05:16 M.
Glava 05-03 04:07 M. Glava 05-04 05:29 M. Glava 05-05 06:58 M. Glava 05-06 06 M. Glava 06-01 04:34 M. Glava 06-02 04:19 M. Glava 06-03 04:51 M.
Glava 06-04 07 M. Glava 07-01 04:43 M. Glava 07-02 04:14 M. Glava 07-03 04:53 M. Glava 07-04 05:03 M. Glava 07-05 02:52 M. Glava 07-06 08 M.
Glava 08-01 04:06 M. Glava 08-02 05:04 M. Glava 08-03 04:45 M. Glava 08-04 03:33 M. Glava 08-05 09 M. Glava 09-01 04:31 M. Glava 09-02 05:51 M.
Притом, все три. Ну, учитывая бюджет, ведь 24 ляма вечнозеленых по меркам современного кинематографа вообще не сумма. Стильные CGIные картинки в стиле Атомик Харта или фильма по Акунину "Шпионский роман" , серая советская действительность, яркие, в стиле Диабло картинки бала, готишненько.
Впрочем, ничего такого, на чем хотелось бы заострить внимание. Давайте сразу к актерам. И вот актеры откровенно радуют и-и-и...
Начнем прежде всего с Августа Диля - того замечательного, эрудированного, харизматичного оберштурмбанфюрера из "Бесславных ублюдков". Здесь этот этнический ариец исполняет роль внезапно помолодевшего Воланда. И исполняет он ее...
На троечку. Толоконников - приятный актер. Но если бы я хотел посмотреть на Джокера Сезара Ромеро - я бы включил сериал пятидесятых.
Если бы я хотел посмотреть на голую Чаровницу - я бы отправился на порнхаб. И, к сожалению, это касается многих подобного рода заимствований и оммажей в фильме. Очень многое из показанного мы уже где-то видели-слышали-наблюдали.
И если разнообразные отсылки и цитатки например, зумерам, наконец, объяснили, откуда Булгаков позаимствовал имя "Воланд" смотрятся крайне удачно, то в плане визуала и актерской игры... Нет дегтя без меда уверен, что есть , совершенно замечательно и достоверно отыграл Цыганов - притом ажно сразу ТРИ роли ибо Писатель в начале и конце - разные люди , очень мне понравился, допустим, Латунский и совершенно неземная Полина Ауг. Поймите меня правильно, все внешности нужны, все внешности важны, и вот у Полины получилось одновременно выглядеть и как студентка-провинциалка, и одновременно как явно, 6лядь, не человеческое создание.
Это лютый плюс. Но главная ода будет русской Еве Грин - шикарной, неповторимой, великолепной Юлии Снигирь. Та, которая играла раньше серых мышек, похудела до торчащих скул и ключиц при этом не потеряв, похоже, ни грамма в груди и превратилась в настоящего черного лебедя.
Роковая красотка, любовница писателя, королева бала, ведьма, несчастная замужняя женщина - все это она совершенно филигранно умудрилась сочетать в одной роли, за что ей тотальный респектирунг. И, да, ближе к финалу Снигиря можно будет наблюдать минут 5-10 абсолютно без перьев, даже без стыдливого замазывания, как у Ковальчук. Гусары, торжественный залп!
А вот Пилат здесь совершенно не удался. Удивительно при этом, что исполнил его неплохой в общем-то актер Клас Банг - нетфлиховский Дракула. И тут непонятно, то ли режиссер облажался, то ли актер был не в контексте.
Ему ведь Иешуа четко говорит: "У тебя, игемон, наверное, голова болит?
Только во взаимности, когда мы доверяем друг другу, щедры, откровенны, преданны, сможем услышать один другого, узнать. В противном случае будет полуправда, портрет, набросок, но не лик на иконе. На самом деле карикатура будет! Подробнее И эта взаимность важна не только в отношениях с теми, с кем общаешься лично сегодня, но и с теми, кто жил в другое время. Например, с авторами книг, которые читаешь. Раньше я читал книги, не зная биографии писателей, а теперь мне интересен автор. Интересен, потому что он богаче, чем все его произведения, даже самые великие. Он личность, и в процессе чтения его книги и узнавания его сокровенного человека становится мне другом.
Это не значит, что я во всем с ним соглашаюсь — иногда, наоборот, спорю, но личность автора мне интересна, я пытаюсь понять его внутренний мир. Ведь настоящий художник не просто самовыражается, но делится с нами собой, целым неповторимым миром. Так уже через свою веру я постепенно переосмысливал прочитанные ранее произведения. Про каждое из них могу сказать, какие ощущения оно вызывало раньше и насколько эти ощущения малы, пошлы и бедны по сравнению с тем ощущением, когда начинаешь доверять автору, слышать его голос и его веру. Не со всеми авторами в результате получилась такая взаимность. Книги для меня разделились на развлекательные, авторы которых занимались самолюбованием, и те, где авторы, как и я, искали жизнь, находили и теряли, падали и вставали. В своей книге я пишу, что есть произведения великие, но для меня как бы мертвые. Мертвые, потому что в них нет признания утраты жизни, а значит, нет места другому. Людям церковным можно сказать, что там нет места для Христа и для них.
А есть живые произведения, которые запечатлевают путь человека, его поиски смысла, поиски истины, поиски себя настоящего. То есть для меня ценны произведения, в которые автор вносит то, что имеет в своем ищущем сердце. А бывает, что писатель просто манипулирует образами, не прилагая сердца. С литературной точки зрения эти произведения могут быть талантливы, но для меня они не имеют ценности. А вот произведения, в которых я вижу автора, его поиски подлинного в преодолении ложного, фальшивого, для меня бесценны. Например, мне в свое время очень понравился «Тихий Дон». Казалось: как там всё закручено, какие трагедии, какая боль! А потом понял, что это боль людей, которые не имеют и не ищут никакого исхода. Они страдают от конкретных обстоятельств или от внешней идеологии, но понятия о добре и зле, о свете и тьме в себе и в каждом человеке там просто нет.
Есть личные беды, личные страдания, чисто человеческие переживания, кто-то признается, что был злым, но нет того пути, на котором душа ищет, где она согрешила, где жила, а где пала и как может преодолеть свое предательство. Есть калейдоскоп событий, а мыслей о главном нет ни у одного из героев. Вообще не рассматриваются в романе такие вопросы, как суд над своими отношениями, поэтому я не чувствую никакой связи с его героями. А для меня произведение живое, когда возникает диалог с героями или — опосредованно — с автором. Не вижу, как он может возникнуть. Например, Григорий Мелехов мечется между «нравится» и «не нравится», но я нигде не заметил, чтобы он задавал себе вопрос «предаю я или не предаю? Мне как раз кажется, что произведение правдивое. Вечная жизнь — это не существование, а нераздельная взаимность двух душ. В свое время роман меня потряс, но сегодня мне нечего из него взять.
Как описание судьбы государства, судьбы народа, это, безусловно, выдающаяся книга, но я считаю, что одна человеческая душа дороже целого государства, поэтому там, где нет ни одной души, которая ищет вечности, борется за вечность, желает открыть двери, чтобы в нее, в душу, вошла непреложная правда, я вижу описание не жизни, а существования, постепенной гибели отдельных индивидов. Я уважаю людей, которые не нашли жизнь, но заметили, что жизнь из них утекает, и скорбят, что она утекает, понимаю, что могу встретиться с этими людьми. Кто старается цепляться за живое, для меня, безусловно, значим, и Бог его обязательно примет и спасет, соединит с Собой и ближними. Но герои «Тихого Дона», на мой взгляд, не таковы. Они просто об этом не думают, не считают это ценностью. Повторяю: это роман не о жизни, а о существовании, в котором нет поиска жизни, поэтому сегодня он мне неинтересен. Его деятельное присутствие начинается с момента, когда герои начинают замечать свою неправду и тяготиться ей, тем более — когда они встают на путь поиска покаяния. Есть такие произведения у Гоголя, у Салтыкова-Щедрина, у Достоевского. В этих произведениях с Ним в своем сердце спорят люди, гонят Его, в Него плюют.
Возьмите «Господ Головлевых». Говорили, что это обличение крепостничества, а на самом деле Иудушка имя-то какое! Но прочитайте последние три страницы романа. Ожил Иудушка, и воскресли все, кого он мучил и убивал, потому что его простили. Он спрашивал: Ты что, всё можешь простить? Это кардинальный вопрос для каждого человека. Вопрос, обращенный лично к Спасителю. И «Ревизор» Гоголя — произведение, в котором незримо стоит Христос. Знаете, кто там изображает Христа?
Понимаю, что такое мнение многих возмутит, шокирует, но ведь именно через Хлестакова, через пресмыкательство всех перед ним Гоголь показывает, до какой низости люди могут довести свою совесть. А извращенная, глупая совесть — это тоже не что иное, как постоянное поругание и убийство Христа. Такую же низость мы видим в «Мертвых душах». Всё это пролог к произведениям Булгакова — не просто так он считал себя учеником Гоголя и Салтыкова-Щедрина. Еще известно, что он очень любил оперу Гуно «Фауст», но написана эта опера по поэме Гете, а гетевский «Фауст» — продолжение книги Иова. Старый спор в новых декорациях. И у Булгакова прямое продолжение, причем не только в «Мастере и Маргарите», но и в «Белой гвардии». Мало кто замечает, что эти два романа Булгакова глубоко связаны между собой — из одного ужаса безбожия вырос другой. Будто все христиане должны быть хорошими — Известно, что в церковной среде многие считают «Мастера и Маргариту» сатанинским романом, который православному человеку читать не следует.
Одна знакомая, учившаяся в православной гимназии, даже рассказывала мне, что там на уроках литературы его не проходили, хотя в школьной программе по литературе он есть. Наверное, вы тоже не раз слышали такие отзывы о романе? Удивительно, до чего слепы люди. Какой сатанизм, если на первой же странице сатанисты показаны карикатурно? Встречаются два литератора на Патриарших прудах. Они сатанисты? Да, оба, может быть, сами того не сознают, но служат они сатане. Один написал грязные стишки про Христа, а другой говорит, что Его просто не было, Он миф, и пытается это идеологически обосновать.
«В меня вселился бес»
- Булгаков М. Мастер и Маргарита. Записки покойника (ОФСЕТ!)
- Мастер и Маргарита
- Читать "Мастер и Маргарита" - Булгаков Михаил Афанасьевич - Страница 1 - ЛитМир Club
- Навигация по записям
- Переизданы черновики «Мастера и Маргариты»
Булгаков Михаил Афанасьевич: Мастер и Маргарита (2024)
Некоторые из аспектов, которые вызвали негодование церкви: Изображение Христа и апостолов: В романе есть сцены, где изображены Иисус Христос и его апостолы в несколько сатирическом и негодующем ключе. Например, Христос показан как фигура, неспособная красноречиво объяснить свое учение. Дьявол и черти: Антихрист и его свита чертей представлены как культурные и образованные существа, которые оказываются более разумными и образованными, чем члены советской интеллигенции и бюрократии. Это может быть воспринято как прямой вызов традиционному представлению о добре и зле. Сатира на религиозные обряды: Роман содержит множество сатирических отсылок к религиозным обрядам и обрядам, что может считаться оскорбительным для верующих. Антирелигиозная риторика: Булгаков использует роман, чтобы выразить свою антирелигиозную риторику и критику церкви как организации. Изображение Христа Церковь была против произведения «Мастер и Маргарита» в значительной степени из-за способа, которым в романе был изображен Христос. В этой книге Михаил Булгаков создал образ Иисуса Христа, который вызвал множество споров и недовольства среди верующих. Изображение Христа: В книге Христос был представлен не как святой и богословский образ, а как обычный человек с человеческими чертами и даже слабостями. Это вызвало недовольство церковных лидеров, так как они считали, что такое изображение Христа умаляет его святое значение и оскорбляет верующих.
Антирелигиозная тематика: Книга имеет антирелигиозные элементы и высмеивает религиозные обряды и институт церкви. Эта тематика вызывала беспокойство в церковных кругах, так как она могла влиять на мировоззрение верующих и подрывать авторитет церкви. Религиозная смешанность: В «Мастер и Маргарите» также присутствуют элементы из других религий, таких как сатанизм и магия. Это было воспринято как неприемлемое смешивание верований и могло вызвать недовольство среди прихожан. Сатира на духовенство Церковь была против произведения «Мастер и Маргарита» из-за сатиры на духовенство: Издевательский характер: В романе Михаила Булгакова религиозные деятели и священники изображены в крайне негативном свете.
Он писал роман в стол, и однажды, осознав это, в отчаянии сжег один из черновиков к счастью, сохранилось много других рукописных вариантов.
Несчастному Булгакову очень не везло при жизни: его повести не печатались, а пьесы либо не ставились, либо снимались с репертуара после нескольких спектаклей. Сталин, правда, любил «Дни Турбиных» и смотрел их около двадцати раз считается, что он наслаждался зрелищем бедствий белой гвардии. Но этот спектакль шел только во МХАТе, его не разрешали ставить ни в одном другом театре страны. Граффити-портрет Михаила Булгакова на фасаде дома в Афанасьевском переулке. Фото: globallookpress Периодически писателя охватывала безумная надежда, что роман все же опубликуют. Он читал отрывки своим знакомым например, Анне Ахматовой или Любови Орловой , мелькали мысли «выправить книгу и представить ее наверх» — то есть Сталину.
Но, конечно, это было утопическими мечтами. И Булгаков писал жене: «Что будет? Не знаю. Вероятно, ты уложишь [роман] в бюро или в шкаф, где лежат убитые мои пьесы, и иногда будешь вспоминать о нем. Впрочем, мы не знаем нашего будущего. Работа над «Мастером и Маргаритой» заняла 12 лет.
Изначально Булгаков видел книгу комической повестью, которая называлась то «Копыто инженера», то «Жонглер с копытом», то «Великий канцлер», то «Князь тьмы», то «Черный маг», то просто «Роман». Причем в первых вариантах не было ни Мастера, ни Маргариты — их романтическая линия появилась позже. Черновики эти неравноценны: по ним заметно, что вдохновение периодически покидало Булгакова. Но читать их все равно страшно интересно. На страницах он оставлял пометки: «Дописать раньше, чем умереть» и «Помоги, Господи, кончить роман! Но он умер, не закончив книгу.
Тот роман, который мы все знаем многие — буквально наизусть , появился благодаря труду его вдовы Елены Сергеевны, проделавшей большую редакторскую работу. И именно Елена Сергеевна в середине 60-х хитростью подсунула рукопись «Мастера и Маргариты» Константину Симонову, который связываться с книгой не желал. Симонов как раз уезжал на отдых в Венгрию, уже там обнаружил в багаже рукопись, все-таки прочел и через неделю позвонил Елене Сергеевне в слезах со словами «Это гениально! Именно благодаря ему состоялась первая публикация книги в журнале «Москва». Почему Воланд в романе — не дьявол и с кого списали вампиршу Геллу Все знают, что Елена Сергеевна — непосредственный прототип Маргариты, а Мастера Булгаков списал с самого себя. Но чем он руководствовался, создавая других персонажей?
Известно, что он был страстным любителем оперы. Дьявол для него ассоциировался прежде всего с Мефистофелем из оперы Шарля Гуно «Фауст». Естественно, он хорошо знал и шедевр Гете, на котором опера основана — именно оттуда взято имя Воланда Мефистофель во время Вальпургиевой ночи сам себя так называет: «Дворянин Воланд идет!
Соловьева о Канте, помещенную в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона.
Вместо перечисленных там четырех доказательств космологическое, телеологическое, онтологическое и историческое Воланд называет пять, и тогда кантовское доказательство нравственное оказывается шестым. Ведь согласитесь, что в области разума никакого доказательства существования Бога быть не может. Вы полностью повторили мысль беспокойного старика Иммануила по этому поводу. Но вот курьез: он начисто разрушил все пять доказательств, а затем, как бы в насмешку над самим собою, соорудил собственное шестое доказательство!
И недаром Шиллер говорил, что кантовские рассуждения по этому вопросу могут удовлетворить только рабов, а Штраус просто смеялся над этим доказательством. Берлиоз говорил, а сам в это время думал: «Но, все-таки, кто же он такой? И почему он так хорошо говорит по-русски? С начала 20-х годов XX в.
В 1939 г. Но предложение отправить Канта в Соловки не только не поразило иностранца, но даже привело в восторг. Ведь говорил я ему тогда за завтраком: «Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали! Оно, может, и умно, но больно непонятно.
Над вами потешаться будут». Берлиоз выпучил глаза. Что это он плетет? Позвольте же вас спросить, как же может управлять человек, если он не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день?
И в самом деле, — тут неизвестный повернулся к Берлиозу, — вообразите, что вы, например, начнете управлять, распоряжаться и другими и собою, вообще, так сказать, входить во вкус, и вдруг у вас… кхе… кхе… саркома легкого… — тут иностранец сладко усмехнулся, как будто мысль о саркоме легкого доставила ему удовольствие, — да, саркома, — жмурясь, как кот, повторил он звучное слово, — и вот ваше управление закончилось! Ничья судьба, кроме своей собственной, вас более не интересует. Родные вам начинают лгать. Вы, чуя неладное, бросаетесь к ученым врачам, затем к шарлатанам, а бывает, и к гадалкам.
Как первое и второе, так и третье — совершенно бессмысленно, вы сами понимаете. И все это кончается трагически: тот, кто еще недавно полагал, что он чем-то управляет, оказывается вдруг лежащим неподвижно в деревянном ящике, и окружающие, понимая, что толку от лежащего нет более никакого, сжигают его в печи. А бывает и еще хуже: только что человек соберется съездить в Кисловодск, — тут иностранец прищурился на Берлиоза, — пустяковое, казалось бы, дело, но и этого совершить не может, так как неизвестно почему вдруг возьмет поскользнется и попадет под трамвай! Неужели вы скажете, что это он сам собою управил так?
Не правильнее ли думать, что управился с ним кто-то совсем другой? Берлиоз с великим вниманием слушал неприятный рассказ про саркому и трамвай, и какие-то тревожные мысли начали мучить его. Предложение Воланда выбрать любую марку папирос сопоставимо с предложением Мефистофеля у Гете назвать сорт желаемого вина Я н о в с к а я Л. Творческий путь Михаила Булгакова.
Незнакомец немедленно вытащил из кармана портсигар и предложил его Бездомному: — «Наша марка». И редактора и поэта не столько поразило то, что нашлась в портсигаре именно «Наша марка», сколько сам портсигар. Он был громадных размеров, червонного золота, и на крышке его при открывании сверкнул синим и белым огнем бриллиантовый треугольник. Например, он может рассматриваться как символ христианской Троицы и как символ дохристианской культуры; углы треугольника могут символизировать волю, мысль, чувство; направленный углом вверх, он означает добро, углом вниз — зло, — таким образом, он указывает на связь этих нравственных понятий.
В повести А. Чаянова «Венедиктов, или Достопамятные события жизни моей», хорошо известной Булгакову, золото-платиновые треугольники символизируют обладание человеческими душами. Некоторые исследователи Б. Соколов, Э.
Баццарелли, М. Иованович связывают этот знак у Булгакова с масонством, но для этого нет достаточных оснований. Тут литераторы подумали разно. Берлиоз: «Нет, иностранец!
Но дело в том, что…» Однако он не успел выговорить этих слов, как заговорил иностранец: — Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус! И вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер. Сегодняшний вечер мне известен более или менее точно.
Само собою разумеется, что, если на Бронной мне свалится на голову кирпич… — Кирпич ни с того ни с сего, — внушительно перебил неизвестный, — никому и никогда на голову не свалится. В частности же, уверяю вас, вам он ни в каком случае не угрожает. Вы умрете другою смертью.
Ивану никто не верит и его помещают в лечебницу для душевно больных, где тот знакомится с Мастером, который рассказывает о своей неудачной книге, действия которой вдруг начинают происходить в реальности. Автор: Михаил Булгаков.
Книга «Великий блеф под названием «Мастер и Маргарита» выходит в издательстве «Аргументы недели»
Всё бы ничего, но вся литературная общественность того времени знала о другой странности Горького — по любому поводу высказывать своё отрицательное отношение к «старичку Платону», или к «…Кайо — один из сотни тех старичков, которые продолжают доказывать, что их буржуазный идиотизм — это мудрость». Булгакову был хорошо известен тот факт, что Горький ненавидел стариков. Всем было известно, что Горький написал статью, которая вышла в разных серьезных изданиях: в «Правде», в «Известиях» и в журнале «За рубежом» под названием «О старичках». Вот выдержка из этой статьи: «Наш старичок — пустяковый человечек, однако он тоже типичен. Его основное качество — нежная любовь к самому себе, к «вечным истинам», которые он вычитал из различных евангелий, и к «проклятым вопросам», которые не решаются словами…». При чествовании Горького во Всемирной Литературе, он перебил выступающего и сказал: «…Я старца и не думал одобрять. Здесь Альфредом Барковым особо убедительно показано, какой очередной ключ представил автор закатного романа, чтобы ещё раз убедить читателя в том, о ком на самом деле идет речь в истории про Мастера и Маргариту. По моему разумению, таких ключей, только на одного Горького набралось достаточное количество, чтобы окончательно развеять сомнения тех, кто по-прежнему верил, что мастер это автор романа Михаил Булгаков, а Маргарита — это его жена — Елена Сергеевна.
Чем больше следишь за мыслью и аналитическими сопоставлениями, сделанными Альфредом Барковым [2], тем больше понимаешь, что любое слово, как и событие в сюжете имеют под собой глубокую основу, связанную с образами героев романа. Это же особенно касается и самого пролетарского писателя. Так всему профессиональному литературному сообществу в СССР было известно, что Горький был крайне надменным, злопамятным и необязательным человеком. Известно, что когда запретили печатать «Крокодила» самого Корнея Ивановича Чуковского, он на себе испытал черствость Горького: «Единственный, кто мог защитить «Крокодила», — Горький… Но Крючков не впускает меня к Горькому, мне даже пробовать страшно» [2, стр. Известно, что когда начались преследования Осипа Мандельштама, в его защиту выступил сам Бухарин, он просто «рвался к «Максимовичу», чтобы рассказать ему о том, что Мандельштама не печатают и никуда не допускают. Но Мандельштам убеждал Бухарина, что от этого обращения проку не будет. Известно, что Горький ненавидел Мандельштама.
Это проявилось существенно раньше, когда поэт вернулся через Грузию из вражеского Крыма, при этом его дважды арестовывали, он был чуть живой и без какой-либо теплой одежды. Ордера на одежду писателям санкционировал Горький. После подачи заявления о выдаче Мандельштаму свитера и брюк, Горький вычеркнул из списка брюки и сказал: «Обойдется. До этого никто из писателей никогда не уходил без брюк». Фактически Горькому был «ненавистен любой людской крик»: под криком понимается обращение к нему с просьбой о помощи, о защите, о восстановлении справедливости и др. Исходя из этой своей ненависти, он пренебрег просьбой предотвратить расстрел Гумилева — пока он собирался, его расстреляли. Когда его просили спасти оклеветанного, он лениво цедил сквозь зубы.
Речь шла о человеке, у которого были ампутированы обе руки, при этом его обвиняли в том, что он собственноручно написал контрреволюционную листовку. В романе эту «особенность» Горького Булгаков связал в диалоге при обращении мастера к поэту Бездомному, когда он заявился к нему в палату: «Но вы, надеюсь, не буйный? А то я, знаете ли, не выношу шума, возни, насилий и всяких вещей в этом роде. В особенности ненавистен мне людской крик, будь то крик страдания, ярости или иной какой-нибудь крик. Успокойте меня, скажите, вы не буйный? Роль Горького в литературе и жизни страны с самого начала произошедшего большевистского переворота была очень точно охарактеризована Мережковским в его «Открытом письме Уэллсу». Там есть такие слова: «… Вы полагаете, что довольно одного праведника, чтобы оправдать миллионы грешников.
И такого праведника вы видите в лице Максима Горького. Горький будто бы спасает русскую культуру от большевистского варварства. Я одно время сам думал так… но когда я испытал на себе, что значит быть спасенным Горьким… я предпочел быть пойманным и расстрелянным, чем так спастись. Знаете ли, мистер Уэллс, какою ценой «спасает» Горький? Те убивают тела, а этот убивает и расстреливает души». Именно из этой откровенной переписки можно сделать ещё раз вывод о том, кого же Булгаков хотел показать в образе основного героя закатного романа. Ну, уж явно не фигуру, обладающую какими-либо выдающимися способностями, обычно присущими положительным героям, например, борющуюся с нечистой силой во главе с Воландом, которая прибыла в Москву с инспекционной поездкой, или неким образом помогающим раскрыть масштаб чувств Маргариты, как идеала русской женщины скорее наоборот , или как героя, являющегося выдающейся творческой личностью.
Роль мастера в романе Булгакова состояла в том, чтобы показать настоящее лицо того, кто управлял литературой в стране, выявить его никчемность и бездуховную пустоту, того, кто, по замыслу Сталина, должен был стать иконой литературной и творческой мысли в СССР при его правлении. И понятно, что Горький не смог оправдать надежд вождя народов: Нобелевскую премию в области литературы получил Иван Бунин. И это, несмотря на все предпринимаемые Сталиным на международном уровне личные усилия по продвижению Горького, как будущего лауреата. Для Сталина такой исход борьбы, учитывая то, что пришлось Горького вытащить из-за границы, создать ему ореол величия и все условия, и затем предпринять большие усилия в надежде сделать его лауреатом Нобелевской премии в области литературы, был равносилен публично нанесенной пощечине и унижению. Ольга Форш в личной беседе с А. Штейнбергом говорила: «Горький должен избавиться от своего тщеславия… Он же необыкновенно честолюбив. Подумайте только, что он делает?
Он хочет прибрать к рукам всё, и прежде всего литературу: как Ленин правил Россией, так Горький стремится править литературой… Горький как бы проявляет необыкновенную широту и терпимость, а на самом деле за этим кроется не что иное, как стремление к самоутверждению» [2, стр. Известно, что у многих было устойчивое мнение о том, что «…Горький был на службе у немцев». Отсюда следует, что сотрудничество Горького с инфернальными силами, как оно изображено в романе Булгакова, было изначально. И, конечно, Булгаков об этом знал. В своё время Чехов сказал своему ученику Тихонову: «Можно ли такую дрянь хвалить, как песня о Соколе». Вот подождите, станете старше, самим вам стыдно станет. Сказано о Горьком, а читается — как будто бы о булгаковском мастере.
Метла Маргариты Теперь, имея целый набор ключей, выступающих в роли доказательств, можно на полном основании утверждать, что мастером в романе Булгакова был представлен герой, являющийся прототипом А. Герой явно противоречивый, обладающий целым набором качеств, которые демонстрируют его тривиальные литературные возможности и такие же способности, но при этом огромные амбиции. Тем не менее, в романе мастер показан, как писатель, которого нашла женщина по имени Маргарита, и в которую невозможно было не влюбиться. В течение некоторого времени она сопровождала его, потом забыла и мучилась в тоске по себе любимой, а по его возвращении, используя способности инфернальной нечисти, согласилась на отравление для того, чтобы найти вечный покой. Поэтому есть все основания поискать прототип Маргариты среди тех женщин, которые так или иначе сопровождали Горького по жизни. Кроме жены Екатерины Павловны, у него были три женщины, с которыми он сожительствовал или, как говорят сейчас, состоял в гражданском браке: Мария Федоровна Андреева, актриса МХАТ, в то время самая красивая женщина России; жена его друга А. Оказалось, что проводить детальный предварительный анализ в отношении каждой из всех трех кандидаток на роль Маргариты нужды не было.
В силу явных совпадений событий в романе и в жизни со стороны Марии Федоровны Андреевой по мужу М. Желябужская и Горького, можно заключить, что именно Мария Андреева была той Маргаритой, о которой идет речь в романе [2]. Именно она по распоряжению Ленина в 1906 году выехала вместе с Горьким в Америку, а потом на Капри для исполнения якобы роли секретаря, а на самом деле за присмотром за тратами его авторских гонораров, получаемых им за постановки его пьес в театрах Европы и Америки. Иногда это были серьезные деньги, поскольку пьесы Горького, в частности «На дне», выдержали рекордное количество постановок в Германии, только в Берлине около 500. Посредником между Горьким и стороной, отчисляющей гонорары, его театральным агентом, был долгое время остающийся в тени Гельфанд-Парвус. Впоследствии Парвус был агентом немецкого генерального штаба и являлся посредником между ним и большевиками. Приведем лишь один пример «удивительного» совпадения событий в романе и в жизни реальной «Маргариты», одновременно ублажающей А.
А еще, помимо прочего, местами Писатель редактирует роман, что, в свою очередь, переписывает или аллюзирует некоторые эпизоды, из-за чего они как бы повторяются или накладываются друг на друга в частности эпизод на Патриарших. Однако, пожалуй, это был один из немногих способов рассказать эту историю, добившись от нее полной эмоциональной отдачи и при этом понимания происходящего, так что здесь я не столько осуждаю сценаристов, сколько говорю "ну намудрили". Если оценивать историю и сценарий отдельно от этой сплетающегося в спираль Уробороса - история хороша. Перед нами оказывается своего рода психологический триллер-байопик, который рассказывает от первого и до последнего кадра логичную, понятную, реалистичную и трагичную историю. Чего, кстати, нельзя сказать о романе-первоисточнике, ведь в "Мастере и Маргарите" все тему с Воландом можно смело ставить под сомнение и воспринимать это как коллективную галлюцинацию особенно учитывая, что и Мастер и Маргарита в романе умерли , либо же брать все за чистую монету и просто воспринимать их хэппи-энд как уход на метафизический уровень бытия. В фильме же все это закручено ровно таким образом, что вопросов не остается никаких.
В том числе не остается вопросов, почему сходу Сатана принялся наказывать Лиходеевых и Латунских, ведь в романе их вина... Словом, сценарий мне нравится. Не все здорово с вложенными в него посылами. Фильм начинал сниматься задолго до того, как мы свернули на ветку проклятой вероятностной линии и мир пошел по пи... Поэтому от "Мастера и Маргариты" активно так пасет "Капитаном Волкогоновым". Особенно ярко это экстраполировано в сценах из романа Писателя.
На деле же данный аспект особенно не педалируется, и если этот фильм снимали в Голливуде, мы бы даже не обратили внимания - всего-то легкий клюквенный привкус. Такую параллель можно заметить, так что товарищам с аллергией на оппозицию и либеральные ценности лучше особо не всматриваться. Теперь, когда по сюжету ВСЕ, давайте перейдем к остальным аспектам. Что по картинке? Картинка хорошая. Притом, все три.
Ну, учитывая бюджет, ведь 24 ляма вечнозеленых по меркам современного кинематографа вообще не сумма. Стильные CGIные картинки в стиле Атомик Харта или фильма по Акунину "Шпионский роман" , серая советская действительность, яркие, в стиле Диабло картинки бала, готишненько. Впрочем, ничего такого, на чем хотелось бы заострить внимание. Давайте сразу к актерам. И вот актеры откровенно радуют и-и-и... Начнем прежде всего с Августа Диля - того замечательного, эрудированного, харизматичного оберштурмбанфюрера из "Бесславных ублюдков".
Здесь этот этнический ариец исполняет роль внезапно помолодевшего Воланда. И исполняет он ее... На троечку. Толоконников - приятный актер.
До официальной публикации распространялся в перепечатанных вручную копиях и сразу приобрел невероятную популярность и любовь читателя. Феерическая сатира на быт и нравы Москвы 30-х годов, одновременно пронзительная история любви Мастера и Маргариты и вечная библейская тема борьбы добра со злом, роман о Понтии Пилате внутри романа - таковы далеко не все пласты этого гениального произведения Михаила Булгакова.
Погружаясь в сюжет, вникая во взаимосвязь событий, понимаешь, что автор сказал намного больше, чем лежит на поверхности. Читателю будет интересно обратить внимание не только на описанные события, но и на то, что прописано между строк. После прочтения книги понадобится ещё какое-то время, чтобы осмыслить рассказанное и сделать выводы для себя. Объём книги — 23 страницы, она была выпущена в 1967 году издательством «Вече».
Конец «Мастер и Маргариты» непонятен до сих пор: все из-за ошибки Булгакова
Отсасывая плевры, одну из них доктор по неосторожности проглотил. Опасаясь заражения, Михаил наспех сам себе сделал прививку от дифтерита. Она вызвала страшный зуд и другие болезненные аллергические проявления, которые врач решил купировать себе при помощи морфия. Наркотик оказался средством доступа в «другой мир», где великолепно работала фантазия и придумывались невероятные образы, а еще увеличилась работоспособность, ведь создавая литературные произведения, Булгаков продолжал лечить людей. При этом он стал принимать морфий два раза в сутки, доза постоянно увеличивалась. Его жена и ее родные с переменным успехом боролись с наркотической зависимостью Михаила.
Следует отдать должное мужеству этой женщины. Татьяна Николаевна Булгакова в своих мемуарах описывала, как ее супруг с револьвером или палкой в руках не раз «гонял по квартире чертей», которые постоянно к нему «наведывались». Создание главного дьявольского романа Многие исследователи творчества писателя были уверены, что во время создания романа «Мастер и Маргарита» Булгаков не принимал наркотики.
На этом и построена книга, в которой, к слову, представлен разбор не только «Мастера и Маргариты», но и книги Александра Дюма «Три мушкетёра». Оппонентов у меня — хоть пруд пруди. Как правило, звучат реплики вроде «Да кто ты такой! Булгаков — это святое! Не сомневаюсь в том, что, будь жив Михаил Афанасьевич Булгаков, он никогда бы не отдал этот сырой материал в издательство.
Я более склоняюсь к тому, что он сжёг бы эту рукопись. В романе некоторые места напоминают школьное изложение. Не мог так писать Михаил Афанасьевич. Не мог! Нижеследующие строки из романа не принадлежат перу Булгакова! Хоть на костёр меня ведите: «Маргарита Николаевна не нуждалась в деньгах. Маргарита Николаевна могла купить всё, что ей понравится. Среди знакомых её мужа попадались интересные люди.
Маргарита Николаевна никогда не прикасалась к примусу. Маргарита Николаевна не знала ужасов житья в совместной квартире». Узнаёте почерк троечника-восьмиклассника? И это не ряд выдернутых из разных мест предложений. Это абзац, в котором предложения строго следуют один за другим!
Темная ли кровь прилила к шее и лицу или случилось что-либо другое, но только кожа его утратила желтизну, побурела, а глаза как будто провалились. Опять-таки виновата была, вероятно, кровь, прилившая к вискам и застучавшая в них, только у прокуратора что-то случилось со зрением. Так, померещилось ему, что голова арестанта уплыла куда-то, а вместо нее появилась другая. На этой плешивой голове сидел редкозубый золотой венец; на лбу была круглая язва, разъедающая кожу и смазанная мазью; запавший беззубый рот с отвисшей нижней капризною губой. Пилату показалось, что исчезли розовые колонны балкона и кровли Ершалаима вдали, внизу за садом, и все утонуло вокруг в густейшей зелени Капрейских садов. И со слухом совершилось что-то странное, как будто вдали проиграли негромко и грозно трубы и очень явственно послышался носовой голос, надменно тянущий слова: «Закон об оскорблении величества... Пилат напрягся, изгнал видение, вернулся взором на балкон, и опять перед ним оказались глаза арестанта. Но тебе придется ее говорить. Но, говоря, взвешивай каждое слово, если не хочешь не только неизбежной, но и мучительной смерти. Никто не знает, что случилось с прокуратором Иудеи, но он позволил себе поднять руку, как бы заслоняясь от солнечного луча, и за этой рукой, как за щитом, послать арестанту какой-то намекающий взор. Он пригласил меня к себе в дом в Нижнем Городе и угостил... Его этот вопрос чрезвычайно интересовал. Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть. Секретарь, стараясь не проронить ни слова, быстро чертил на пергаменте слова. Прокуратор с ненавистью почему-то глядел на секретаря и конвой. Конвой поднял копья и, мерно стуча подкованными калигами, вышел с балкона в сад, а за конвоем вышел и секретарь. Молчание на балконе некоторое время нарушала только песня воды в фонтане. Пилат видел, как вздувалась над трубочкой водяная тарелка, как отламывались ее края, как падали струйками. Первым заговорил арестант: — Я вижу, что совершается какая-то беда из-за того, что я говорил с этим юношей из Кириафа. У меня, игемон, есть предчувствие, что с ним случится несчастье, и мне его очень жаль. Итак, Марк Крысобой, холодный и убежденный палач, люди, которые, как я вижу, — прокуратор указал на изуродованное лицо Иешуа, — тебя били за твои проповеди, разбойники Дисмас и Гестас, убившие со своими присными четырех солдат, и, наконец, грязный предатель Иуда — все они добрые люди? Так много лет тому назад в долине дев кричал Пилат своим всадникам слова: «Руби их! Руби их! Великан Крысобой попался! А затем, понизив голос, он спросил: — Иешуа Га-Ноцри, веришь ли ты в каких-нибудь богов? Покрепче помолись! Впрочем, — тут голос Пилата сел, — это не поможет. Жены нет? Лицо Пилата исказилось судорогой, он обратил к Иешуа воспаленные, в красных жилках белки глаз и сказал: — Ты полагаешь, несчастный, что римский прокуратор отпустит человека, говорившего то, что говорил ты? О, боги, боги! Или ты думаешь, что я готов занять твое место? Я твоих мыслей не разделяю! И слушай меня: если с этой минуты ты произнесешь хотя бы одно слово, заговоришь с кем-нибудь, берегись меня! Повторяю тебе: берегись. И когда секретарь и конвой вернулись на свои места, Пилат объявил, что утверждает смертный приговор, вынесенный в собрании Малого Синедриона преступнику Иешуа Га-Ноцри, и секретарь записал сказанное Пилатом. Через минуту перед прокуратором стоял Марк Крысобой. Ему прокуратор приказал сдать преступника начальнику тайной службы и при этом передать ему распоряжение прокуратора о том, чтобы Иешуа Га-Ноцри был отделен от других осужденных, а также о том, чтобы команде тайной службы было под страхом тяжкой кары запрещено о чем бы то ни было разговаривать с Иешуа или отвечать на какие-либо его вопросы. По знаку Марка вокруг Иешуа сомкнулся конвой и вывел его с балкона. Затем перед прокуратором предстал стройный, светлобородый красавец со сверкающими на груди львиными мордами, с орлиными перьями на гребне шлема, с золотыми бляшками на портупее меча, в зашнурованной до колен обуви на тройной подошве, в наброшенном на левое плечо багряном плаще. Это был командующий легионом легат. Его прокуратор спросил о том, где сейчас находится себастийская когорта. Легат сообщил, что себастийцы держат оцепление на площади перед гипподромом, где будет объявлен народу приговор над преступниками. Тогда прокуратор распорядился, чтобы легат выделил из римской когорты две кентурии. Одна из них, под командою Крысобоя, должна будет конвоировать преступников, повозки с приспособлениями для казни и палачей при отправлении на Лысую Гору, а при прибытии на нее войти в верхнее оцепление. Другая же должна быть сейчас же отправлена на Лысую Гору и начинать оцепление немедленно. Для этой же цели, то есть для охраны Горы, прокуратор попросил легата отправить вспомогательный кавалерийский полк — сирийскую алу. Когда легат покинул балкон, прокуратор приказал секретарю пригласить президента Синедриона, двух членов его и начальника храмовой стражи Ершалаима во дворец, но при этом добавил, что просит устроить так, чтобы до совещания со всеми этими людьми он мог говорить с президентом раньше и наедине. Приказания прокуратора были исполнены быстро и точно, и солнце, с какой-то необыкновенною яростью сжигавшее в эти дни Ершалаим, не успело еще приблизиться к своей наивысшей точке, когда на верхней террасе сада у двух мраморных белых львов, стороживших лестницу, встретились прокуратор и исполняющий обязанности президента Синедриона первосвященник иудейский Иосиф Каифа. В саду было тихо. Но, выйдя из-под колоннады на заливаемую солнцем верхнюю площадь сада с пальмами на чудовищных слоновых ногах, площадь, с которой перед прокуратором развернулся весь ненавистный ему Ершалаим с висячими мостами, крепостями и — самое главное — с не поддающейся никакому описанию глыбой мрамора с золотою драконовой чешуею вместо крыши — храмом Ершалаимским, — острым слухом уловил прокуратор далеко и внизу, там, где каменная стена отделяла нижние террасы дворцового сада от городской площади, низкое ворчание, над которым взмывали по временам слабенькие, тонкие не то стоны, не то крики. Прокуратор понял, что там на площади уже собралась несметная толпа взволнованных последними беспорядками жителей Ершалаима, что эта толпа в нетерпении ожидает вынесения приговора и что в ней кричат беспокойные продавцы воды. Прокуратор начал с того, что пригласил первосвященника на балкон, с тем чтобы укрыться от безжалостного зноя, но Каифа вежливо извинился и объяснил, что сделать этого не может. Пилат накинул капюшон на свою чуть лысеющую голову и начал разговор. Разговор этот шел по-гречески. Пилат сказал, что он разобрал дело Иешуа Га-Ноцри и утвердил смертный приговор. Таким образом, к смертной казни, которая должна совершиться сегодня, приговорены трое разбойников: Дисмас, Гестас, Вар-равван и, кроме того, этот Иешуа Га-Ноцри. Первые двое, вздумавшие подбивать народ на бунт против кесаря, взяты с боем римскою властью, числятся за прокуратором, и, следовательно, о них здесь речь идти не будет. Последние же, Вар-равван и Га-Ноцри, схвачены местной властью и осуждены Синедрионом. Согласно закону, согласно обычаю, одного из этих двух преступников нужно будет отпустить на свободу в честь наступающего сегодня великого праздника пасхи. Итак, прокуратор желает знать, кого из двух преступников намерен освободить Синедрион: Вар-раввана или Га-Ноцри? Каифа склонил голову в знак того, что вопрос ему ясен, и ответил: — Синедрион просит отпустить Вар-раввана. Прокуратор хорошо знал, что именно так ему ответит первосвященник, но задача его заключалась в том, чтобы показать, что такой ответ вызывает его изумление. Пилат это и сделал с большим искусством. Брови на надменном лице поднялись, прокуратор прямо в глаза поглядел первосвященнику с изумлением. Пилат объяснился. Римская власть ничуть не покушается на права духовной местной власти, первосвященнику это хорошо известно, но в данном случае налицо явная ошибка. И в исправлении этой ошибки римская власть, конечно, заинтересована. В самом деле: преступления Вар-раввана и Га-Ноцри совершенно не сравнимы по тяжести. Если второй, явно сумасшедший человек, повинен в произнесении нелепых речей, смущавших народ в Ершалаиме и других некоторых местах, то первый отягощен гораздо значительнее. Мало того, что он позволил себе прямые призывы к мятежу, но он еще убил стража при попытках брать его. Вар-равван гораздо опаснее, нежели Га-Ноцри. В силу всего изложенного прокуратор просит первосвященника пересмотреть решение и оставить на свободе того из двух осужденных, кто менее вреден, а таким, без сомнения, является Га-Ноцри. Каифа прямо в глаза посмотрел Пилату и сказал тихим, но твердым голосом, что Синедрион внимательно ознакомился с делом и вторично сообщает, что намерен освободить Вар-раввана. Даже после моего ходатайства? Ходатайства того, в лице которого говорит римская власть? Первосвященник, повтори в третий раз. Все было кончено, и говорить более было не о чем. Га-Ноцри уходил навсегда, и страшные, злые боли прокуратора некому излечить; от них нет средства, кроме смерти. Но не эта мысль поразила сейчас Пилата. Все та же непонятная тоска, что уже приходила на балконе, пронизала все его существо. Он тотчас постарался ее объяснить, и объяснение было странное: показалось смутно прокуратору, что он чего-то не договорил с осужденным, а может быть, чего-то не дослушал. Пилат прогнал эту мысль, и она улетела в одно мгновение, как и прилетела. Она улетела, а тоска осталась необъясненной, ибо не могла же ее объяснить мелькнувшая как молния и тут же погасшая какая-то короткая другая мысль: «Бессмертие... Этого не понял прокуратор, но мысль об этом загадочном бессмертии заставила его похолодеть на солнцепеке. Тут он оглянулся, окинул взором видимый ему мир и удивился происшедшей перемене. Пропал отягощенный розами куст, пропали кипарисы, окаймляющие верхнюю террасу, и гранатовое дерево, и белая статуя в зелени, да и сама зелень. Поплыла вместо этого всего какая-то багровая гуща, в ней закачались водоросли и двинулись куда-то, а вместе с ними двинулся и сам Пилат. Теперь его уносил, удушая и обжигая, самый страшный гнев, гнев бессилия. Он холодною влажною рукою рванул пряжку с ворота плаща, и та упала на песок. Темные глаза первосвященника блеснули, и, не хуже, чем ранее прокуратор, он выразил на своем лице удивление. Может ли это быть? Мы привыкли к тому, что римский прокуратор выбирает слова, прежде чем что-нибудь сказать. Не услышал бы нас кто-нибудь, игемон? Пилат мертвыми глазами посмотрел на первосвященника и, оскалившись, изобразил улыбку. Кто же может услышать нас сейчас здесь? Разве я похож на юного бродячего юродивого, которого сегодня казнят? Мальчик ли я, Каифа? Знаю, что говорю и где говорю. Оцеплен сад, оцеплен дворец, так что и мышь не проникнет ни в какую щель! Да не только мышь, не проникнет даже этот, как его... Кстати, ты знаешь такого, первосвященник? Так знай же, что не будет тебе, первосвященник, отныне покоя! Ни тебе, ни народу твоему, — и Пилат указал вдаль направо, туда, где в высоте пылал храм, — это я тебе говорю — Пилат Понтийский, всадник Золотое Копье! Он вознес руку к небу и продолжал: — Знает народ иудейский, что ты ненавидишь его лютой ненавистью и много мучений ты ему причинишь, но вовсе ты его не погубишь! Защитит его бог! Услышит нас, услышит всемогущий кесарь, укроет нас от губителя Пилата! Не нужно было подбирать слова. Теперь полетит весть от меня, да не наместнику в Антиохию и не в Рим, а прямо на Капрею, самому императору, весть о том, как вы заведомых мятежников в Ершалаиме прячете от смерти. И не водою из Соломонова пруда, как хотел я для вашей пользы, напою я тогда Ершалаим! Нет, не водою! Вспомни, как мне пришлось из-за вас снимать со стен щиты с вензелями императора, перемещать войска, пришлось, видишь, самому приехать, глядеть, что у вас тут творится! Вспомни мое слово, первосвященник. Увидишь ты не одну когорту в Ершалаиме, нет! Придет под стены города полностью легион Фульмината, подойдет арабская конница, тогда услышишь ты горький плач и стенания. Вспомнишь ты тогда спасенного Вар-раввана и пожалеешь, что послал на смерть философа с его мирною проповедью! Лицо первосвященника покрылось пятнами, глаза горели. Он, подобно прокуратору, улыбнулся, скалясь, и ответил: — Веришь ли ты, прокуратор, сам тому, что сейчас говоришь? Нет, не веришь! Не мир, не мир принес нам обольститель народа в Ершалаим, и ты, всадник, это прекрасно понимаешь. Ты хотел его выпустить затем, чтобы он смутил народ, над верою надругался и подвел народ под римские мечи! Но я, первосвященник иудейский, покуда жив, не дам на поругание веру и защищу народ! Ты слышишь, Пилат? Каифа смолк, и прокуратор услыхал опять как бы шум моря, подкатывающего к самым стенам сада Ирода великого. Этот шум поднимался снизу к ногам и в лицо прокуратору. А за спиной у него, там, за крыльями дворца, слышались тревожные трубные сигналы, тяжкий хруст сотен ног, железное бряцание, — тут прокуратор понял, что римская пехота уже выходит, согласно его приказу, стремясь на страшный для бунтовщиков и разбойников предсмертный парад. Прокуратор тыльной стороной кисти руки вытер мокрый, холодный лоб, поглядел на землю, потом, прищурившись, в небо, увидел, что раскаленный шар почти над самой его головою, а тень Каифы совсем съежилась у львиного хвоста, и сказал тихо и равнодушно: — Дело идет к полудню. Мы увлеклись беседою, а между тем надо продолжать. В изысканных выражениях извинившись перед первосвященником, он попросил его присесть на скамью в тени магнолии и обождать, пока он вызовет остальных лиц, нужных для последнего краткого совещания, и отдаст еще одно распоряжение, связанное с казнью. Каифа вежливо поклонился, приложив руку к сердцу, и остался в саду, а Пилат вернулся на балкон. Там ожидавшему его секретарю он велел пригласить в сад легата легиона, трибуна когорты, а также двух членов Синедриона и начальника храмовой стражи, ожидавших вызова на следующей нижней террасе сада в круглой беседке с фонтаном. К этому Пилат добавил, что он тотчас выйдет и сам, и удалился внутрь дворца. Пока секретарь собирал совещание, прокуратор в затененной от солнца темными шторами комнате имел свидание с каким-то человеком, лицо которого было наполовину прикрыто капюшоном, хотя в комнате лучи солнца и не могли его беспокоить. Свидание это было чрезвычайно кратко. Прокуратор тихо сказал человеку несколько слов, после чего тот удалился, а Пилат через колоннаду прошел в сад. Там в присутствии всех, кого он желал видеть, прокуратор торжественно и сухо подтвердил, что он утверждает смертный приговор Иешуа Га-Ноцри, и официально осведомился у членов Синедриона о том, кого из преступников угодно оставить в живых. Получив ответ, что это — Вар-равван, прокуратор сказал: — Очень хорошо, — и велел секретарю тут же занести это в протокол, сжал в руке поднятую секретарем с песка пряжку и торжественно сказал: — Пора! Тут все присутствующие тронулись вниз по широкой мраморной лестнице меж стен роз, источавших одуряющий аромат, спускаясь все ниже и ниже к дворцовой стене, к воротам, выходящим на большую, гладко вымощенную площадь, в конце которой виднелись колонны и статуи Ершалаимского ристалища. Лишь только группа, выйдя из сада на площадь, поднялась на обширный царящий над площадью каменный помост, Пилат, оглядываясь сквозь прищуренные веки, разобрался в обстановке. То пространство, которое он только что прошел, то есть пространство от дворцовой стены до помоста, было пусто, но зато впереди себя Пилат площади уже не увидел — ее съела толпа. Она залила бы и самый помост, и то очищенное пространство, если бы тройной ряд себастийских солдат по левую руку Пилата и солдат итурейской вспомогательной когорты по правую — не держал ее. Итак, Пилат поднялся на помост, сжимая машинально в кулаке ненужную пряжку и щурясь. Щурился прокуратор не оттого, что солнце жгло ему глаза, нет! Он не хотел почему-то видеть группу осужденных, которых, как он это прекрасно знал, сейчас вслед за ним возводят на помост. Лишь только белый плащ с багряной подбивкой возник в высоте на каменном утесе над краем человеческого моря, незрячему Пилату в уши ударила звуковая волна: «Га-а-а... Волна не дошла до низшей точки и неожиданно стала опять вырастать и, качаясь, поднялась выше первой, и на второй волне, как на морском валу вскипает пена, вскипел свист и отдельные, сквозь гром различимые, женские стоны. Он выждал некоторое время, зная, что никакою силой нельзя заставить умолкнуть толпу, пока она не выдохнет все, что накопилось у нее внутри, и не смолкнет сама. И когда этот момент наступил, прокуратор выбросил вверх правую руку, и последний шум сдуло с толпы. Тогда Пилат набрал, сколько мог, горячего воздуха в грудь и закричал, и сорванный его голос понесло над тысячами голов: — Именем кесаря императора! Тут в уши ему ударил несколько раз железный рубленый крик — в когортах, взбросив вверх копья и значки, страшно прокричали солдаты: — Да здравствует кесарь! Пилат задрал голову и уткнул ее прямо в солнце. Под веками у него вспыхнул зеленый огонь, от него загорелся мозг, и над толпою полетели хриплые арамейские слова: — Четверо преступников, арестованных в Ершалаиме за убийства, подстрекательства к мятежу и оскорбление законов и веры, приговорены к позорной казни — повешению на столбах! И эта казнь сейчас совершится на Лысой Горе! Вот они перед вами! Пилат указал вправо рукой, не видя никаких преступников, но зная, что они там, на месте, где им нужно быть. Толпа ответила длинным гулом как бы удивления или облегчения. Когда же он потух, Пилат продолжал: — Но казнены из них будут только трое, ибо, согласно закону и обычаю, в честь праздника пасхи одному из осужденных, по выбору Малого Синедриона и по утверждению римской власти, великодушный кесарь император возвращает его презренную жизнь! Пилат выкрикивал слова и в то же время слушал, как на смену гулу идет великая тишина. Теперь ни вздоха, ни шороха не доносилось до его ушей, и даже настало мгновение, когда Пилату показалось, что все кругом вообще исчезло. Ненавидимый им город умер, и только он один стоит, сжигаемый отвесными лучами, упершись лицом в небо. Пилат еще придержал тишину, а потом начал выкрикивать: — Имя того, кого сейчас при вас отпустят на свободу... Он сделал еще одну паузу, задерживая имя, проверяя, все ли сказал, потому что знал, что мертвый город воскреснет после произнесения имени счастливца и никакие дальнейшие слова слышны быть не могут. Тут ему показалось, что солнце, зазвенев, лопнуло над ним и залило ему огнем уши. В этом огне бушевали рев, визги, стоны, хохот и свист. Пилат повернулся и пошел по мосту назад к ступеням, не глядя ни на что, кроме разноцветных шашек настила под ногами, чтобы не оступиться. Он знал, что теперь у него за спиною на помост градом летят бронзовые монеты, финики, что в воющей толпе люди, давя друг друга, лезут на плечи, чтобы увидеть своими глазами чудо — как человек, который уже был в руках смерти, вырвался из этих рук! Как легионеры снимают с него веревки, невольно причиняя ему жгучую боль в вывихнутых на допросе руках, как он, морщась и охая, все же улыбается бессмысленной сумасшедшей улыбкой. Он знал, что в это же время конвой ведет к боковым ступеням троих со связанными руками, чтобы выводить их на дорогу, ведущую на запад, за город, к Лысой Горе. Лишь оказавшись за помостом, в тылу его, Пилат открыл глаза, зная, что он теперь в безопасности — осужденных он видеть уже не мог. К стону начинавшей утихать толпы примешивались теперь и были различимы пронзительные выкрики глашатаев, повторявших одни на арамейском, другие на греческом языках все то, что прокричал с помоста прокуратор. Кроме того, до слуха долетел дробный, стрекочущий и приближающийся конский топот и труба, что-то коротко и весело прокричавшая. Этим звукам ответил сверлящий свист мальчишек с кровель домов улицы, выводящей с базара на гипподромскую площадь, и крики «берегись! Солдат, одиноко стоявший в очищенном пространстве площади со значком в руке, тревожно взмахнул им, и тогда прокуратор, легат легиона, секретарь и конвой остановились. Кавалерийская ала, забирая все шире рыси, вылетела на площадь, чтобы пересечь ее в сторонке, минуя скопище народа, и по переулку под каменной стеной, по которой стлался виноград, кратчайшей дорогой проскакать к Лысой Горе. Летящий рысью маленький, как мальчик, темный, как мулат, командир алы — сириец, равняясь с Пилатом, что-то тонко выкрикнул и выхватил из ножен меч. Злая вороная взмокшая лошадь шарахнулась, поднялась на дыбы. Вбросив меч в ножны, командир ударил плетью лошадь по шее, выровнял ее и поскакал в переулок, переходя в галоп. За ним по три в ряд полетели всадники в туче пыли, запрыгали кончики легких бамбуковых пик, мимо прокуратора понеслись казавшиеся особо смуглыми под белыми тюрбанами лица с весело оскаленными, сверкающими зубами. Поднимая до неба пыль, ала ворвалась в переулок, и мимо Пилата последним проскакал солдат с пылающей на солнце трубою за спиной. Закрываясь от пыли рукой и недовольно морща лицо, Пилат двинулся дальше, устремляясь к воротам дворцового сада, а за ним двинулся легат, секретарь и конвой. Было около десяти часов утра. Глава 3. Седьмое доказательство — Да, было около десяти часов утра, досточтимый Иван Николаевич, — сказал профессор. Поэт провел рукою по лицу, как человек, только что очнувшийся, и увидел, что на Патриарших вечер. Вода в пруде почернела, и легкая лодочка уже скользила по ней, и слышался плеск весла и смешки какой-то гражданки в лодочке. В аллеях на скамейках появилась публика, но опять-таки на всех трех сторонах квадрата, кроме той, где были наши собеседники. Небо над Москвой как бы выцвело, и совершенно отчетливо была видна в высоте полная луна, но еще не золотая, а белая. Дышать стало гораздо легче, и голоса под липами звучали мягче, по-вечернему. А может, это и не он рассказывал, а просто я заснул и все это мне приснилось? Это может кто подтвердить! Те наклонились к нему с обеих сторон, и он сказал, но уже без всякого акцента, который у него, черт знает почему, то пропадал, то появлялся: — Дело в том... И на балконе был у Понтия Пилата, и в саду, когда он с Каифой разговаривал, и на помосте, но только тайно, инкогнито, так сказать, так что прошу вас — никому ни слова и полный секрет!.. Наступило молчание, и Берлиоз побледнел. Вот так история! Берлиоз тотчас сообразил, что следует делать. Откинувшись на спинку скамьи, он за спиною профессора замигал Бездомному, — не противоречь, мол, ему, — но растерявшийся поэт этих сигналов не понял. Даже очень возможно, и Понтий Пилат, и балкон, и тому подобное... А вы одни приехали или с супругой? Вы где остановились? Нигде, — ответил полоумный немец, тоскливо и дико блуждая зеленым глазом по Патриаршим прудам. А в «Метрополе» чудесные номера, это первоклассная гостиница... Перестаньте вы психовать. Тут безумный расхохотался так, что из липы над головами сидящих выпорхнул воробей. Ведь вы не знаете города... План Берлиоза следует признать правильным: нужно было добежать до ближайшего телефона-автомата и сообщить в бюро иностранцев о том, что вот, мол, приезжий из-за границы консультант сидит на Патриарших прудах в состоянии явно ненормальном. Так вот, необходимо принять меры, а то получается какая-то неприятная чепуха. Ну что же, позвоните, — печально согласился больной и вдруг страстно попросил: — Но умоляю вас на прощанье, поверьте хоть в то, что дьявол существует! О большем я уж вас и не прошу. Имейте в виду, что на это существует седьмое доказательство, и уж самое надежное! И вам оно сейчас будет предъявлено. А профессор тотчас же как будто выздоровел и посветлел. Тот вздрогнул, обернулся, но успокоил себя мыслью, что его имя и отчество известны профессору также из каких-нибудь газет. А профессор прокричал, сложив руки рупором: — Не прикажете ли, я велю сейчас дать телеграмму вашему дяде в Киев? И опять передернуло Берлиоза. Откуда же сумасшедший знает о существовании Киевского дяди? Ведь об этом ни в каких газетах, уж наверно, ничего не сказано. Эге-ге, уж не прав ли Бездомный? А ну как документы эти липовые? Ах, до чего странный субъект. Звонить, звонить! Сейчас же звонить! Его быстро разъяснят! И, ничего не слушая более, Берлиоз побежал дальше. Тут у самого выхода на Бронную со скамейки навстречу редактору поднялся в точности тот самый гражданин, что тогда при свете солнца вылепился из жирного зноя. Только сейчас он был уже не воздушный, а обыкновенный, плотский, и в начинающихся сумерках Берлиоз отчетливо разглядел, что усишки у него, как куриные перья, глазки маленькие, иронические и полупьяные, а брючки клетчатые, подтянутые настолько, что видны грязные белые носки. Михаил Александрович так и попятился, но утешил себя тем соображением, что это глупое совпадение и что вообще сейчас об этом некогда размышлять. Прямо, и выйдете куда надо. С вас бы за указание на четверть литра... Берлиоз не стал слушать попрошайку и ломаку регента, подбежал к турникету и взялся за него рукой. Повернув его, он уже собирался шагнуть на рельсы, как в лицо ему брызнул красный и белый свет: загорелась в стеклянном ящике надпись «Берегись трамвая! Тотчас и подлетел этот трамвай, поворачивающий по новопроложенной линии с Ермолаевского на Бронную. Повернув и выйдя на прямую, он внезапно осветился изнутри электричеством, взвыл и наддал. Осторожный Берлиоз, хоть и стоял безопасно, решил вернуться за рогатку, переложил руку на вертушке, сделал шаг назад. И тотчас рука его скользнула и сорвалась, нога неудержимо, как по льду, поехала по булыжнику, откосом сходящему к рельсам, другую ногу подбросило, и Берлиоза выбросило на рельсы. Стараясь за что-нибудь ухватиться, Берлиоз упал навзничь, несильно ударившись затылком о булыжник, и успел увидеть в высоте, но справа или слева — он уже не сообразил, — позлащенную луну. Он успел повернуться на бок, бешеным движением в тот же миг подтянув ноги к животу, и, повернувшись, разглядел несущееся на него с неудержимой силой совершенно белое от ужаса лицо женщины-вагоновожатой и ее алую повязку. Берлиоз не вскрикнул, но вокруг него отчаянными женскими голосами завизжала вся улица. Вожатая рванула электрический тормоз, вагон сел носом в землю, после этого мгновенно подпрыгнул, и с грохотом и звоном из окон полетели стекла. Тут в мозгу Берлиоза кто-то отчаянно крикнул — «Неужели?.. Трамвай накрыл Берлиоза, и под решетку Патриаршей аллеи выбросило на булыжный откос круглый темный предмет. Скатившись с этого откоса, он запрыгал по булыжникам Бронной. Это была отрезанная голова Берлиоза. Глава 4. Погоня Утихли истерические женские крики, отсверлили свистки милиции, две санитарные машины увезли: одна — обезглавленное тело и отрезанную голову в морг, другая — раненную осколками стекла красавицу вожатую, дворники в белых фартуках убрали осколки стекол и засыпали песком кровавые лужи, а Иван Николаевич как упал на скамейку, не добежав до турникета, так и остался на ней. Несколько раз он пытался подняться, но ноги его не слушались — с Бездомным приключилось что-то вроде паралича. Поэт бросился бежать к турникету, как только услыхал первый вопль, и видел, как голова подскакивала на мостовой. От этого он до того обезумел, что, упавши на скамью, укусил себя за руку до крови. Про сумасшедшего немца он, конечно, забыл и старался понять только одно, как это может быть, что вот только что он говорил с Берлиозом, а через минуту — голова... Взволнованные люди пробегали мимо поэта по аллее, что-то восклицая, но Иван Николаевич их слов не воспринимал. Однако неожиданно возле него столкнулись две женщины, и одна из них, востроносая и простоволосая, закричала над самым ухом поэта другой женщине так: — Аннушка, наша Аннушка! С садовой! Это ее работа!
События в Москве Вот наиболее важные события первой сюжетной линии романа: Встреча Берлиоза, Бездомного и Воланда на Патриарших прудах. Роман начинается с беседы двух литераторов в парке на Патриарших прудах. Редактор Михаил Берлиоз обсуждает с поэтом по имени Иван Бездомный проблемы религии. К их разговору подключается незнакомец. Он представляется как Воланд — консультант по черной магии. Его интересует ответ на вопрос, поднятый в дискуссии литераторов, — кто управляет жизнью человека, если нет Бога? Берлиоз утверждает, что сам человек. В ответ Воланд берется доказать обратное и предсказывает, что редактору отрежет голову комсомолка. Литераторы решают сообщить о подозрительном незнакомце властям. Бездомный остается за ним присматривать, а Берлиоз отправляется к ближайшему телефонному автомату. По дороге он поскользнулся на масле и попал под проезжающий трамвай. Транспортом управляла девушка-комсомолка. Пророчество Воланда осуществилось. Иван Бездомный отправляется за иностранцем, но не может его найти. После череды странных поступков его отправляют в психиатрическую лечебницу. Ночью к нему в палату пробирается незнакомец. Он называет себя Мастером. Он возглавляет театр «Варьете» и делит квартиру с Берлиозом. Открыв глаза, он видит странного человека и его свиту. Незнакомец предлагает ему опохмелиться и рассказывает, что накануне они заключили контракт на одно выступление. Спустя некоторое время Степан оказывается в Ялте. Так квартира лишилась второго постояльца. Спутник Воланда по фамилии Коровьев договаривается с председателем местного жилтоварищества Никанором Босым о том, что в квартире временно остановится иностранный артист. В качестве вознаграждения вручает Босому деньги в сумме 400 рублей. Тот прячет их в вентиляционной трубе, но спустя некоторое время к нему приходит милиция. Вместо рублей она обнаруживает валюту. Председатель после нервного срыва оказывается в психиатрической клинике. В театре, который возглавлял Лиходеев, финансовый директор Римский озадачен тем, что регулярно получает телеграммы. Они якобы подписаны директором, который просит подтвердить его личность и выслать денег в Ялту. Посоветовавшись с администратором Варенухой, финдиректор приходит к выводу, что руководитель где-то сидит пьяный в одном из ресторанов Москвы и шлет телеграммы. Однако он решает подстраховаться и поручает администратору отнести полученные телеграммы в милицию. Бегемот и Азазелло — спутники Воланда — перехватывают Варенуху по дороге. Он оказывается в квартире Берлиоза, где его целует ведьма Гелла. Вечером в театре «Варьете» публика собралась на представление. Пока Воланд сидит на сцене и размышляет о жителях города, его спутники показывают чудеса.
История одной книги: «Мастер и Маргарита»
Глава 2. Криптография романа «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова В многодетной семье Булгаковых сын Михаил был первенцем и сочинять стал, по собственному его свидетельству, в юном возрасте. Мастер и Маргарита автор Михаил Булгаков читают Валерий Никитин, Людмила Ракута. Аудиоспектакли Булгаков Михаил Мастер и Маргарита. «Мастер и Маргарита». Закажите книгу «Мастер и Маргарита» от автора Булгаков Михаил Афанасьевич ISBN: 978-5-04-115619-0, с доставкой и по низкой цене.