Песня "Третье сентября" стала мемом ещё в 2011 году. Страница посвящена песне Михаила Шуфутинского Третье сентября: представлены, история песни, ещё текст и музыкальное видео, а также мемы.
Шуфутинов день: чем так популярно 3 сентября и какими шутками его отмечает интернет
Певец Михаил Шуфутинский рассказал телеканалу "Звезда" об истории создания легендарной песни "Третье сентября", сообщает Заслуженный артист РФ Михаил Шуфутинский рассказал Москве 24, как относится к повышенному вниманию к хиту «3 сентября». Вице-спикер Госдумы Борис Чернышов (ЛДПР) 3 сентября обратился к министру культуры России Ольге Любимовой с просьбой присвоить звание народного артиста Михаилу Шуфутинскому — автору всенародной любимой песни «3 сентября». Михаил Шуфутинский, Ирина Аллегрова. 04:16. Заслуженный артист РФ Михаил Шуфутинский рассказал Москве 24, как относится к повышенному вниманию к хиту «3 сентября». Каждую осень песня Михаила Шуфутинского «Третье сентября» взрывает все хит-парады.
Шуфутинов день: чем так популярно 3 сентября и какими шутками его отмечает интернет
Возобновив гастрольную деятельность по России, шансонье стал подыскивать для себя новые песни и тогда же познакомился с Крутым. Композитор предложил ему «Третье сентября» изначально её планировалось отдать другому исполнителю , и Михаил Захарович не стал отказывать. Впервые трек прозвучал со сцены в 1993 году, а годом позже он вышел на сольном альбоме Шуфутинского «Гуляй, душа! Долгие годы «Третье сентября» оставалась рядовой песней в жанре шансон, что периодически звучала из такси и кафе, но в 2011-м всё изменилось. Волна популярности накрыла трек после того, как в одном из раскрученных сообществ ВКонтакте неизвестные авторы опубликовали фотографию рэпера Рика Росса с текстом из песни Шуфутинского. Комический эффект мема строился на внешнем сходстве российского шансонье и чернокожего хип-хоп исполнителя. Картинка разлетелась по сети со сверхсветовой скоростью, породив собою ещё более обширную волну цитат, пародий и демотиваторов, а заодно и пробудив в интернет-аудитории интерес к треку.
У многих друзей и знакомых 3 сентября день рождения, добавил певец.
Популярность песни он объяснил тем, что она посто понравилась людям. Какие-то мемы, полагает певец, здесь ни при чём, ведь «плохую песню никакой мем не спасёт».
Сегодня мы публикуем первый тизер «Не надо стесняться» — большое интервью шеф-редактора «ИМИ. Журнала» Максима Динкевича с Михаилом Шуфутинским: о песне «Третье сентября», возвращении в новую Россию из эмигрантской Америки, мемах и эволюции шансона. Незадолго до выхода песни «Третье сентября» вы вернулись из эмиграции в Россию — и я хотел начать наш разговор с вашей жизни там и ваших впечатлений от того, что было здесь.
О жизни там можно написать несколько книг. Что касается моих впечатлений о России, то России тогда не было, был Советский Союз. Вы уехали из Советского Союза, вернулись в новую Россию. Нет, я вернулся в Советский Союз. В 1990-е годы это был Советский Союз.
Самый натуральный — с КГБ, с армией, с военными, идущими по улицам тоннами. То есть еще не было России. Она была номинально, но это все равно был Советский Союз. От чего вы уезжали в 1980-е? Я уезжал из Советского Союза, это понятно.
Причем если многие в то время ехали в Америку или в Германию, в Австралию, в Израиль, куда угодно, то есть туда, то я ехал не туда. Я уезжал отсюда. Потому что я понимал, что здесь ни в смысле музыки, ни в смысле карьеры, творческой и коммерческой, развиваться будет невозможно. По многим причинам, это ни для кого не секрет. Не каждый человек хочет, чтобы власти ему указывали, какого цвета носки носить, сколько зарабатывать, с кем разговаривать, с кем спать, что смотреть, о чем думать.
Я музыкант, и меня никогда не выпускали за границу вообще. Поэтому мне очень хотелось увидеть, что есть еще другой мир, другая жизнь на этой планете. Ваш ансамбль «Лейся, песня» был очень популярен в Союзе, вы собирали стадионы. И вот вы приезжаете в Америку. Как она вас встретила?
Я ехал в Америку не работать, а жить. Поселился на квартире у своих друзей, которых знал уже много лет. И квартира была хорошая, и в районе хорошем, на мой взгляд тогда. И жили они достаточно сыто. Я понял, что если они так могут, то и я смогу.
И мне это понравилось. И ничего не раздражало, особенно в первые моменты. Дети сразу пошли в школу, заговорили по-английски, мы нашли квартирку, сняли, я начал играть в русском ресторане. Не за большие деньги, но на жизнь хватало. Вот так я и начал там работать.
Если сравнивать американскую музыкальную индустрию с советской… Их вообще можно было сравнивать? На родине не было ничего. Нам все было доступно только по «Голосу Америки», а также из каких-то пластинок, которые мы по блату доставали. Увидеть здесь ничего невозможно было. Максимум — Boney M, которые тогда приезжали Поэтому все, что я увидел в Штатах, мне понравилось.
Я, во-первых, наконец оказался в Гринвич-Виллидж, в кафе Blue Note на 4-й улице. Я послушал живьем Каунта Бейси. Я был на концерте Тома Джонса, я слушал Рэя Чарльза близко, в первых рядах. Я посмотрел несколько мюзиклов на Бродвее. Я много чего увидел для себя.
Самое главное, что мне понравилось, в Штатах, — до тебя тут никому нет дела. Никто не лезет в твою душу, не пытается направить на путь истинный. Ты как хочешь, так и живи. Это замечательно. Поэтому у меня поначалу не было никаких раздражающих факторов.
Ну да, мы жили небогато, нужно было искать работу, зарабатывать. Бояться, что потеряешь работу. Это всем понятная эмигрантская специфика нашей жизни. Но в принципе, у меня все складывалось благополучно. Моим навыкам нашлось применение, я был достаточно известный и нужный человек для того, что там происходило в музыке.
Я оказался в самом центре эмиграции, где существовала какая-то культурная жизнь. Там были и актеры из театров, и режиссеры, и другие люди, работавшие в разных сферах музыкальной деятельности. Были писатели, танцоры и, соответственно, музыканты, которые играли в ресторанах, где эмиграция должна была проводить свой досуг, радоваться за своих близких — отмечать юбилеи, дни рождения, свадьбы. Поэтому мне было достаточно легко. Кроме того, я пытался всячески начать какую-то работу, которую я делал здесь, — работать со звукозаписью, продюсировать кого-то.
Нашел студии, поработал в них, включал провода, выключал штекеры, двигал колонки. И продюсировал русских артистов: Успенскую, Могилевскую, Михаила Гулько, которые тоже хотели творчески развиваться. Тогда пластинок не выпускали, были кассеты. Они моментально расходились значительными тиражами по русским магазинам. Это был дефицит, такого не хватало, потому что не было связи с Советским Союзом.
Поэтому мы делали свое за океаном, самостоятельно, на основе того опыта, который мы привезли из Советского Союза. В конце концов я и запел, спродюсировал сам себя. Первый альбом Михаила Шуфутинского — «Побег», 1982 Насколько вся эта увиденная в Штатах музыкальная жизнь повлияла на вас как на автора и продюсера? Я всегда был больше нацелен в сторону джаза, но и популярная музыка меня привлекала, любая: и госпел, и соул, и кантри. В Штатах были неограниченные возможности, чтобы все это в себя впитывать.
Впрочем, я мало использовал это в тех альбомах, которые записывал. То есть я использовал только те необходимые технические вещи, которые в Союзе были недоступны — с точки зрения звукозаписи, приемов аранжировки. Но, в общем, это две разные культуры — популярная американская музыка и популярная советская музыка. Они были очень далеки друг от друга, и смешивать их я никогда не пытался. Играя в ресторане, нам приходилось исполнять разную танцевальную музыку.
Например, я работал в ресторане «Националь», там был большой оркестр, духовые инструменты, все как полагается. И мы играли весь топ-40, то есть 40 главных произведений, которые звучали по всем радиостанциям. Их нужно было знать, чтобы работать в Нью-Йорке. Но для русской эмиграции была нужна ностальгическая музыка — та самая советская минорная нотка, к которой люди привыкли. Когда человек попадал в Штаты, были вещи, по которым он ностальгировал.
Например, живя в Советском Союзе, он не мог купить себе хороший автомобиль. Поэтому такие люди с непреодолимой страстью приезжали и на первые деньги покупали дорогое хорошее авто. Ведь это была мечта их жизни. Люди хотели получить то, чего они были лишены. А музыка и песни, свободные от цензуры, всегда были недоступны — и значит, всегда нужны, их всегда хотели.
Поэтому, попав в Штаты и услышав, что у нас в эмиграции есть свои музыканты, певцы, артисты, которые поют свободно, приезжие из Союза приходили в восторг. Содержание тех песен было такое, за которое в Советском Союзе по головке не погладили бы, выкинули бы просто навсегда из эфиров. У нас была целая эмигрантская культура — она отличалась от эмигрантской культуры первых волн, когда были Петр Лещенко, Вертинский, когда пела Татьяна Иванова. Еще Борис Рубашкин знаменитый, я с ним был знаком лично, Иван Ребров — они пели русские песни вроде «Из-за острова на стрежень». То была ностальгия по России дореволюционной.
А наши песни были более свободного содержания. Например, всякие хулиганские песни, магаданские. Тематика Севера, естественно, песни о заключенных, потому что полстраны было за решеткой. Так у нас образовался некий костяк. Появилось несколько артистов, которые развивались в этом жанре.
Гораздо позже, через много-много лет, его стали называть русским шансоном. Насколько вам близок этот термин? Я был не против, но не могу сказать, что он мне близок, потому что «шансон» переводится как «песня». Называть жанр «русская песня» — это странно. Изначально под шансоном подразумевалось то, что не было доступно всем и разрешено, песня с другой тематикой, другим смыслом, непривычным для советского уха.
То, что я пою, — это шансон, просто он бывает разный. Как песня бывает разной. У нас есть французский шансон и любой другой. Российский шансон вполне имеет под собой определенные корни, но не русский шансон. В музыку, которая сегодня называется шансоном, влились разные культуры.
Там и молдавское звучание, и еврейское, одесское, и какие-то моменты чисто русской кварто-квинтовой музыкальной фактуры.
И всплеск популярности «Третьего сентября» был связан именно с интернет-мемами. Вы помните, как это началось? Я не думаю, что песня своей популярностью обязана каким-то мемам. Тому, что кто-то что-то придумал из какой-то фразы.
Я не думаю, что это так. Плохую песню никакой мем не спасёт и не сделает популярной. А хорошую песню никакой мем не загубит. Поэтому я думаю, что мемы — это вторично. В моей жизни не произошло ничего такого страшного, трагического или, наоборот, уникального, фантастически весёлого 3 сентября.
Это такая дата, когда у многих моих знакомых и друзей день рождения. Мой старший внук Дмитрий родился 3 сентября. Сейчас ему 23 года. Он родился на пару лет позже выхода песни. Просто совпадение.
«Песня стала хитом сразу»: Михаил Шуфутинский рассказал о «Третьем сентября»
| Михаил Шуфутинский - 3-е сентября | Впервые песня «Третье сентября» была исполнена 30 лет назад, в 1993 году и издавалась в альбоме Михаила Шуфутинского «Гуляй, душа». |
| Денис Клявер и Михаил Шуфутинский объединили День рождения и 3 сентября | 3 сентября 1995 года у Михаила Шуфутинского родился внук. |
🎼 История песни «3 сентября» Михаила Шуфутинского
Прослушивания трека "Третье сентября" эстрадного певца Михаила Шуфутинского выросли в 90 раз по сравнению с августом этого года, сообщает пресс-служба сервиса РИА Новости, 04.09.2023. «Третье сентября» («Я календарь переверну») — русская лирическая песня, впервые исполненная Михаилом Шуфутинским в 1993 году и вошедшая в 1994 году в его сольный альбом «Гуляй, душа». Песня «Третье сентября», исполненная Михаилом Шуфутинским в 1993 году, стала визитной карточкой артиста.
Михаил Шуфутинский отметит «Третье сентября» в Кремле
При этом, Михаил Захарович называет песню одной из главных в своей жизни. Игорь Николаев говорил, что у него придумалась строчка «я календарь переверну - и снова 3 сентября, на фото я твое взгляну — и снова 3 сентября». После она отлично легла на музыку композитора Игоря Крутого. Сам Шуфутинский признался , что как только Крутой сыграл мелодию, певец сразу узнал в ней что-то свое.
Увидеть здесь ничего невозможно было. Максимум — Boney M, которые тогда приезжали Поэтому все, что я увидел в Штатах, мне понравилось. Я, во-первых, наконец оказался в Гринвич-Виллидж, в кафе Blue Note на 4-й улице. Я послушал живьем Каунта Бейси. Я был на концерте Тома Джонса, я слушал Рэя Чарльза близко, в первых рядах. Я посмотрел несколько мюзиклов на Бродвее.
Я много чего увидел для себя. Самое главное, что мне понравилось, в Штатах, — до тебя тут никому нет дела. Никто не лезет в твою душу, не пытается направить на путь истинный. Ты как хочешь, так и живи. Это замечательно. Поэтому у меня поначалу не было никаких раздражающих факторов.
Ну да, мы жили небогато, нужно было искать работу, зарабатывать. Бояться, что потеряешь работу. Это всем понятная эмигрантская специфика нашей жизни. Но в принципе, у меня все складывалось благополучно. Моим навыкам нашлось применение, я был достаточно известный и нужный человек для того, что там происходило в музыке. Я оказался в самом центре эмиграции, где существовала какая-то культурная жизнь.
Там были и актеры из театров, и режиссеры, и другие люди, работавшие в разных сферах музыкальной деятельности. Были писатели, танцоры и, соответственно, музыканты, которые играли в ресторанах, где эмиграция должна была проводить свой досуг, радоваться за своих близких — отмечать юбилеи, дни рождения, свадьбы. Поэтому мне было достаточно легко. Кроме того, я пытался всячески начать какую-то работу, которую я делал здесь, — работать со звукозаписью, продюсировать кого-то. Нашел студии, поработал в них, включал провода, выключал штекеры, двигал колонки. И продюсировал русских артистов: Успенскую, Могилевскую, Михаила Гулько, которые тоже хотели творчески развиваться.
Тогда пластинок не выпускали, были кассеты. Они моментально расходились значительными тиражами по русским магазинам. Это был дефицит, такого не хватало, потому что не было связи с Советским Союзом. Поэтому мы делали свое за океаном, самостоятельно, на основе того опыта, который мы привезли из Советского Союза. В конце концов я и запел, спродюсировал сам себя. Первый альбом Михаила Шуфутинского — «Побег», 1982 Насколько вся эта увиденная в Штатах музыкальная жизнь повлияла на вас как на автора и продюсера?
Я всегда был больше нацелен в сторону джаза, но и популярная музыка меня привлекала, любая: и госпел, и соул, и кантри. В Штатах были неограниченные возможности, чтобы все это в себя впитывать. Впрочем, я мало использовал это в тех альбомах, которые записывал. То есть я использовал только те необходимые технические вещи, которые в Союзе были недоступны — с точки зрения звукозаписи, приемов аранжировки. Но, в общем, это две разные культуры — популярная американская музыка и популярная советская музыка. Они были очень далеки друг от друга, и смешивать их я никогда не пытался.
Играя в ресторане, нам приходилось исполнять разную танцевальную музыку. Например, я работал в ресторане «Националь», там был большой оркестр, духовые инструменты, все как полагается. И мы играли весь топ-40, то есть 40 главных произведений, которые звучали по всем радиостанциям. Их нужно было знать, чтобы работать в Нью-Йорке. Но для русской эмиграции была нужна ностальгическая музыка — та самая советская минорная нотка, к которой люди привыкли. Когда человек попадал в Штаты, были вещи, по которым он ностальгировал.
Например, живя в Советском Союзе, он не мог купить себе хороший автомобиль. Поэтому такие люди с непреодолимой страстью приезжали и на первые деньги покупали дорогое хорошее авто. Ведь это была мечта их жизни. Люди хотели получить то, чего они были лишены. А музыка и песни, свободные от цензуры, всегда были недоступны — и значит, всегда нужны, их всегда хотели. Поэтому, попав в Штаты и услышав, что у нас в эмиграции есть свои музыканты, певцы, артисты, которые поют свободно, приезжие из Союза приходили в восторг.
Содержание тех песен было такое, за которое в Советском Союзе по головке не погладили бы, выкинули бы просто навсегда из эфиров. У нас была целая эмигрантская культура — она отличалась от эмигрантской культуры первых волн, когда были Петр Лещенко, Вертинский, когда пела Татьяна Иванова. Еще Борис Рубашкин знаменитый, я с ним был знаком лично, Иван Ребров — они пели русские песни вроде «Из-за острова на стрежень». То была ностальгия по России дореволюционной. А наши песни были более свободного содержания. Например, всякие хулиганские песни, магаданские.
Тематика Севера, естественно, песни о заключенных, потому что полстраны было за решеткой. Так у нас образовался некий костяк. Появилось несколько артистов, которые развивались в этом жанре. Гораздо позже, через много-много лет, его стали называть русским шансоном. Насколько вам близок этот термин? Я был не против, но не могу сказать, что он мне близок, потому что «шансон» переводится как «песня».
Называть жанр «русская песня» — это странно. Изначально под шансоном подразумевалось то, что не было доступно всем и разрешено, песня с другой тематикой, другим смыслом, непривычным для советского уха. То, что я пою, — это шансон, просто он бывает разный. Как песня бывает разной. У нас есть французский шансон и любой другой. Российский шансон вполне имеет под собой определенные корни, но не русский шансон.
В музыку, которая сегодня называется шансоном, влились разные культуры. Там и молдавское звучание, и еврейское, одесское, и какие-то моменты чисто русской кварто-квинтовой музыкальной фактуры. Поэтому я бы назвал это российский шансон, который на территории одной страны вобрал в себя культуры разных народов и сделал одну общую песню. Туда не вошла какая-то пентатоника, поэтому Казахстан — это в другую сторону. А вот европейская часть, евреи, украинцы, белорусы, русские — все это вместе составило российский шансон. Вот говорят еще: «Русский рок».
Это смешно. Рок-н-ролл — это английский жанр, американский, но не русский. Он здесь не родился, не имеет основания. А российский шансон имеет, потому что еще много-много лет назад пели: «И за борт ее бросает в набежавшую волну» или «Солнце всходит и заходит, а в тюрьме моей темно, часовые днем и ночью стерегут мое окно». Каторжные песни — это тоже большая часть российского шансона, отдельная ветвь на этом огромном дереве. Как была устроена ваша продюсерская деятельность в Америке?
В Штатах я стал записывать свои альбомы, концерты, а также начал продавать кассеты. Ну как продавать? Это приносило очень слабый коммерческий эффект. Предприятие по изданию своих альбомов было очень невыгодным, поскольку максимум, что мы могли сделать, — это тираж в тысячу экземпляров. В первый же день мы развозили кассеты по всем русским продовольственным магазинам, потому что русский книжный был только один, на Манхэттене, и возглавлял его Рувим Рублев. Мы и туда отвозили.
Буквально в первую же неделю наши кассеты стали продаваться в виде пиратских копий. То есть каждый покупал одну кассету, переписывал десяток и раздавал всем. Или продавал, такие тоже были. Прямо на Брайтоне сидел человек и торговал нашими же кассетами — или похожими на наши, может, обложка была не такая. Людям это было неважно, песни-то свежие. Но если мы ставили 10 долларов за свою кассету, чтобы отбить хотя бы половину затрат, то спекулянты ставили пятерку-трешку, им все равно, какая разница, они все равно ничего не вложили.
Вы как-то боролись с этим? А как было с ними бороться? Это бессмысленно, можно самому по роже получить. Все друг друга знают. Ну, пригрозил, ну, он ушел с этого угла, перешел на другой. Понятно, что в полицию ты не пойдешь на него заявлять.
Слишком мелкие это для них прецеденты. При этом наши кассеты очень широко разошлись в Союзе. Их привозили те редкие люди, которые попадали в США, — туристов было мало, в основном командировочные, какие-то рыбаки, моряки. Они покупали эти кассеты и привозили их на родину. Таких людей преследовали, наказывали, это считалось контрабандой, но все равно возили. А в Союзе уже, понятно, пиратство продолжало цвести буйным цветом.
На родине наши кассеты разошлись миллионными тиражами. Из каждого окна, из каждого автомобиля, из каждого дома, из каждого ресторана звучал мой голос.
Полное или частичное копирование материалов запрещено. При согласованном использовании материалов сайта необходима ссылка на ресурс. Код для вставки видео в блоги и другие ресурсы, размещенный на нашем сайте, можно использовать без согласования.
Онлайн-трансляция эфирного потока в сети интернет без согласования строго запрещена. Вы можете разместить у себя на сайте или в социальных сетях плеер Первого канала. Для этого нажмите на кнопку «Поделиться» в верхнем правом углу плеера и скопируйте код для вставки.
Шуфутинский рассказал, как появилась песня "Третье сентября"
В ходе разговора Михаил Шуфитинский также признался, что хочет, чтобы на Земле царил мир, близкие были счастливы, а люди, наконец, научились побеждать болезни, а не друг друга. 3 сентября мемы Михаил Шуфутинский Музыка Новости. Смотрите видео онлайн «Третье сентября (Михаил Шуфутинский)» на канале «DENISOVETS» в хорошем качестве и бесплатно, опубликованное 3 сентября 2023 года в 10:41, длительностью 00:02:04, на видеохостинге RUTUBE.
"Я календарь переверну": в чем секрет песни "Третье сентября" и о ком ее сюжет
Песню-мем про «день прощания», «костры рябин» и «горящие обещанья» зал пел хором вместе с артистом. Увы, но другую свою визитную карточку Михаил Захарович не спел — зрители остались без шлягера «Пальма де Майорка». В конце концерта Шуфутинский пообещал вернуться в Пензу с новым шоу. О том, кто из звезд приедет в Пензу в апреле 2024-го, читайте здесь.
Шансонье полагает, что это произведение по-прежнему живёт в народе, поскольку оно получилось душевным. Я её играл и пел на концертах. Но для средств массовой информации, как то телевидение и радио, я редко являюсь форматом, правильным исполнителем. Они эту песню не крутили, потому что они её просто не знали. Поэтому «Третье сентября» долго исполнялось только на концертах, всем нравилось.
А в широкой ротации её не было. Потом постепенно-постепенно люди своими письмами, заказами и так далее добились того, что её стали прокручивать в разных телевизионных и радиопрограммах. Но на самом деле она была давно уже любима людьми. Предполагал я или нет? Она мне нравилась, поэтому я её и спел.
Я просто не думал, что достаточно трагичная песня станет хитом для широкого круга людей. Но у нас так народ устроен, что он и погрустить любит тоже. Я пою её один раз на каждом концерте. Я далёк от занятий статистикой.
Твоя дочь и мой сын, Все хотят теплоты и ласки. Мы в любовь, как в игру, На холодном ветру Поиграли с тобой, Но пришёл сам собой… Сложно определить, когда именно начали шутить про 3 сентября. Сам Шуфутинский рад , что его песня стала мемом, и хорошо относится с картинкам и шуткам в интернете. Это потрясающая реклама, за которую я ничего никому не должен.
Мне кажется, это замечательно.
Многие поклонники задавались вопросом, почему выбрана именно такая дата, а не более «яркая», вроде 1 сентября? В результате сетевой дискуссии победила версия, что «Третье сентября» просто лучше подходит под размер строки. Сам Михаил Захарович вспоминал, что в его репертуаре «Третье сентября» появилась почти случайно. Среди песен, над которыми они работали с Игорем Крутым, оказалась и эта. Первоначально композитор планировал отдать ее «другому исполнителю», а кандидатуру Шуфутинского не рассматривал.
Михаил Шуфутинский объяснил, почему долгие годы не исполнял «3 сентября» на концертах
| 3-е сентября (Михаил Шуфутинский) - скачать в Mp3 и слушать онлайн бесплатно | Смотрите видео онлайн «Третье сентября (Михаил Шуфутинский)» на канале «DENISOVETS» в хорошем качестве и бесплатно, опубликованное 3 сентября 2023 года в 10:41, длительностью 00:02:04, на видеохостинге RUTUBE. |
| Видео: Михаил Шуфутинский заявил, что чувствует ответственность за 3 сентября | Впервые песня «Третье сентября» была исполнена 30 лет назад, в 1993 году и издавалась в альбоме Михаила Шуфутинского «Гуляй, душа». |
| Шуфутинов день: как появился мем про 3 сентября и почему россиянам до сих пор смешно | Композиция "3 сентября" появилась на свет в 90-х, Шуфутинский впервые исполнил ее в 1993 году, когда артисту было 45 лет. |
| Песня 3 сентября: история, значение и мемы | Объясняя, о чём песня «Третье сентября», Михаил Шуфутинский также говорил, что с пресловутой датой его ничего не связывает. |