В новом учебном году во всех школах Екатеринбурга и Свердловской области начнет функционировать собственный электронный журнал и электронный дневник. Фото новости. Наши воспитанники продолжают завоёвывать медали. Вчера завершился Чемпионат России по спорту лиц с поражением ОДА (бочча), который проходил в г. Алексин. В книжном интернет-магазине «Читай-город» вы можете заказать книгу Дневник 29.
journal pages
Дневник «Дневник Sash» Дата рождения: 11.09.1978г. (45) Живёт в город не указан, друзей: 0, подписчиков: 0. Договаривалась со мной о возможности издать её дневники, которые вела с 1970 года. Предметы быта, знаменитые полуторки, интерактивные инсталляции, знаменитый дневник Тани Савичевой и другие уникальные документы, которые сохранили на своих страницах горе и боль. Фото новости. Наши воспитанники продолжают завоёвывать медали. Вчера завершился Чемпионат России по спорту лиц с поражением ОДА (бочча), который проходил в г. Алексин. Новости. Продлить книгу.
В мобильное приложение «Дневник МЭШ» добавили новые функции
Редакция сайта не несет ответственности за достоверность информации, содержащейся в рекламных объявлениях. На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии: mirtesen , smi2.
Военная блокада города Ленинграда ныне — Санкт-Петербург немецкими, финскими и испанскими Голубая дивизия войсками с участием добровольцев из Северной Африки, Европы и военно-морских сил Италии во время Великой Отечественной войны длилась с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года — 872 дня. К началу блокады в городе имелось недостаточное для длительной осады количество продуктов и топлива. Единственным путём сообщения с Ленинградом оставался маршрут через Ладожское озеро, находившийся в пределах досягаемости артиллерии и авиации осаждающих, на озере также действовали военно-морские силы противника. Пропускная способность этой транспортной артерии не соответствовала потребностям города. В результате этого начавшийся в Ленинграде массовый голод, усугублённый особенно суровой первой блокадной зимой, проблемами с отоплением и транспортом, привёл к сотням тысяч смертей среди жителей. После прорыва блокады в январе 1943 года, осада Ленинграда вражескими войсками и флотом продолжалась до января 1944 года.
В январе — феврале 1944 года советские войска провели Ленинградско-Новгородскую операцию, в результате которой противник был отброшен на 220—280 километров от южных рубежей города. Такую скудную информацию я нашла в «Викопедии». Оно, с одной стороны, может и правильно, потому что, осознать весь ужас этого страшного времени может только человек с достаточно крепкими нервами…. Да же спустя столько лет трудно себе представить что-то более ужасное, чем блокада города в течение девятисот дней. Бомбежки, голод, холод и безумие. Когда замкнулось блокадное кольцо, в Ленинграде оставалось помимо взрослого населения 400 тысяч детей — от младенцев до школьников и подростков. Фашистская военная машина не щадила никого. Ну если в нашей такой огромной стране каждый будет помнить хотя бы об одном погибшем тех страшных времен — они будут жить вечно.
Осталась одна Таня».
Но какая-нибудь великая потеря или неприятность — и он горько и долго плачет по Бозе. Это милость Божия. Через слезы выходят из сердца все греховные нечистоты, прежде в нем скопившиеся». Святитель Феофан Затворник советовал: «Держите под руками тетрадь и записывайте, если какие мысли, догматического или нравственного содержания, родятся сами собою — особенно во время молитвы, — и завладеют всем у вас внутри, и умом и сердцем, и будут держаться долго. Это ангельские мысли. После прочитывайте по временам, чтоб оживлять свое внутреннее. Записывайте также в особую тетрадь и стихи псаломские, с которыми на устах, как пишете, вы просыпаетесь и которые не отходят, а твердятся сами собою. Записывайте и мысли, первые по пробуждении, если они не отходят». Читать еще Далеко ли до финиша?
Кто-то отправляет дневники «на проверку» духовнику еженедельно, кто-то — лишь время от времени, когда чувствует, что нужен взгляд священника, — все индивидуально. Впрочем, такой дневник может принести пользу и в том случае, если у человека духовника пока нет, особенно, если вести записи регулярно. Правда, духовный дневник не подразумевает выставления оценок, подведения итогов в конце года или квартала. Как же отследить, есть ли прогресс в духовной жизни? Где мир, там Бог. Теряем мир — теряем внутреннее единение с Богом, его благодать, — говорит отец Валерий Швецов.
Тогда в один из постов начали молиться сугубо. Помоги нам, Господи! Сын нашей прихожанки, армянской бабушки, по маминой просьбе закупил столбы и все необходимое для того, чтобы провести свет. Нанял рабочих, те вкопали столбы, подвели провода. На этом дело застопорилось. Нужно получать разрешение на подключение электричества. А еще выяснилось, что и сам участок дороги территориально относится к другой администрации, потому еще целых два года мы с переменным успехом занимались тем, что оформляли землю — полметра на полметра — под каждым из семи столбов. И вот наконец прошлой осенью, после четырех лет непрерывного хождения по мукам, наши фонари зажглись. Возвращаешься вечером со службы, идешь и купаешься в лучах света. Казалось бы, обычные фонари, а сколько радости! Зачем я об этом пишу? В этом году перед Великим постом какой-то добрый человек расстрелял все наши семь фонарей. Вот так взял и просто расстрелял. Сколько времени понадобилось, чтобы дорога к храму вновь погрузилась во тьму? Не знаю, минут за пять наверняка управился. Это создавать долго и тяжело, а разрушить, так это на раз. А спроси его: добрый человек, чем тебе помешали наши фонарики? Не ответит. Потому что сам не знает. Может, даже и раскаивается, только дело уже сделано. И назад не переиграешь. Помню, у нас в поселке несколько подростков поздно вечером забрались в детский сад. Забрались и разгромили все, до чего смогли дотянуться их ручки. Уже после того, как этих ребят нашли, а родители оплатили ущерб, двое из погромщиков пришли в церковь. Я с ними разговаривал: — Когда-то вы сами малышами ходили в этот садик. Может, вас там обижали? Плечами пожимают, и сказать нечего. Однажды зимой 2001 года Давно дело было, в самом начале 2001 года. Своей машины у меня тогда еще не было, а нужно было куда-то ехать и причащать умирающего человека. Помню, даже будучи вторым священником, я не собирался еще садиться за руль. Это уже потом, когда я стал настоятелем разрушенного храма, который нам только предстояло восстановить, передо мной встала задача приобрести автомобиль и научиться его водить. Сначала у нас появились «жигули» какого-то очень древнего года. Машина была еще та, старинная, настоящая. Только от старости в ней все износилось до такой степени, что ремонтировать приходилось ее через день. Наши умельцы с автомобилем особо не церемонились. Если нужно было посмотреть что-нибудь в ходовой части, они преспокойно переворачивали его набок, подпирали с одной из сторон куском толстой доски и чинили. Сейчас думаю: как он вообще у нас ездил? И ведь ездил. Сколько мы на нем одного только цементу перевезли. Первая настоящая машина появилась у нас на приходе только через три года после моего назначения настоятелем. И появилась она самым неожиданным образом. Один из наших соседей, дачник из Москвы, человек тогда состоятельный, имел пристрастие, которое никак не мог в себе побороть. Его постоянно тянуло играть в азартные игры. Всякий раз, проигравшись в рулетку, он возвращался к нам в деревню, находил меня и начинал рассказывать, где и в какой момент он ошибся и как поставил фишки не туда, куда следовало. Потом, клятвенно заверив меня, что все, с рулеткой покончено раз и навсегда, отправлялся к себе на дачу. Какое-то время он и в самом деле держался, но потом срывался и снова начинал играть. Он был очень состоятельным человеком, потому что проигрывать такие суммы мог позволить себе только богач. Однажды он, сорвавшись, снова играл, но, в отличие от многочисленных проигрышей, на этот раз ему удалось выиграть. Факт выигрыша его тоже не обрадовал. Он нашел меня, достал из кармана деньги и, вручая их, сказал: — На что хочешь, туда и пускай. Я подумал и сказал: — Нам машина нужна, «двойка»-универсал совсем развалилась. Мы с товарищем поехали в областной центр и купили новую «Иж-Оду». Очень хорошая была машина, а главное — емкая. Мы на нее еще и сверху багажник поставили. С тех пор теперь привезти тридцать метров оцинкованной трубы для дождевых сливов, кубометр доски или шесть мешков цемента особого труда для нас не составляло. Еще на этой машине в течение трех лет я ездил за сто километров туда и обратно преподавать в семинарию. Ездил, невзирая на погоду, пока однажды зимой на федеральной трассе меня не закрутило и не выкинуло в кювет. Бог миловал, могло бы и на встречку. Все это было потом, а тогда зимним холодным днем в тот далекий 2001 год я стоял на обочине скоростного шоссе и голосовал в надежде, что кто-нибудь остановится. Я в облачении и с саквояжем. Машин много, и все проносятся мимо. Стою, считаю. Даже для себя формулу такую вывел, что останавливается приблизительно каждая трехсотая машина. Но вот уже и четырехсотая пролетела, а я все стою. Начинаю роптать, как же так, Господи, ведь я к умирающему еду, мне бы успеть, а никто не остановится. Наконец где-то после пятисотого номера рядом со мной останавливается легковушка. В ней двое молодых людей, он и она. Едем, они сидят как сычи, между собой словом не перекинутся. Со мной общаются, а друг с другом — никак. Тогда начинаю расспрашивать, так исподволь, ненавязчиво, что это вы, мол, ребята, насупившись едете? И здесь их точно прорвало. Оказывается, поругались, да так, что дело чуть ли не до развода дошло. А мне уже скоро выходить. Пришлось останавливаться и мирить. Что вы думаете? Заставил просить друг у друга прощения, а когда уже начали обниматься, ушел снова ловить машину. Три километра в сторону от основной трассы. Это я к тому, что Господь знает, какой машине, когда и в каком месте нужно остановиться. Тот дачник-москвич, что машину нам подарил, совсем обеднел. Денег порой даже на еду не хватает. Сперва он стал занимать у соседей. Те дают, а он не возвращает. Никто ему уже не верит. Тогда он пришел ко мне. Вот только из кризиса вылезу. Я ему никогда не отказываю и не требую, чтобы вернул. Ему стыдно, а деваться некуда, и снова идет. Это мы тебе должны. Если бы не твоя «Иж-Ода», ничего бы мы не построили. Имя для Христа Года полтора назад в храм пришел старый человек и сказал, что хочет поговорить с батюшкой. Меня позвали. Как видишь, я уже старик, мне помирать скоро, а хочется, чтобы отпели. Ты понимаешь? Решили заранее побеспокоиться? Только тут такая закавыка получается, меня Адольфом зовут. А как в детстве бабка крестила, не знаю. Тогда не поинтересовался, а сейчас никто уже и не скажет. Вот и чего прикажешь делать, по второму разу креститься? Я успокоил пожилого человека, который еще задолго до войны с немцами получил свое звучное имя. Тогда никто и не думал, что со временем оно станет для нас, русских, почти ругательным. А поступим следующим образом: вы готовитесь к исповеди и причастию. Перед исповедью мы наречем вам новое христианское имя взамен того, забытого, и вы с этим новым именем причаститесь. Старик обрадовался и ушел готовиться к исповеди. Недели две готовился, пришел на воскресную службу в костюме, белой рубашке и при галстуке. Пришел Адольфом, а ушел Анатолием. Опишу все подробнейшим образом. Я представил, каково было человеку прожить жизнь в нашей стране с именем Адольф. Во время войны он был уже подростком. Наверняка ребята дразнили. А каково на фронте было воевать с таким-то именем? В свое время мой друг-киносценарист, вынашивая идею экранизации моих рассказов, заранее дал прочитать что-то из написанного своим друзьям-артистам и однажды вместе с ними приехал к нам на литургию. Тогда мне и посчастливилось познакомиться с Александром Адольфовичем Ильиным. Во время обеда он рассказал мне историю про своего отца-фронтовика. Однажды в бою, когда наши войска уже рвались на запад, пехотинец Адольф Ильин пленил немецкого солдата. Хотел сдать его особистам, да те во время боев предпочитали отсиживаться за войсками в тылу. А бойцы наступают, и пленный немец наступает вместе со своим «хозяином». А что с ним делать, с немцем-то этим? Вроде как жалко, человек все-таки. Ладно — и решил дожидаться особистов. Война — дело такое: ты наступаешь, на тебя наступают. Когда немцы шли в контратаки, тогда и пленный вместе с рядовым Ильиным зарывался в землю и разве что только не отстреливался от бывших своих сослуживцев. Что делать, жить-то хочется. Прошло несколько дней. Особисты на передовую линию не спешили. В один из таких дней Ильин и решил поговорить со своим пленником. Не знаю, как они общались между собой, но как-то общались. Приблизительно это было так: — Слушай, фриц, как тебя зовут? А зовут меня Иосиф, как вашего самого главного. Ну и дела! Меня зовут, как вашего самого главного. Адольфом меня зовут! Оба солдата в изумлении задумались и замолчали. Если я русский и Адольф, а ты немец и Иосиф, так что же мы, дураки такие, воюем, а? И в Германии, и в Советском Союзе люди носят одни и те же имена и ненавидят друг друга. Неправильно это! И решили два бывших врага немедленно покончить с этой неправдой. Достал Адольф кисет с русским табаком, сам закурил и немца угостил. Было б что выпить, наверняка бы выпили. На фронте установилось затишье, и снова в расположении появились особисты. Сегодня вечером на службе ко мне подошел мужчина. Лицо знакомое, а кто он, не знаю. Завтра хороним. Ой, нет! Небесная страховка Тяжело здоровым и сильным видеть людей страдающих. Даже если ты не очень здоров, но сам на собственных ногах вполне еще способен дойти в храм на службу, вид человека откровенно больного вызывает у тебя сочувствие. Подумаешь про такого страдальца: эх, бедный, помоги тебе Бог! А если дети болеют или люди совсем еще молодые? Увидишь такого в храме среди молящихся, хочется тебе или нет, а на языке так и крутится: «Как же так, Господи? Месяца три назад мы служили воскресную литургию, и я обратил внимание на молоденькую девушку. Лет шестнадцати, наверное, хотя с годами мне все сложнее угадать возраст молодых людей. В юности мог безошибочно сказать, сколько человеку лет, а сейчас уже не попадаю. Посмотришь — маленькая, худенькая, — а у нее уже двое своих ребятишек, а то и трое. Потому и не берусь угадывать. А у этой личико еще такое детское и фигурка еще неоформившаяся, как у подростка. Главное, на лице очки с толстыми линзами, а один глаз и вовсе закрыт. Такое впечатление, будто веки на закрытом глазе пришиты одно к другому. Увидел, и резануло. Полуслепая, как ей дальше жить? Девочка, ей семью создавать, а еще и профессию получать надо. И про родителей подумалось, и про дедушек с бабушками. Всех вспомнил тут же во мгновение ока. Просто если сам уже побывал во всех этих ипостасях, легко представить себя на месте каждого. И на каждом месте ощущаешь боль. Стоит, молится, головку наклонила. Рядом пожилая женщина. Бабушка, наверное. В одиночку ей до нас не дойти. Порой сетуешь на себя и сетуешь. Столько лет в храме, а даров у тебя нет и никогда не будет. Это те, древние, могли исцелять, даже усопших из гробов поднимали. Мы, нынешние, для подвигов не годимся. Потому даров у нас нет. Хотел спросить ее имя, но после службы сразу, не подходя к кресту, девочка ушла. Потом я видел ее еще раз и еще, но ко мне она не подходила. Может, стеснялась? Но все равно, даже не зная имени, я поминал ее на проскомидии как «девочку в очках». Вдруг вижу, на одной из служб она смотрит на меня хоть и в очках, но двумя открывшимися глазами. Как я обрадовался! У нее большие серые глазки, они смотрят на меня во время проповеди. В этих глазах интерес к тому, что говорит священник. В тот же день после службы в трапезной мне рассказали историю этой девочки. Последнее время она приходит к нам в храм на службы. И видел, что сегодня она смотрит уже обоими глазками, и очень порадовался этому факту. Вы ее знаете? Она дружит с ее бабушкой. Девочка с детства носит очки. И никогда раньше этим не тяготилась, а как наступил переходный возраст, начала стесняться. Каждому подростку хочется выглядеть получше. Даже если внешние данные у него неплохие, все равно отыщет в себе какой-нибудь «изъян» и будет комплексовать. Вот и эта девочка. Стала стесняться очков: мол, они ее портят. Решила от них отказаться и начать пользоваться линзами. В какой-то фирме через интернет выписала себе подходящие линзы и заказала их по почте. Получила наложенным платежом, стала носить. Чувствует, что-то не то. Оказалось, вместо фирменного продукта мошенники подсунули контрафакт. Подложные линзы были сделаны из материала не просто хуже фирменного, а еще и смертельно опасного для глаз. Ребенок терпел до последнего, а когда взрослые спохватились, было уже поздно. Вернее, спохватились на самой временной границе, еще чуть-чуть — и девочка ослепнет. Воспалились оба глаза, один вообще перестал видеть. Случись такое в большом городе, где еще действуют медицинские учреждения, и то сразу не сориентируешься, а здесь-то у нас, в деревне! Хорошо, отец сообразил: нужно, минуя районную больничку, напрямую мчаться в областной центр. Перед тем как отправиться, забежали к бабушке Маше: — Тетя Маша, молись, Христа ради! Наудачу едем, как и куда, не знаем! Ты в храм ходишь, на тебя вся надежда! И помчались, а тетя Маша взялась за Псалтирь. Приехали в область. Там местные окулисты посмотрели. Мы со своим оборудованием и уровнем подготовки вам не поможем. Единственная надежда на Москву. Поезжайте туда-то и туда-то, вот вам адрес, но такие операции обычно делаются по квоте, а кому надо срочно, то за наличные деньги. Не заезжая домой, сразу отправились в столицу по указанному адресу. Получить квоту на операцию можно, но это потребует времени на собирание анализов, хождение по кабинетам, а потом еще и очередь. В области им сказали приблизительную стоимость операции, если делать ее, минуя квоту. Деньги подъемные, если пойти по друзьям да родственникам, собрать можно, но все упиралось во время. Беда нагрянула слишком нежданно. Московские врачи приняли больную, экстренно осмотрели и заявили о необходимости срочного хирургического вмешательства. О деньгах вопрос никто не поднимал. Просто сказали: пока будут заниматься девочкой, родителям нужно пройти в такой-то кабинет и оговорить все формальности. Женщина, принявшая их, поинтересовалась, могут ли родственники оплатить операцию? Те начали было просить дать им время, чтобы вернуться домой и собрать необходимую сумму. Тогда врач попросила подождать, кому-то позвонила, потом, выйдя из кабинета, подозвала родителей и сказала: — Вам повезло. Случай с вашей девочкой подходит под программу помощи одного из благотворительных фондов, и все лечение ей проведут бесплатно. Один, наиболее пострадавший глаз прооперировали и зашили на целый год. Второй лечили медицинскими препаратами. Девочка пришла к нам в храм как раз незадолго до того, как ей сняли швы и открыли глазик. Зрение у ребенка восстановилось, а родители теперь считают тетю Машу святой. История меня заинтересовала, и я решил поговорить с нашей прихожанкой. При первой же встрече спросил, что там было на самом деле и о том, как она тогда молилась. Молилась как обычно. Думаю, не во мне причина, что все обошлось благополучно. Девочку оперировали бесплатно за деньги, собранные благотворительным фондом. А я знаю точно, что у нее дед с бабушкой каждый четверг в «день добрых дел», что проводится на петербургском телевидении, со своих телефонов посылают, не знаю, сколько там, по тридцать рублей или по сорок, на лечение таких вот страдающих детей. Получается, все это время они вроде как «страховку» за свою внучку вносили. А когда самим понадобилось, Господь собрал эти копейки и расплатился сполна за глаза их собственной внучки. Сегодня, в день Торжества Православия, девочка снова была в храме. Очки она почему-то не носит. Я заметил, что во время моих проповедей она подходит к амвону все ближе. И хотя еще не решается, верю, придет день, когда мы поговорим с ней на равных. А сегодня во время проповеди смотрел в ее серые глазки, и мне казалось, что прекрасней их я еще не встречал. Венчик Прежде чем приехать к нам в храм, она позвонила мне и попросила разрешения. А еще до звонка меня отыскал ее родственник и сказал, что его сестра хочет со мной поговорить. Мол, у нее очень большая проблема, она в отчаянии и не знает, что делать, а тревожить незнакомого человека, тем более священника, ей неудобно. Я ответил, что пускай приезжает и ни о чем не беспокоится, я постараюсь сделать все, что в моих силах. Только после этого она решилась позвонить. Такое впечатление, что со мной разговаривает робот с женским голосом. Я пришла в церковь и прошу, дайте мне венчик, а мне не дают. Как же он там будет без венчика? Можно я к вам приеду? Вы дадите мне венчик? Вечер субботы, после всенощного бдения.
Дневник Тани Савичевой представлен на выставке «Я говорю с тобой из Ленинграда»
Чтобы остановить раздачу продуктов мертвецам, власти города ввели дополнительную регистрацию в середине каждого месяца. Официальной датой смерти Евдокии Григорьевны Фёдоровой стало 1 февраля 1942 года — день, когда закончился срок действия её продовольственной карточки. В военкомат он помчался сразу после того, как узнал о начале войны, но на фронт его не взяли — слишком сильная близорукость. Да и в тылу Леонид был куда полезнее: старший сын в семье Савичевых был талантливым инженером. Если бы не ссылка отца, он мог бы получить высшее образование и достичь успеха на выбранном поприще, но сыну «лишенца» позволили закончить только фабрично-заводское училище. По воспоминаниям Нины Савичевой, Леонид однажды смастерил приёмник и пообещал сестре, что когда-нибудь она сможет сидеть дома и смотреть спектакли из любого театра в мире. Нина действительно дожила до этого времени.
Кроме того, юноша был музыкально одарён. В семье Савичевых поощряли занятия музыкой, поэтому у Леонида и его друзей даже был собственный струнный оркестр. Возможно, и это увлечение переросло бы в нечто большее, если бы не блокада Ленинграда. Судьба Леонида во многом повторяет судьбу Жени Савичевой. Тоже завод, тоже изнурительная работа, не кончающаяся ни днём ни ночью. На родном Адмиралтейском заводе молодого Савичева очень ценили: юноша был не только способным, но и старательным, исполнительным.
Как и сестра Женя, он не пришёл на работу лишь однажды — в тот день, когда оказался в заводском стационаре с дистрофией. Младшая сестра, от горя и слабости делая ошибки в дневнике, напишет: «Лёка умер 17 марта в 5 часутра в 1942 г. Леониду Савичеву было всего 24 года. Три брата жили в том же доме на 2-й линии Васильевского острова, но этажом выше. Двое из них — Василий и Алексей — дожили до войны. В тяжёлое блокадное время все Савичевы решили жить в одной квартире, чтобы помогать друг другу.
В 1941 году Василию Савичеву было 56 лет. В годы Первой мировой он воевал и получил боевую награду, потом вместе с братьями содержал булочную. После того как предприятие Савичевых закрыли, он стал директором магазина «Букинист», где и проработал до конца своих дней. Василий Савичев, как и его племянник Леонид, стремился попасть на фронт, но, несмотря на боевой опыт, добровольцем его не взяли — по возрасту. Дядя Вася, как и другие члены семьи, обожал маленькую Таню. Страшной зимой 1941—1942 годов он растапливал печку своей библиотекой, но одну книгу, «Мифы Древней Греции», не тронул — подарил племяннице.
По злой иронии судьбы именно в это время в душах ленинградцев затеплилась надежда: была увеличена норма хлеба, открывались бани, начали ходить трамваи. Несмотря на преклонный возраст, Алексей Родионович хотел оказаться в боевом строю. Разумеется, добровольцем на фронт его не взяли. Алексей Савичев выполнял ту же работу, что и остальные, гораздо более молодые члены семьи. Строил баррикады, рыл траншеи, дежурил на крышах. Как и тысячи других ленинградцев, он умер от последней стадии дистрофии.
В записи о смерти дяди Лёши измученная, тяжело больная и совершенно обессиленная Таня пропустила слово «умер». Вероятно, оно стало невыносимым для измученного страданиями ребёнка. Таня бегала на рынок, пыталась достать для матери лук, — девочка не верила, что неизменно добрая, сильная и выносливая мама может умереть и оставить её одну. Но сама Мария Игнатьевна понимала, что скоро это произойдёт, и наказала дочери после её смерти идти к дальней родственнице, тёте Дусе. Мария Игнатьевна после краха предприятий мужа начала работать в швейной Артели имени 1 мая, где вскоре стала лучшей вышивальщицей.
Из дневников святого праведного Иоанна Кронштадтского «Мало верить во Христа — надо верить еще в себя, сказала одна женщина, немка-лютеранка. Сначала эти слова мне показались неверными, но потом, когда я рассудил, они показались мне имеющими важный и глубокий смысл и положительно верными: веру в себя тоже нужно иметь, и как раз эти слова оправдываются на мне или, лучше сказать, неисполнение этих слов гибельно отзывается на мне, именно когда я, стоя в церкви пред лицом множества народа или пред сильными мира сего, теряю веру в себя, в свое человеческое достоинство, свой сан, в свои силы — не могу говорить, от робости смущаюсь и слово замирает на устах моих и в сердце моем. Тут невольно согласишься, что мало веровать во Христа, надо еще верить в себя: без веры в себя человек — ничто; множество добрых помыслов, начинаний, предприятий замрет в нем из-за недоверия к себе, из-за своего пассивного ко всем и ко всему отношения». Ольга ведет бумажный дневник, потому что ей нравится сам процесс письма. К тому же, почерк, по ее наблюдениям, может многое рассказать о состоянии души.
Так Ольга подметила, что неприятные вещи, которые как бы не хочется замечать, она записывает очень мелко. Дневник помогает увидеть мысли и поступки, которые разделяют с Богом, отмечает женщина. Особенно тяжело бывает, когда понимаешь, что какие-то вещи настолько к тебе «прилипли», что, может быть, навсегда останутся с тобой. В таких случаях духовник советует ей просить Бога о том, чтобы разорвать связь со своими страстями, и постепенно состояние души меняется, становится легче. Дневник помогает «выследить грех» 38-летний специалист по загородному благоустройству Алексей познакомился с отцом Валерием пять лет назад на встречах братства трезвения и с его подачи начал вести дневник. Потом стали добавляться личные переживания, появились вопросы, которые непонятно было, как решить, — рассказывает он. Сейчас Алексей делает записи примерно раз в месяц, в электронном виде, и отправляет духовнику в мессенджере. Отец Валерий рекомендует вести дневник в исповедальной форме, адресуя его Самому Господу. Это значит, что в записях надо называть грехи и их последствия, выражать сокрушение об этом грехе и готовность больше его не повторять. Также дневник может стать пространством для благодарности.
Стоит отметить, что экспонат впервые покинул это место. Выставка «Я говорю с тобой из Ленинграда» открылась в Манеже в Нижегородском кремле. На открытие прибыли родственники Тани Савичевой — внук ее брата Михаил Савичев со своей женой и 12-летней дочерью Лизой. Девочка записала для выставки аудиогид, иллюстрирующий историю своей далекой родственницы. Лиза отметила, что Таня Савичева писала свой дневник примерно в том возрасте, что и она сейчас.
Пойдем, дорогой, помолимся! Когда молиться-то, делов полно! Чего только не надо, все надо! Сейчас беру машину — и в поселок. Я же не бездельник, не дармоед какой-нибудь, мне дела делать надо, — бросил окурок и скрылся у себя за забором. Иду в храм, а у самого в голове крутится: «дармоед», «бездельник». На самом деле, что я, священник, такого делаю? Сталь не лью, мебель не собираю, рейсовый автобус не вожу. Прав, получается, Иваныч — самый что ни на есть «дармоед» и есть. Прихожу, а мой алтарник уже на месте. Я шучу: — Ты что, и домой не ходил? Сейчас умная техника все дела за тебя сделает. Белье постирать — машина, еду приготовить — машина, даже грязную посуду, и ту она за тобой помоет. Так что, пока дача не растаяла, можно и побездельничать. Думаю, вот, пожалуйста, и мой алтарник себя бездельником считает. Пока готовимся к службе, расставляем все по местам и зажигаем лампадки, в храм подтягивается народ. Наши верующие люди в основном пожилые, пенсионеры, но есть и работающие, приходят и молодые. Кто-то вырывается в церковь от случая к случаю, кто-то не пропускает ни одной службы. Для многих отрада после рабочего дня попасть в церковь на канон преподобного Андрея Критского. Стоять в полумраке, слушая певцов и чтение Псалтири, самим совершать поклоны. Лица хоть и уставшие, а в то же время радостные, одухотворенные. Верующие рассредоточились по всему храму, многие уже зажгли свечи и ждут. Иду на амвон, по ходу смотрю на прихожан. Я знаю их много лет, а они знают меня. Мы доверяем друг другу, и от этого доверия на душе покойно. Я поворачиваюсь к царским вратам и крещусь. Такое чувство, словно не было этих шестнадцати лет. Мой первый Великий пост, и все еще только начинается: — Благословен Бог наш всегда, ныне и присно, и во веки веков! Шалуны Наш деревенский храм сохранился лишь потому, что никому не мешал. Даже поселок, где проживает львиная доля наших прихожан, и тот начали строить в двух километрах от нас на месте бывшей деревни Старово. Днем до нас добираться нетрудно, дорога хоть и никудышная, но ее видно. Вечером хоть плачь. Мало того, что сплошь колдыри да колдобины, так еще ж и темень хоть глаз коли. Раньше такого движения не было, а сейчас земли вокруг скупили москвичи и понастроили дач. На выходные в нашу сторону движутся целые караваны из автомобилей — дорогу и разбили. Весной речка выходит из берегов и всю пойму, как правило, заливает водой. Дорога хоть и с трудом, но выдерживает. Положить асфальт дорого, да и народ наш в массе своей, как ни странно, против этой затеи. Смотрят, как пьяная молодежь гоняет по бездорожью, и прикидывают, что начнется, если асфальт положить. Уж лучше по лужам, зато живым. Единственно, это участок дороги, длиной с полкилометра, совсем дремучий. Проходит он как раз вдоль реки, а по обеим его сторонам вымахали высоченные ивы. Идешь по такой дороге в окружении зарослей ивняка, особенно если зимой, так до того красиво, что и шел бы себе и шел. Но опять-таки, речка в этом месте петляет, потому и дорога делает резкий поворот. Местные об этом знают, а приезжим, бывает, и достается. Едешь в сумерках, на секунду расслабился, а еще и газку поддал, вот в мост и не вписался. Утром народ идет в деревню, а рядом с мостом на деревьях висит чья-нибудь легковушка. Прошлой зимой, когда дорогу от деревьев расчищали, в этом месте рядом с мостом решили оставить все как есть, иначе машины уже из речки придется вылавливать. Однажды, в какую-то особо темную пору года, прихожане поставили передо мной вопрос: — Батюшка, как бы нам дорогу подсветить? Особенно в самом темном месте. По вечерам со службы, сам знаешь, на ощупь ходим. Ты священник, тебя начальство послушает. С того дня и стали мы со старостой ходить по разным инстанциям. Долго ходили и поняли: ничего у нас не получится. Тогда в один из постов начали молиться сугубо. Помоги нам, Господи! Сын нашей прихожанки, армянской бабушки, по маминой просьбе закупил столбы и все необходимое для того, чтобы провести свет. Нанял рабочих, те вкопали столбы, подвели провода. На этом дело застопорилось. Нужно получать разрешение на подключение электричества. А еще выяснилось, что и сам участок дороги территориально относится к другой администрации, потому еще целых два года мы с переменным успехом занимались тем, что оформляли землю — полметра на полметра — под каждым из семи столбов. И вот наконец прошлой осенью, после четырех лет непрерывного хождения по мукам, наши фонари зажглись. Возвращаешься вечером со службы, идешь и купаешься в лучах света. Казалось бы, обычные фонари, а сколько радости! Зачем я об этом пишу? В этом году перед Великим постом какой-то добрый человек расстрелял все наши семь фонарей. Вот так взял и просто расстрелял. Сколько времени понадобилось, чтобы дорога к храму вновь погрузилась во тьму? Не знаю, минут за пять наверняка управился. Это создавать долго и тяжело, а разрушить, так это на раз. А спроси его: добрый человек, чем тебе помешали наши фонарики? Не ответит. Потому что сам не знает. Может, даже и раскаивается, только дело уже сделано. И назад не переиграешь. Помню, у нас в поселке несколько подростков поздно вечером забрались в детский сад. Забрались и разгромили все, до чего смогли дотянуться их ручки. Уже после того, как этих ребят нашли, а родители оплатили ущерб, двое из погромщиков пришли в церковь. Я с ними разговаривал: — Когда-то вы сами малышами ходили в этот садик. Может, вас там обижали? Плечами пожимают, и сказать нечего. Однажды зимой 2001 года Давно дело было, в самом начале 2001 года. Своей машины у меня тогда еще не было, а нужно было куда-то ехать и причащать умирающего человека. Помню, даже будучи вторым священником, я не собирался еще садиться за руль. Это уже потом, когда я стал настоятелем разрушенного храма, который нам только предстояло восстановить, передо мной встала задача приобрести автомобиль и научиться его водить. Сначала у нас появились «жигули» какого-то очень древнего года. Машина была еще та, старинная, настоящая. Только от старости в ней все износилось до такой степени, что ремонтировать приходилось ее через день. Наши умельцы с автомобилем особо не церемонились. Если нужно было посмотреть что-нибудь в ходовой части, они преспокойно переворачивали его набок, подпирали с одной из сторон куском толстой доски и чинили. Сейчас думаю: как он вообще у нас ездил? И ведь ездил. Сколько мы на нем одного только цементу перевезли. Первая настоящая машина появилась у нас на приходе только через три года после моего назначения настоятелем. И появилась она самым неожиданным образом. Один из наших соседей, дачник из Москвы, человек тогда состоятельный, имел пристрастие, которое никак не мог в себе побороть. Его постоянно тянуло играть в азартные игры. Всякий раз, проигравшись в рулетку, он возвращался к нам в деревню, находил меня и начинал рассказывать, где и в какой момент он ошибся и как поставил фишки не туда, куда следовало. Потом, клятвенно заверив меня, что все, с рулеткой покончено раз и навсегда, отправлялся к себе на дачу. Какое-то время он и в самом деле держался, но потом срывался и снова начинал играть. Он был очень состоятельным человеком, потому что проигрывать такие суммы мог позволить себе только богач. Однажды он, сорвавшись, снова играл, но, в отличие от многочисленных проигрышей, на этот раз ему удалось выиграть. Факт выигрыша его тоже не обрадовал. Он нашел меня, достал из кармана деньги и, вручая их, сказал: — На что хочешь, туда и пускай. Я подумал и сказал: — Нам машина нужна, «двойка»-универсал совсем развалилась. Мы с товарищем поехали в областной центр и купили новую «Иж-Оду». Очень хорошая была машина, а главное — емкая. Мы на нее еще и сверху багажник поставили. С тех пор теперь привезти тридцать метров оцинкованной трубы для дождевых сливов, кубометр доски или шесть мешков цемента особого труда для нас не составляло. Еще на этой машине в течение трех лет я ездил за сто километров туда и обратно преподавать в семинарию. Ездил, невзирая на погоду, пока однажды зимой на федеральной трассе меня не закрутило и не выкинуло в кювет. Бог миловал, могло бы и на встречку. Все это было потом, а тогда зимним холодным днем в тот далекий 2001 год я стоял на обочине скоростного шоссе и голосовал в надежде, что кто-нибудь остановится. Я в облачении и с саквояжем. Машин много, и все проносятся мимо. Стою, считаю. Даже для себя формулу такую вывел, что останавливается приблизительно каждая трехсотая машина. Но вот уже и четырехсотая пролетела, а я все стою. Начинаю роптать, как же так, Господи, ведь я к умирающему еду, мне бы успеть, а никто не остановится. Наконец где-то после пятисотого номера рядом со мной останавливается легковушка. В ней двое молодых людей, он и она. Едем, они сидят как сычи, между собой словом не перекинутся. Со мной общаются, а друг с другом — никак. Тогда начинаю расспрашивать, так исподволь, ненавязчиво, что это вы, мол, ребята, насупившись едете? И здесь их точно прорвало. Оказывается, поругались, да так, что дело чуть ли не до развода дошло. А мне уже скоро выходить. Пришлось останавливаться и мирить. Что вы думаете? Заставил просить друг у друга прощения, а когда уже начали обниматься, ушел снова ловить машину. Три километра в сторону от основной трассы. Это я к тому, что Господь знает, какой машине, когда и в каком месте нужно остановиться. Тот дачник-москвич, что машину нам подарил, совсем обеднел. Денег порой даже на еду не хватает. Сперва он стал занимать у соседей. Те дают, а он не возвращает. Никто ему уже не верит. Тогда он пришел ко мне. Вот только из кризиса вылезу. Я ему никогда не отказываю и не требую, чтобы вернул. Ему стыдно, а деваться некуда, и снова идет. Это мы тебе должны. Если бы не твоя «Иж-Ода», ничего бы мы не построили. Имя для Христа Года полтора назад в храм пришел старый человек и сказал, что хочет поговорить с батюшкой. Меня позвали. Как видишь, я уже старик, мне помирать скоро, а хочется, чтобы отпели. Ты понимаешь? Решили заранее побеспокоиться? Только тут такая закавыка получается, меня Адольфом зовут. А как в детстве бабка крестила, не знаю. Тогда не поинтересовался, а сейчас никто уже и не скажет. Вот и чего прикажешь делать, по второму разу креститься? Я успокоил пожилого человека, который еще задолго до войны с немцами получил свое звучное имя. Тогда никто и не думал, что со временем оно станет для нас, русских, почти ругательным. А поступим следующим образом: вы готовитесь к исповеди и причастию. Перед исповедью мы наречем вам новое христианское имя взамен того, забытого, и вы с этим новым именем причаститесь. Старик обрадовался и ушел готовиться к исповеди. Недели две готовился, пришел на воскресную службу в костюме, белой рубашке и при галстуке. Пришел Адольфом, а ушел Анатолием. Опишу все подробнейшим образом. Я представил, каково было человеку прожить жизнь в нашей стране с именем Адольф. Во время войны он был уже подростком. Наверняка ребята дразнили. А каково на фронте было воевать с таким-то именем? В свое время мой друг-киносценарист, вынашивая идею экранизации моих рассказов, заранее дал прочитать что-то из написанного своим друзьям-артистам и однажды вместе с ними приехал к нам на литургию. Тогда мне и посчастливилось познакомиться с Александром Адольфовичем Ильиным. Во время обеда он рассказал мне историю про своего отца-фронтовика. Однажды в бою, когда наши войска уже рвались на запад, пехотинец Адольф Ильин пленил немецкого солдата. Хотел сдать его особистам, да те во время боев предпочитали отсиживаться за войсками в тылу. А бойцы наступают, и пленный немец наступает вместе со своим «хозяином». А что с ним делать, с немцем-то этим? Вроде как жалко, человек все-таки. Ладно — и решил дожидаться особистов. Война — дело такое: ты наступаешь, на тебя наступают. Когда немцы шли в контратаки, тогда и пленный вместе с рядовым Ильиным зарывался в землю и разве что только не отстреливался от бывших своих сослуживцев. Что делать, жить-то хочется. Прошло несколько дней. Особисты на передовую линию не спешили. В один из таких дней Ильин и решил поговорить со своим пленником. Не знаю, как они общались между собой, но как-то общались. Приблизительно это было так: — Слушай, фриц, как тебя зовут? А зовут меня Иосиф, как вашего самого главного. Ну и дела! Меня зовут, как вашего самого главного. Адольфом меня зовут! Оба солдата в изумлении задумались и замолчали. Если я русский и Адольф, а ты немец и Иосиф, так что же мы, дураки такие, воюем, а? И в Германии, и в Советском Союзе люди носят одни и те же имена и ненавидят друг друга. Неправильно это! И решили два бывших врага немедленно покончить с этой неправдой. Достал Адольф кисет с русским табаком, сам закурил и немца угостил. Было б что выпить, наверняка бы выпили. На фронте установилось затишье, и снова в расположении появились особисты. Сегодня вечером на службе ко мне подошел мужчина. Лицо знакомое, а кто он, не знаю. Завтра хороним. Ой, нет! Небесная страховка Тяжело здоровым и сильным видеть людей страдающих. Даже если ты не очень здоров, но сам на собственных ногах вполне еще способен дойти в храм на службу, вид человека откровенно больного вызывает у тебя сочувствие. Подумаешь про такого страдальца: эх, бедный, помоги тебе Бог! А если дети болеют или люди совсем еще молодые? Увидишь такого в храме среди молящихся, хочется тебе или нет, а на языке так и крутится: «Как же так, Господи? Месяца три назад мы служили воскресную литургию, и я обратил внимание на молоденькую девушку. Лет шестнадцати, наверное, хотя с годами мне все сложнее угадать возраст молодых людей. В юности мог безошибочно сказать, сколько человеку лет, а сейчас уже не попадаю. Посмотришь — маленькая, худенькая, — а у нее уже двое своих ребятишек, а то и трое. Потому и не берусь угадывать. А у этой личико еще такое детское и фигурка еще неоформившаяся, как у подростка. Главное, на лице очки с толстыми линзами, а один глаз и вовсе закрыт. Такое впечатление, будто веки на закрытом глазе пришиты одно к другому. Увидел, и резануло. Полуслепая, как ей дальше жить? Девочка, ей семью создавать, а еще и профессию получать надо. И про родителей подумалось, и про дедушек с бабушками. Всех вспомнил тут же во мгновение ока. Просто если сам уже побывал во всех этих ипостасях, легко представить себя на месте каждого. И на каждом месте ощущаешь боль. Стоит, молится, головку наклонила. Рядом пожилая женщина. Бабушка, наверное. В одиночку ей до нас не дойти. Порой сетуешь на себя и сетуешь. Столько лет в храме, а даров у тебя нет и никогда не будет. Это те, древние, могли исцелять, даже усопших из гробов поднимали. Мы, нынешние, для подвигов не годимся. Потому даров у нас нет. Хотел спросить ее имя, но после службы сразу, не подходя к кресту, девочка ушла. Потом я видел ее еще раз и еще, но ко мне она не подходила. Может, стеснялась? Но все равно, даже не зная имени, я поминал ее на проскомидии как «девочку в очках». Вдруг вижу, на одной из служб она смотрит на меня хоть и в очках, но двумя открывшимися глазами. Как я обрадовался! У нее большие серые глазки, они смотрят на меня во время проповеди. В этих глазах интерес к тому, что говорит священник. В тот же день после службы в трапезной мне рассказали историю этой девочки. Последнее время она приходит к нам в храм на службы. И видел, что сегодня она смотрит уже обоими глазками, и очень порадовался этому факту. Вы ее знаете? Она дружит с ее бабушкой. Девочка с детства носит очки. И никогда раньше этим не тяготилась, а как наступил переходный возраст, начала стесняться. Каждому подростку хочется выглядеть получше. Даже если внешние данные у него неплохие, все равно отыщет в себе какой-нибудь «изъян» и будет комплексовать. Вот и эта девочка. Стала стесняться очков: мол, они ее портят. Решила от них отказаться и начать пользоваться линзами. В какой-то фирме через интернет выписала себе подходящие линзы и заказала их по почте. Получила наложенным платежом, стала носить. Чувствует, что-то не то. Оказалось, вместо фирменного продукта мошенники подсунули контрафакт. Подложные линзы были сделаны из материала не просто хуже фирменного, а еще и смертельно опасного для глаз.
Знаменитый дневник Тани Савичевой привезли в Нижний Новгород
«Наши города неразрывно связывает эта тема эвакуации, и тема Тани Савичевой, дневник которой стал символом блокадной трагедии. Условия для успешной авторизации в через портал госуслуг и причины, по которым возможны проблемы со входом, указаны здесь. Дневник заполняется лицами, страдающими сахарным диабетом 2 типа, или их родственниками под руководством медицинских работников, вовлеченных в уход за пациентами.
75 лет назад была сделана последняя датированная запись в дневнике Тани Савичевой
Дневник заполняется лицами, страдающими сахарным диабетом 2 типа, или их родственниками под руководством медицинских работников, вовлеченных в уход за пациентами. Вход. Показать. Дневник олимпиады: Призёры по русскому. 19 апреля. В электронном дневнике «Московской электронной школы» с 2023 года доступен новый сервис «Экзамены», который помогает старшеклассникам самостоятельно готовиться к сдаче ЕГЭ. Электронный журнал Внесение сведений об успеваемости, посещениях. В книжном интернет-магазине «Читай-город» вы можете заказать книгу Дневник 29.