Купли житейские (Алексей Иванов, 2005) Перейдите на сайт, чтобы читать книгу целиком.
Книга Золото бунта читать онлайн
Книга Золото бунта для скачивания и бесплатного чтения в форматах epub, fb2, txt. Купли житейские (Алексей Иванов, 2005) Перейдите на сайт, чтобы читать книгу целиком. по ее же просьбе.
Алексей Иванов. Золото бунта
Книга Алексея Иванова «Золото бунта». А подлинное «золото бунта» — это не пугачёвский клад, но ответ на вопрос: как сделать непосильное дело и не потерять душу? «Зо́лото бу́нта, и́ли Вниз по реке́ тесни́н» — роман российского писателя Алексея Иванова, впервые опубликованный в 2005 году. О жанре произведения нет общего мнения. Читайте интересные рецензии и отзывы читателей на книгу «Золото бунта», Алексей Иванов. Золото бунта, или Вниз по реке теснин | Иванов Алексей Викторович. Читать полную книгу «Золото бунта» автора Алексей Иванов онлайн бесплатно и без регистрации в электронной библиотеке.
Алексей Иванов. Золото бунта
Рокот воды у Разбойника делался все тише и тише. Батя придумал, как пройти прямо под бойцом, как вывернуться из лап погибели. Никто до него такого не совершал. Да никто бы и не смог повторить его путь, потому что батя никому, кроме Осташи, не указал места на берегу, куда надо ударить носом барки, чтобы барка отурилась и прошла невредимой.
Цепким взглядом сплавщика батя успел отметить это место: под сосной, что похожа на суксунский светец. Это был секрет бати — и Осташи… А теперь одного Осташи, потому что нынешней весной батя попробовал вновь пройти Разбойник отуром. На дне шитика у Осташи лежал мешок с припасами и кое-каким снарядом; вдоль борта — шест с окованным наконечником и длинный рогожный сверток, под который Осташа заботливо подстелил лапника.
В носу лодки, распяленный прутиками, чтобы не упал, стоял раскрытым зеленый медный складень с Николой Морским — покровителем мореплавателей. Чусовая, конечно, не море, но ведь надо же было иметь заступника. Осташа несколькими точными и сильными гребками отвел лодку с той струи, что ударила бы его прямо в скалу.
Проплывая под Разбойником, он задрал голову, придерживая шапку на затылке. Над бугристым и морщинистым каменным рылом, над плешивым теменем висело и слепило солнце, словно нимб. Облезлые клочья лишайников испятнали скалу, будто забрызгали кровью.
Чего ж: безвинной кровушкой Разбойник трижды умылся с головы до пят. Отвернувшись от Разбойника, Осташа увидел вдали под светлыми глыбами Четырех Братьев отцову барку, лежащую на дне. Палуба ее поднималась над водой на аршин, не больше.
Светлела тесом двускатная кровля над льялом. Косо торчала мачта-щегла.
И батя свалился с Рубца одесную, как щепка слетает с обода бешено вертящегося колеса. Бурлаки бросились вытаскивать новые потеси, которые лежали на кочетках на кровле коня. Остаться перед Разбойником без потесей — вернее гибели и не придумать. Это и Осташа понимал.
Он стоял на скамейке рядом с отцом как ученик сплавщика. Он вцепился в перильца обеими руками. Барка, теряя ход в западине поворота, прямиком шла носом в берег почти под камнем Кликунум. Казалось, что и Кликун вытянул шею и вздернул свою глупую башку, чтобы потаращиться, как батина барка отурится, а затем ее всем бортом хряснет о скалу и потопит в пене. Осташа хотел заорать, глядя то на отца, то на берег, то на каменную тушу Разбойника, обляпанную бурыми лишаями. Но лицо бати тогда было твердым и белым, а ветер трепал волосы, обвязанные по лбу тесемкой, и кудлатил бороду — словно стелил длинную траву вокруг валуна.
Батя вжал в усы раструб жестяной трубы и крикнул бурлакам: — Потеси не спускать!.. Гурьяна бате не поверил.
Какие-то люди ползали по крылу кровли, как мухи по пирогу.
Он отложил весло, сел на дно лодки, размотал берестяные ленты лаптей и разулся. Потом обтер ноги тряпкой, накрутил онучи, вытащил из мешка сапоги и напялил; за голенище сунул нож. Снова поднявшись во весь рост, Осташа не стал подгребать, а медленно, вместе с течением, приближался к барке.
Издалека походило, что это не барка затонула, а никонианская церковь. Осташа оглядывал быстроток, а сам все думал о бате: представлял, как батя здесь проходил. Вот он стукнулся в берег под Кликуном; барку отурило, понесло бортом на Разбойник; вот она полезла на водяной вал… И вдруг, вместо того чтобы плавно скользнуть вдоль скалы, она врезалась левым кормовым плечом в камень.
Лопнули перебитые пополам черные от смолы доски порубня на огибке, будто пальнуло из пушки, и растопорщились в разные стороны. Волна комом упала в пробоину. В утробе барки загрохотали чугунные чушки, скатываясь с места.
Барку проволокло боком по скале и выбросило дальше на быстроток, разворачивая обратно носом вперед. И барка все грузла, заливаясь водой, осаживалась в волну, неповоротливая уже, как мертвая. Да она и была мертвая — убилась о Разбойник.
Ее несло прямо на Четырех Братьев. Будь она жива, ее все равно раздробило бы в щепу. Но она не доплыла, затонула и легла на дно рядом с устьем Четырешного ручья.
Люди, видно, цеплялись за пыжи и огнива, за кровлю, за стойки коня — потому их и не смыло. Уцелели все — и бурлаки, и подгубщики, и водолив. Лишь колодник захлебнулся в казенке под палубой, да батя, сплавщик, сгинул неизвестно где.
Никто не видел, куда он делся со скамейки. И тела его до сих пор не нашли. Осташа был в отца — сплавщик по крови.
Он не сожалел, что батя попробовал пройти мимо Разбойника своим опасным способом. Осташа и сам поступил бы так же. Благо, барка собственная.
Рисковать чужой баркой честный сплавщик не стал бы.
Чтобы вернуть честное имя себе и отцу, он должен будет найти казну самого Пугачёва, спрятанную где-то на бойцах... А подлинное «золото бунта» — это не пугачёвский клад, но ответ на вопрос: как сделать непосильное дело и не потерять душу?
Золото бунта, или Вниз по реке теснин
Слушать онлайн книгу Золото бунта автора Алексей Иванов издательства Эвербук. слушать аудиокнигу онлайн в Звуке. Новое звёздное исполнение заслуженного артиста России Александра Гуськова! Читать книгу «Золото бунта» онлайн или скачать бесплатно в формате fb2. Отзывы читателей о книге Алексей Иванов "Золото бунта, или Вниз по реке теснин". Книга Золото бунта автора Алексей Иванов читать онлайн бесплатно и без регистрации.
Алексей Иванов. Золото бунта
Алексей Иванов Часть первая ОТЦОВА БАРКА ПЫТАРЬ БАКИР СЧАСТЬЕ ВЫШЕ БОГАТЫРСТВА В УСТЬ-КОЙВЕ КОЛЫВАН ЛЮДИ ЛЕСА ЖЛУДОВКА ПСЫ ФЛЕГОНТ КОНОН МЕЖЕУМОК ЗА КАМНЕМ ЧЕГЕН Часть вторая БОЕЦ САРАФАННЫЙ НА ВЕСЕЛЫЕ ГОРЫ. Алексей Иванов - Аудиокниги лучшие mp3 слушать ~ бесплатно без регистрации - Название печатной книги: Золото бунта, или Вниз по реке теснин. Книга Алексея Иванова «Золото бунта» — скачать в fb2, txt, epub, pdf или читать онлайн.
Рецензия на роман Алексея Иванова Золото бунта
Книга Золото бунта для скачивания и бесплатного чтения в форматах epub, fb2, txt. Иванов, Алексей Викторович. Золото бунта, или Вниз по реке теснин. Книга очнь интересная. Код товара: 1311965301. Иванов Алексей: Золото бунта | Иванов Алексей Викторович #1. Расскажу свои впечатления о книге Алексея Иванова «Золото бунта».
Алексей Иванов. Золото бунта, или Вниз по реке теснин
Клад, дорогу к которому знал лишь бесследно пропавший отец молодого сплавщика Остафия Перехода. Он же сказал: «Иди». Река здесь вздулась блестящим бугром, и угрюмую скалу оторочило воротником белой пены. Пена вываливалась из-за гребня Разбойника и длинной полосой текла дальше по гладкому и быстрому плесу, потихоньку истаивая. Так после бури на еще сквозящем ветру бьется и полощется, зацепившись за еловую лапу, сорванная девичья косынка.
Был день Лукерьи-комарницы. Стоя на корме легкого шитика с веслом в руках, Осташа вместе с рекой заходил в поворот. Из-за высоких лесов медленно вылезала серая громада Разбойника. Казалось, он перегородил Чусовую от берега до берега.
Он все рос, подымался, глыбился, будто медведь, что выбрался из берлоги и расправляет плечи, лапы, хребет. Солнце полудня столбом света спускалось с неба, пробивая воду до дна. Осташа видел, как его лодка проплывает над зелеными мохнатыми окатанными валунами. И батя свалился с Рубца одесную, как щепка слетает с обода бешено вертящегося колеса.
Бурлаки бросились вытаскивать новые потеси, которые лежали на кочетках на кровле коня. Остаться перед Разбойником без потесей — вернее гибели и не придумать. Это и Осташа понимал. Он стоял на скамейке рядом с отцом как ученик сплавщика.
Он вцепился в перильца обеими руками. Барка, теряя ход в западине поворота, прямиком шла носом в берег почти под камнем Кликунум. Казалось, что и Кликун вытянул шею и вздернул свою глупую башку, чтобы потаращиться, как батина барка отурится, а затем ее всем бортом хряснет о скалу и потопит в пене. Осташа хотел заорать, глядя то на отца, то на берег, то на каменную тушу Разбойника, обляпанную бурыми лишаями.
Но лицо бати тогда было твердым и белым, а ветер трепал волосы, обвязанные по лбу тесемкой, и кудлатил бороду — словно стелил длинную траву вокруг валуна. Батя вжал в усы раструб жестяной трубы и крикнул бурлакам: — Потеси не спускать!.. Гурьяна бате не поверил. И Осташа не поверил, не понял: почему нельзя и дернуться, чтобы отгрести от берега и от скалы?..
Барка врезалась тупым носом в берег, круша подлесок. От удара бурлаки полетели на доски настила, кто-то с воплем кувыркнулся за борт. Осташу с батей едва не скинуло со скамейки. Сосны гибко качнулись над головами через все небо, как волосы над лицом утопленника.
А потом течение приподняло барку и потащило дальше, к Разбойнику, разворачивая задом-наперед. Бурлаки вставали на колени и крестились, глядя, как впереди вырастает тусклая, урчащая гора воды. Над ней из пенных кипунов поднимался страшный боец. И любой бы сплавщик так решил, любой.
Не отказываются от последней, хоть и бесполезной попытки спастись; в водовороте не отцепляются и от соломинки. А батя о погибели не думал. Не грести, бога ради!
Между тем, Урала-то как раз он и «не приметил», как персонаж из басни Крылова не приметил в музее чучело слона. Бажов писал, что Мамин-Сибиряк не увидел на Урале главного — человека труда. Не мифического «труженика» из советской идеологии, а представителя индустриального социума, разделяющего ценности своего социума.
Пользуясь формулой Бажова — Мастера. Герой аграрного социума, общины, — Богатырь; герой казачьего социума, вольницы, — Разбойник; герой промыслового социума, артели, — Купец. А Мастер — бажовский Данила — квинтэссенция индустриального социума. Персонажи романов Мамина-Сибиряка — купцы, мещане, священники, крестьяне на отхожем промысле. То же самое и в очерке «Бойцы». Там сплавщик, то есть Мастер «железных караванов», — просто чудик, фрик, а не олицетворение социума.
А я сделал сплавщика культурным героем. И архетип его — не какой-нибудь Савоська «из Мамина-Сибиряка», а всё тот же Данила-мастер Бажова, хотя Бажов не описывал сплав по Чусовой. Отсюда и «неубиваемость» моего героя. Архетип убить невозможно. На реке Чусовой сложился социум, который обслуживал сплав караванов: бурлаки, сплавщики, работники пристаней, корабелы. Никто из них ничего не пахал и не сеял.
Это социум индустриальный, а не аграрный, хотя люди жили в деревнях. И нелепо слышать о происхождении «Золота бунта» от прозы «деревенщиков». Социум всегда является функцией от того способа производства, которым он кормится. Чусовая с искусственным половодьем — это механизм, и чусовской социум обслуживает механизм. Это люди промышленности, а не деревни; их ценности и мировоззрение порождены индустрией, как и ценности бажовского Данилы-мастера, а не земледелием. Поэтому «бажовская традиция» вела меня к мистике, и мой герой встречает оживших мертвецов и попадает в ирреальное «мленье».
О продолжении «бажовской традиции» в романе сказано прямо, когда тайный толк сплавщиков ставится в один ряд с магией рудокопов, выкопавших и Хозяйку Медной горы, и Каменный Цветок. Мамонт из Атлантиды Как я уже сказал, исторического индустриального фольклора на Урале практически не осталось. Бажов уже работал «по памяти», а не с традицией в её «живом бытовании». С позиции классической литературы, писать мне было уже не о чем: нет ни носителей культуры, ни источников информации. Но с позиции постмодерна, ничего страшного: можно всё придумать самому, опираясь на семантику. Я и придумал.
Весь мир сплавщиков в романе — это вымышленный фольклор. Но я знаю законы создания фольклора, пусть даже интуитивно, и фольклор я создал из реальной истории и географии. Многим скалам на Чусовой, исходя из их названий и истории Урала, я придумал миф. Разные «еленкины песни» и «бесы на потесях» — не реальные топонимические легенды, а то, что я придумал сам. Действительных преданий сплава в романе совсем немного, как и в ныне существующем фольклоре. Пришлось придумать и «народную историю» Урала: про Ермака, который сбросил идолов в реку, и про святого Трифона Вятского, который собирает души погибших бурлаков.
Я придумал мифы, базовые для индустриальной этики сплава: про «оборотную Чусовую» и про «сплавщицкую тайну». А что поделать? Если Атлантиду нельзя найти, то надо её придумать. Мы живём в культуре постмодерна. Бажову было нельзя, а мне уже можно. Но по тем технологиям, которые были открыты Бажовым.
Моя реконструкция выглядит убедительно не только из-за Бажова. Вымышленную мифопоэтическую картину мира Чусовой XVIII века я снабдил реальным «каркасом» — народной демонологией из книги Владимира Даля «О повериях, суевериях и предрассудках русского народа». Разные Коровьи Смерти, жердяи, карбыши, овинники и анчутки с их повадками и способами обуздания — они «из Даля». Я «привил» к Далю бажовский ген, как к современному слону хотят привить ген мамонта, чтобы получить мамонта. И мамонт получился. Было то, чего не было Я не раз встречал похвалы, будто бы «Иванов описал раскольников не хуже Мельникова-Печерского».
Это чушь. Я не описывал старообрядцев. Я описывал индустриальный социум Чусовой, и мне необходимо было дать оправдание его культурной самобытности. Самый правильный способ — через религиозную доктрину. Но эту доктрину мне пришлось искусственно усилить, и я придумал особый «чусовской» толк раскольников — истяжельство. Для толка я изобрёл восьмое церковное таинство — истяжение души.
На раскольничьем диспуте в романе идеолог толка старец Гермон — лицо, кстати, реальное — обосновывает своё учение сугубо начётническим способом. Но это норма для подобных сообществ.
Длительность: 26 ч. Урал дымит горными заводами, для которых существует только одна дорога в Россию — бурная река Чусовая. Но здесь барки с заводским железом безжалостно крушат береговые скалы-бойцы. У сплавщиков, которые проводят барки по стремнинам реки, есть способ избежать крушений: попросить о помощи старцев, что правят Рекой из тайных раскольничьих скитов и держат в кулаке грандиозный сплав «железных караванов».
Осташа несколькими точными и сильными гребками отвел лодку с той струи, что ударила бы его прямо в скалу. Проплывая под Разбойником, он задрал голову, придерживая шапку на затылке. Над бугристым и морщинистым каменным рылом, над плешивым теменем висело и слепило солнце, словно нимб. Облезлые клочья лишайников испятнали скалу, будто забрызгали кровью. Чего ж: безвинной кровушкой Разбойник трижды умылся с головы до пят. Отвернувшись от Разбойника, Осташа увидел вдали под светлыми глыбами Четырех Братьев отцову барку, лежащую на дне. Палуба ее поднималась над водой на аршин, не больше. Светлела тесом двускатная кровля над льялом. Косо торчала мачта-щегла. Осташа пригляделся. Какие-то люди ползали по крылу кровли, как мухи по пирогу. Он отложил весло, сел на дно лодки, размотал берестяные ленты лаптей и разулся. Потом обтер ноги тряпкой, накрутил онучи, вытащил из мешка сапоги и напялил; за голенище сунул нож. Снова поднявшись во весь рост, Осташа не стал подгребать, а медленно, вместе с течением, приближался к барке. Издалека походило, что это не барка затонула, а никонианская церковь. Осташа оглядывал быстроток, а сам все думал о бате: представлял, как батя здесь проходил. Вот он стукнулся в берег под Кликуном; барку отурило, понесло бортом на Разбойник; вот она полезла на водяной вал… И вдруг, вместо того чтобы плавно скользнуть вдоль скалы, она врезалась левым кормовым плечом в камень. Лопнули перебитые пополам черные от смолы доски порубня на огибке, будто пальнуло из пушки, и растопорщились в разные стороны. Волна комом упала в пробоину. В утробе барки загрохотали чугунные чушки, скатываясь с места. Барку проволокло боком по скале и выбросило дальше на быстроток, разворачивая обратно носом вперед. И барка все грузла, заливаясь водой, осаживалась в волну, неповоротливая уже, как мертвая. Да она и была мертвая — убилась о Разбойник. Ее несло прямо на Четырех Братьев. Будь она жива, ее все равно раздробило бы в щепу. Но она не доплыла, затонула и легла на дно рядом с устьем Четырешного ручья. Люди, видно, цеплялись за пыжи и огнива, за кровлю, за стойки коня — потому их и не смыло. Уцелели все — и бурлаки, и подгубщики, и водолив. Лишь колодник захлебнулся в казенке под палубой, да батя, сплавщик, сгинул неизвестно где. Никто не видел, куда он делся со скамейки. И тела его до сих пор не нашли. Осташа был в отца — сплавщик по крови. Он не сожалел, что батя попробовал пройти мимо Разбойника своим опасным способом. Осташа и сам поступил бы так же. Благо, барка собственная. Рисковать чужой баркой честный сплавщик не стал бы.
Алексей Иванов, «Золото бунта»
Народ с узды сорвался, кровь была — как вода. Мужики угрюмо, с опаской слезли с кровли, подняли своего вожака и потащили к доске-сходне, что была перекинута с борта на близкий берег. Осташа дулом проводил их до тальника, а потом опустил штуцер. Через некоторое время из кустов прямо от выступа скалы выползла и легла на воду лодка-насада.
Кумышские забрались в нее; двое сели, а двое, стоя, оттолкнулись от берега и погнали насаду вверх по течению, тюкая о камни на дне окованными концами шестов. В горле у Осташи скребло, будто он песка нажрался. Осташа сбросил шапку, подошел к краю палубы, положил тяжелый штуцер, лег сам, дотянулся ладонью до воды, умыл окостеневшее лицо, напился.
В затылок пекло солнце. Вот, значит, как теперь говорят об отце… Нужно ли тогда ему было быть честным, когда на сплаве половина сплавщиков продавалась, а другая половина — покупала? Мертвые, конечно, сраму не имут — да и не было на бате позора.
Наговор один, поклеп. Не червивило батю коварство. Батя погиб, это понятно.
Но кому чего докажешь, если не бить в зубы, кровью затыкая поганую пасть? Осташа завернул штуцер обратно в рогожу. После бунта на Чусовой много разного оружья осталось.
В любом доме имелось. Вот и батя купил хорошее ружье. Ты, Остафий, и без ружья любому глаз выбьешь.
А если Макаровну украдут, так вечером же сами и обратно принес ут, да еще нам два пуда хлеба подарят, чтобы мы ее за ворота не выпускали…» Батя обмотал штуцер дерюгой и берестой и закопал в голбце. Батя все равно бы не стал стрелять в человека, хотя после Пугача в такое и не верилось. А Осташа стрельнул бы, рука бы не дрогнула.
И когда батин подгубщик Гурьяна Утюгов принес весть о крушении отцовой барки, Осташа выкопал штуцер и взял его с собой в дорогу. Река уже посинела. На ярко освещенных камнях дальнего берега раскричались птицы.
Солнце укололось донышком о верхушки сосен на хребте Четырех Братьев и покраснело, словно от боли. Из тесного, сумеречного распадка толчками выбивался бурный по весне Четырешный ручей. Он волочил ветки, сучья, кору, оторванные куски дернины, гневливо швырял все это в Чусовую — так вздорная баба, подметая в избе, выбрасывает мусор с крыльца под ноги пришедшему гостю.
Осташа забрался в шитик и оплыл барку кругом. Пролом был только один — на левом кормовом плече, которым барка ударилась в скалу. Трещина рассекла борт сверху донизу.
В этой черной щели торчала заплывшая ветка, будто шерстинка между зубов у волка. Доски обшивки лопнули, но кокора, похоже, была цела. Огниво от удара растрескалось вдоль слоев.
Палубный настил задрало и расшеперило. А в общем, барку можно было починить. В межень, к Прокопьеву дню, вода еще упадет, обнажив пролом наполовину.
Днище барки все равно лежит на камнях не плотно. В просветы можно просунуть чегени и на распорах рычагами приподнять гузно барки, полностью выведя пролом из реки. Потом сменить огниво, прибить дощатую заплату, вколотить обратно тесины палубы и засмолить все.
Потом отчерпать воду из барки, и барка всплывет. Заплата все ж таки на корме, и на ходовые свойства она особо не повлияет. Да ниже устья Койвы сплавщику и бояться-то нечего, разве что Гребешок боец опасный.
А Вашкэрский перебор, Камбсинские мели, протоки Дикого острова за деревней Купально — это другое дело, не смертельное. Но Осташа решил осмотреть барку еще и внутри. Не хотелось лезть в ледяную воду, да не положено было сплавщику оценивать барку на глазок.
На палубе барки Осташа разделся догола, взял весло на всякий случай и спрыгнул под кровлю на дно барки, в льяло. Воды оказалось по грудь. Внутри барки полумрак был насечен на ломти полосами света из прорех, где кумышские воры уже сняли доски.
В огромном, гулком, пустом коробе барки глухо шлепали о деревянные борта волны, поднятые Осташиными движениями. Бурлаки выбрались после крушения на берег, отогрелись у костра; потом пошарили по прибрежным кустам вниз на пару верст, отыскивая тело Перехода, но не нашли ничего; потом поразмыслили и двинули в Кын-завод. Батя вел барку из строгановского завода Билимбай, поэтому в строгановском Кыне им должны были помочь.
Тридцать с лишним верст до Кына шли голодняком два дня; переползали через скалы, перебирались через притоки. В Ослянской пристани на пароме перекинулись на левый берег, перевалили гору Мултыка. Строгановского сплавного приказчика Кузьму Егорыча бурлаки застали в Кыну.
Кузьма Егорыч распорядился дать им два межеумка, что были заготовлены на летнюю путину для межени, и сказал: коли бурлаки хотят за сплав свои деньги получить, пусть плывут обратно, перегружают чугун на межеумки и везут его на Левшину пристань, как и должно было. Бурлаки, понятно, согласились; уплыли, разгрузили затонувшую барку и на межеумках побежали дальше, в Каму. Все страшное для них было уже позади: Горчак, Молоков, Разбойник, Четыре Брата пройдены, а мимо Отмётыша бог проведет.
Только Гурьяна совсем простыл и остался в Кыне. А поправился — и побрел берегом Чусовой в Кашку, понес Осташе черную весть. Ступая на уже осклизлые плахи подмета, стараясь не запнуться о кирень, хватаясь руками за брусья озд над головой, Осташа внимательно осмотрел барку изнутри.
Из пролома живот обдало холодом свежей воды. Кроме самого пролома имелась только одна дыра по левому борту за бараном, почти у днища. Здесь выскочила доска-бокарь, заменить которую было раз плюнуть.
Нет, барку рано было разбирать на лес. Можно еще поднять, можно. Напоследок Осташа заглянул в казенку — дощатую каморку под палубой.
Залезали в казенку из мурьи. Маленький лаз под потолком был очень неудобен, когда в барке нет груза. Бурлаки прорубили здесь стенку, чтобы достать утопленника.
Осташа протиснулся в казенку и огляделся.
Межеумок грозно качался на волне, для которой был слишком хлипок. Он переваливался и черпал воду бортами. Всё вокруг нахмурилось: дождевое небо, сырой метельник по берегам. Гора впереди словно в пляске мотала каменным сарафаном, колыхала складками и топотала по реке, брызжа прибоем. И Осташа впервые почуял нутром холод сплавщицкого одиночества, когда вот он несётся на скалу, и барки для него уже нет, потому что барка — это он сам. И он один на один со скалой, которая пляшет в бесовских кобях, машет подолом.
И никто, кроме него, сплавщика, этой пляски не видит, а потому и такого страха божьего не чует. И в этом полёте, за которым, быть может, ждёт гибель, в прыжках и корчах каменного бойца то ли проявился и вправду морок бесовский, а то ли прорезалось в глазах истинное и чистое зрение души. Данную книгу можно смело назвать "Путеводитель по реке Чусовой", в качестве гида будет Осташа, главный-герой-терминатор, вчерашний пес, которого не может убить ровным счетом никогда и ничего. Под конец начиная с четвертой части , описания приелись на столько, что я в итоге просто не усваивал все обилие описание реки и мне в какой-то момент наскучило, хотелось уже больше динамики, а не описание более сотни бойцов-камней. Мистическая составляющая Полюбившая часть в книге, для меня, безусловно - третья.
Все замечательно- произведение и прочтение. Три раза повторяется история про сестер, масса рассказов сплавщиков совершенно не имеющих отношения к сюжету... Чтец неплохой, правда как по мне скорость воспроизведения, для более комфортного восприятия, необходимо выставлять 1. Резанула слух выцведшая орденская лента через плечо на мундире капитана Берга.
Однако молодой сплавщик Осташа, пытаясь разгадать причины гибели своего отца, поднимает бунт против сложившегося на Чусовой порядка. Чтобы вернуть честное имя себе и отцу, он должен будет найти казну самого Пугачёва, спрятанную где-то на бойцах... А подлинное «золото бунта» — это не пугачёвский клад, но ответ на вопрос: как сделать непосильное дело и не потерять душу?