«Детский дом для сирот» – каждый из нас не раз слышал это словосочетание. Главная Новости Детский дом: история и современность сир. Главное отличие детского дома от подобных ему учреждений состоит в том, что в нем дети только проживают и проводят свободное от учебы время, а получают образование они в ближайших школах.
Всех под опеку? Детский омбудсмен объявила о новом наступлении на детские дома
| Всех под опеку? Детский омбудсмен объявила о новом наступлении на детские дома | «Приемные дети – это крест на своей судьбе», «нормальных детей в детдомах нет, брать их опасно», «у них плохая генетика», – часто говорят о детях-сиротах из детских домов. |
| Десятки тысяч россиян вступились за детский дом в Хабаровске | читайте последние и свежие новости на сайте РЕН ТВ: Две воспитанницы детдома пропали в сильный мороз в Красноярском крае Шесть подростков устроили побег из детского дома в Красноярском крае. |
| «Детский дом не тюрьма». Жизнь в приюте глазами его воспитанников | Екатерина Куракина попала в детский дом в возрасте пяти лет, а после воспитывалась в приёмной семье. Она рассказала о своём детстве. |
Десятки тысяч россиян вступились за детский дом в Хабаровске
| Вы точно человек? | «Детский дом для сирот» – каждый из нас не раз слышал это словосочетание. |
| Детский дом — Википедия | Детский дом бьет еще и по будущему, он бьет по созреванию, он бьет по развитию. Даже максимально плохая семья лучше, чем детдом. |
| История детских домов в России | Список детских домов, приютов и реабилитационных центров(с адресами, контактными телефонами и данными руководителей учреждений), которым благотворительный фонд «Милосердие» оказывает регулярную помощь. |
| «Сменили вывеску»: куда исчезли детские дома в Московской области | — То есть психологам в детском доме надо каким-то образом попытаться объяснить ребенку, что такое семья? — Сейчас это ключевая работа — мотивировать ребенка, чтобы он согласился на общение с приемной семьей, поехал в гости. |
| Детский дом: взгляд изнутри | Детский омбудсмен объявила о новом наступлении на детские дома. |
Всех под опеку? Детский омбудсмен объявила о новом наступлении на детские дома
Эта грустная статистика — это правда. Просто её мало где публикуют, потому что в этом случае эту единицы из 10 говорят: «а как же мы? Мы же смогли, мы же выучились, мы же создали семьи! Да, они молодцы, они очень крутые, они смогли выбраться и преодолеть. Но это единицы, а остальные, к сожалению, своего места в обществе не находят. Поэтому, я не знаю, на сколько это убедительно, но для работников НКО это очевидно, что детские дома — это сомнительные организации. Чем можно помочь? Я хотела перейти ко второй части и сказать, чем вы можете помочь, и начать со второго примера. Подарки — это легко. Ну, потому что это можно сделать разово, перед Новым годом, и поставить себе галочку, что вот, это хорошо.
Да, это оправдано, если вы едете сами за 500 км от Москвы: в Тверскую область, во Владимирскую. Там у детей конфет и подарков не так много, и, вполне возможно, что эти подарки и конфеты будут желанными. В Москве и Московской области дети питаются конфетами. Они бьют дорогие гаджеты, которые им дарят спонсоры, во-первых, потому что не ценят. Знают, что появятся ещё и ещё, и таки появляются. А второе - просто потому, что ценность этой вещи для них непонятна, потому что она непонятно откуда появляется. Одно дело, когда подарок дарит какой-то знакомый человек, а тут подарки появляются от чужих людей. Чему мы учим своих детей? Ничего не бери от чужих на улице.
Чему мы учим детей в детском доме? Вот, пожалуйста, возьмите, потому что у вас нет родителей, и мы принесём ещё. И потом мы говорим про то, что у них нет мотивации что-то делать и они вырастают иждивенцами. Вырастают иждивенцами, потому что их так воспитала система и их так воспитали мы. Если они дети-сироты, значит им нужно что-то подарить. И самое главное, что иногда ребёнку нужны дополнительные занятия с дефектологом или психологом, или нужно какое-то дополнительные оборудование, например, ортопедическое. Но он получает конфеты и телефон, потому что так проще всего. И когда мы объясняем, что, если вы правда хотите помочь, не дарите, пожалуйста, конфеты, а оплатите работу этого специалиста. Но это уже не то, это уже не так убедительно, не все на это идут.
И самое главное - дети, они воспитываются так, что они должны отрабатывать эти подарки концертами и спектаклями. И очень часто у них эта причинно-следственная связь такая, что они думают, что они приготовили концерт, а к ним приедет дядя или тётя и подарит подарки. Они полностью поглощены этой общественной жизнью внутри заведения, но при всём при этом тревога их за их будущее у них остаётся такой же сильной. То есть это такой отвлекающий манёвр, и каждый раз надежда, честно говоря, что, возможно, за ними пришли. То есть подарок — это всегда компромисс. Они всегда держат в голове вопрос: «А не мой ли это родитель? Не возьмёт ли он меня в семью? И только когда ребёнок понимает, что да, вряд ли, он берёт то, что у взрослого для него есть. То есть получается, что далеко не всегда подарок действительно может быть полезным.
Какая помощь действительно помогает? Все проекты, которые направлены на сохранение ребёнка. В нашем фонде есть целое направление профилактики социального сиротства , и во всех этих мероприятиях принимают участие волонтёры. Это работа с кризисными семьями, то есть, когда волонтёр выступает своеобразными посредником между семьёй и фондом. Он помогает с помощью ресурсов фонда семье, когда она не справляется. То есть подсказывает, когда лучше к юристу обратиться, как можно проконсультироваться и пособие получить, как получит квоту на лечение и т. Проекты, которые направлены на семейное устройство детей-сирот. Если вы фотографируете, вы можете записаться волонтёром-фотографом и ездить фотографировать детей. У нас есть огромный портал и база , альтернативная государственному банку детей-сирот, в которой мы занимаемся семейным устройством.
Также есть проект, сопровождающий приёмные семьи , которые уже взяли ребёнка себе. Проекты, направленные на установление долговременных отношений. Это и проект, которым занимаюсь я, проект «Быть рядом». И за то время, что он существует, с 2013 года, мы научились быть рядом с разными детьми. И в больницах в условиях госпитализации, и в детском доме, выстраивая те самые индивидуальные отношения с ребёнком, приходя лично к нему, становясь его другом. Все проекты, связанные с образованием, с профориентацией, они имеют смысл только в случае, если у ребёнка есть наставник. Если его нет — такие проекты малоэффективны. Потому что они не понимают, для чего им это нужно, их некому за это похвалить. Вообще, почему дети так радуются, приходя в 1 класс?
Они бы не радовались, если бы знали, что их ждёт. Просто мама очень радуется, и это тот самый человек, который объясняет, что это круто, что это очень важный момент. Так вот этим детям нужна точно такая же поддержка и слова. Получается, что, когда я говорила, что это дети из другого теста, пока у них не появляются вот такие отношения, они не взрослеют. Вот эта нехватка этих индивидуальных, личных отношений со значимым взрослым остаётся на всю жизнь, и пока этот человек не появляется, им трудно повзрослеть, трудно принимать какие-либо решения. Что можете сделать лично вы? Я расскажу про нашу программу и расскажу про другие варианты помощи, которые не требуют такой большой подготовки. Да, детям в первую очередь нужны взрослые, но участие в нашем проекте предполагает регулярность. Это не разовая акция, поэтому мы так долго готовим волонтёров к этому.
Это 6 семинаров, это собеседования с психологом, это медицинские анализы, потому что вы начинаете ходить к детские учреждения, в больницы, и мы должны знать, что вы здоровы. То есть это такая длительная подготовка. Даже если ребёнок внешне здоров, тот тяжёлый опыт, который он приобрёл за свою жизнь, в любом случае в нём отложился, поэтому он требует такого внимательного отношения. Поэтому мы так тщательно готовим и стараемся дать как можно больше на курсах подготовки. Подчеркну: это то, что нужно в первую очередь, всё остальное у них есть. И другие разные проекты - это уход за ребятами в больницах, они там оказываются по разным причинам, например, когда их изымают из семей, 2-5 дней для того, чтобы сделать анализы и определиться с дальнейшей судьбой. Иногда это плановая госпитализация из детских домов. Иногда это вместо детского лагеря в психиатрической больнице, для тех детей, которых не решились из больницы отпустить. Наставничество — это проект индивидуального общения для ребят, которые живут в детских домах.
Есть у нас и поддержка для ребят, которые выпустились, но в силу своих особенностей не могут жить отдельно и живут в психоневрологических интернатах. При этом многие из них достаточно самостоятельны. Они работают, ведут активную жизнь, но они точно так же нуждаются в поддержке. И если вы можете или хотите кого-то чему-то научить, то у нас есть проект дистанционного образования. Как я уже сказала, это длительный проект, где-то занимает месяц. В нашем проекте мы вроде как не меняем жизнь детей, но при этом мы их поддерживаем. Я называю наш проект «дать понять, как может быть по-другому» и дать то самое право выбора, которое никто в детском учреждении не даёт. Которое, на самом деле, крайне важно для всех. То есть, дать ребёнку вообще возможность понять, что может быть по-другому.
При этом отмечается, что подросток допускал нецензурные выражения в адрес педагога. Автор: Матвей Малинин.
Другая с четырех лет воспитывалась в приемной семье, но, когда наступил переходный возраст, начались сложности. Приемные родители преодолеть их не смогли. Воспитатели говорят, что это обычная практика.
Берут в семьи маленьких хорошеньких ангелочков. А они почему-то очень быстро вырастают и превращаются в трудных подростков. У многих воспитанников в личном деле пометка - вторичное сиротство. А маленького Даню вернули уже в третий раз. Валя вернулась в детский дом в марте. Бойкую и активную девочку назначили в группе-семье старостой.
Снежану вернули в начале октября. Девочки начали конфликтовать практически с первого дня "соседства". Сложный возраст. Новенькая сразу понравилась мальчику Роме, с которым раньше встречалась Валя. Все мальчишки на нее так и пялятся! И начала настраивать против соперницы всю группу.
На одном из интернет-сайтов Валя заказала пневматический пистолет. С доставкой в Большие Уки. Прятала в своей комнате и пугала Снежану. Фото: Наталья Граф Но та все равно ушла на свидание к Роме и опоздала на ужин. Валя нажаловалась воспитательнице. Затем Татьяна Сергеевна отправила "семью" на гигиенические процедуры - готовиться ко сну.
Сообщила, что вся группа наказана - выход из "квартиры" закрыт. А сама пошла в подсобную комнату - гладить форму в школу для младших девочек. У воспитателя нет помощника. Место вакантно. Приходится работать каждый день - с семи утра до девяти вечера. А дома ждет родная семья.
В таких ситуациях родители не просто не навещают детей — им даже препятствуют в этом. Дети просто зависают в детдомах на годы, — пояснил юрист. В особой зоне риска здесь дети-инвалиды, так как они после достижения совершеннолетия не возвращаются в семью, а переходят во взрослое учреждение. Хуже всего в этой ситуации, что такие дети не могут обрести приемную семью в отличие от «обычных» детей-сирот, говорит Павел Кантор. Светлана Строганова добавляет, что существует статистика, по которой видно, как количество «статусных» детей — то есть тех, кого можно усыновить или взять под опеку — снижается из года в год, а количество временно размещенных растет.
Дело в том, что есть негласная политика отбирать меньше детей — и родителям в тяжелой жизненной ситуации предлагают временное размещение ребенка в детском учреждении, утверждает она. Часто родители не навещают своих детей из-за удаленности учреждения от места проживания семьи, добавляет Маргарита Нетесова. Например, детей до четырех лет, как правило, помещают в дома ребенка — а они есть далеко не в каждом населенном пункте. В аппарате уполномоченного по правам ребенка в РФ сообщили, что в стране всего 116 домов ребенка и 693 иные организации для детей-сирот. В Москве тело новорожденного нашли в торговом центре, под Петербургом — в подвале дома Как решать проблему с социальными сиротами Маргарита Нетесова подчеркивает, что возможность временного размещения предусмотрена как крайняя мера помощи родителю в трудной ситуации.
При этом важно развивать практику дневного и пятидневного размещения в учреждениях, которая сейчас применяется недостаточно часто. Павел Кантор указывает, что на «пятидневку» учреждения соглашаются неохотно, потому что это сокращает финансирование и создает неудобства. Он считает, что случаи пребывания «родительского» ребенка в учреждении дольше трех месяцев должны восприниматься как исключительные и каждый из них должен быть на контроле руководства региона. Упоминает он и о почти полном отсутствии услуги «передышка» об этом виде помощи «Известия» писали : родители не могут поместить своих детей на небольшой срок в неделю или две, чтобы за это время отдохнуть, решить личные и бытовые проблемы. Родители вынуждены «сдавать» детей на более продолжительный срок, но это сложная и психологически тяжелая процедура.
В результате родители сначала тянут до последнего, а потом отдают ребенка в учреждение на долгое время, говорит Кантор. Семьи получат возможность оставить ребенка в мини-группах с профильными специалистами Решением проблемы социального сиротства могло бы стать развитие самых разных форм надомной и полустационарной помощи по месту жительства: это может быть уход на дому, коррекционная и психологическая работа с ребенком и родителями, центры дневного пребывания и т.
Мария Рыльникова рассказала о том, почему детский дом - это плохо
Выпускники детского дома могут быть возвращены родителям, лицам их замещающим, или направлены для поступления в ВУЗы, ПТУ, техникумы или на работу» [1]. Пронзительным стихотворением А. Ракина «Сердце заволакивает лёд» открыла мероприятие воспитанница сыктывкарского детского дома №3 Елизавета Дмитриева. В рамках инициативы «Семья вместо детского дома» предложены 9 решений проблем в области сиротства. 12 апреля учитель-логопед Шуйского детского дома Тамара Николаевна Охлопкова приняла участие во II межрегиональных образовательных Чиндиловских чтениях «Разумное, доброе, вечное».
Отмена записи
- Вы точно человек?
- «Сменили вывеску»: куда исчезли детские дома в Московской области
- Вы точно человек?
- Детский дом-интернат "Родник" | Group on OK | Join, read, and chat on OK!
проблемы и факты о детских домах
В данной статье дана характеристика и исторический опыт создания детских домов как государственной формы жизнеустройства детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Детские дома и интернаты для детей с тяжёлыми нарушениями интеллектуального развития – в системе социальной защиты. Строились специализированные здания Домов ребенка, детских домов и интернатов. Привычная модель детского дома — это коллективное учреждение, где ребенок живет в искусственной социальной среде, теряя возможность адаптироваться в социуме, инфантилизируясь в процессе. В данной статье дана характеристика и исторический опыт создания детских домов как государственной формы жизнеустройства детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей.
Новости по тегу: Детский Дом
Переезд в новую, незнакомую для них среду, да еще и к детям, отстающим в развитии , может привести к неприятным последствиям. Между подростками с непростой судьбой могут возникать стычки, или они и вовсе начнут сбегать. Кроме того, остается открытый вопрос с педагогами: кто заменит воспитанникам детского дома ставших родными людей, которые проживают в Индустриальном районе. Фото: ТАСС.
И я просто хочу сказать, что исключительно подростков, но да, здоровых, потому что в селе и в поселке нет возможности и нет коррекционной школы, она очень далеко. Александр Гезалов: Вот. Мария Хадеева: Проблема не маленьких, до трех лет, здоровых, славянской внешности. Начинают бороться учреждения, начинают бороться, потому что подушевое финансирование. Мария Хадеева: Начинают запугивать, начинают отговаривать. Александр Гезалов: Манипуляции. Мария Хадеева: Я просто про то, что твой вектор надо направить не только на школу приемных родителей, но и на опеки, между прочим. Александр Гезалов: Понятно, понятно. Мария Хадеева: В том числе на департаменты социальной защиты. Анастасия Урнова: И еще одна очень большая проблема — я надеюсь, что мы с вами успеем про нее подробнее поговорить — про то, как люди берут детей. Потому что я тоже очень много читала про то, что и прячут детей, и требуют денег за то, чтобы забрать детей. Александр Гезалов: Кошмарят. Анастасия Урнова: Масса всего! Просто я хочу закрыть тему с насилием, потому что мне кажется, что мы на ряд важных вопросов не ответили. Один из них такой. Человек сталкивается с ситуацией — его сегодня, возможно, бьют, еще что-то плохое с ним происходит. Что делать? Вот есть хоть какая-то организация, какой-то телефон, по которому можно позвонить и получить помощь реальную, здесь и сейчас? Анатолий Васильев: Я единственное могу сказать, что мы в своей детской деревне а де-юре мы организация для детей-сирот создали службу по правам ребенка, в которую обязательно входит воспитанник, ребенок. И все дети, зная о том, что что-то где-то, они или на ухо, или как-то, но преподнесут этому ребенку старшему. Плюс они знают, кому из взрослых можно сказать, что где-то что-то кого-то… Анастасия Урнова: Ну, это в рамках вашей организации. Анатолий Васильев: Да. Ну, я и могу только за свою организацию. Александр Гезалов: На самом деле организации, которые так или иначе занимаются надзором и контролем, много. Это и уполномоченные по правам ребенка, и прокуратура… Анатолий Васильев: Их полно. Анастасия Урнова: А может ли им позвонить ребенок? Александр Гезалов: Но тут другой момент: уровень доверия к ним у детей… Елена Альшанская: Может, может. Александр Гезалов: Может. Там все висит, но не работает. Анатолий Васильев: Не работает система. Александр Гезалов: Вот мальчик этот, например, рассказывает, да? Анастасия Урнова: Что он звонил в полицию. Александр Гезалов: Да, он звонил в милицию. Анастасия Урнова: И она приезжала, но уезжала. Александр Гезалов: Здесь вопрос: как создать такое количество информационных каналов, по которым дети могли бы кому-то транслировать о своей проблеме? Например, мы создали специальный телефон: 8 800 700-16-84. И уже начинают звонить дети, и приемные родители, и так далее, и так далее. И чем больше этого будет, тем будет лучше. Анастасия Урнова: Я звоню вам на горячую линию — и кто мне отвечает? Александр Гезалов: Вам отвечает специалист, который этим делом занимается. Анастасия Урнова: А что вы делаете после того, как получаете звонок? Александр Гезалов: Человек, принимает информацию, он ее обрабатывает и перенаправляет либо в структуры, либо дает какой-то конкретный совет. Анастасия Урнова: А какие структуры? Александр Гезалов: В различные, в том числе которые этим занимаются. Анастасия Урнова: Допустим, в полицию? Александр Гезалов: В том числе. Анастасия Урнова: И вы как-то контролируете? Анна Кочинева: Часто задают вопрос… Вот когда произошла ситуация в Челябинске, на мой взгляд, там надо было гораздо раньше во все это включаться. А когда дети оказались в приемной семье, то получается, что система не срабатывала, никому не сигнализировала, дети никому не сигнализировали. А как только дети оказались в приемной семье, они заговорили. Что должно произойти? Наталья Городиская: Ну, они не могли же говорить о системе и там оставаться. Александр Гезалов: Я понимаю. Елена Альшанская: Конечно. Наталья Городиская: Они заговорили, когда они почувствовали себя в безопасности. Но надо создавать условия, гласность какую-то. Анастасия Урнова: Тогда следующий вопрос: а как мы можем узнать о том, что происходит проблема? Видимо, исходя из того, что я читала и видела, если ребенка уже усыновили и ему достались чуткие и внимательные приемные родители, они услышали проблему. Как я понимаю, тоже ребенок не стремится об этом рассказывать — это раз. И вот что еще может произойти? Ну, вот так человек-выпускник потом об этом рассказывает, и тоже возможны какие-то последствия. А еще? Туда же ходят проверки, туда ходят общественные организации. Мария Хадеева: Ну, честный ответ на ваш вопрос: такой системы не существует. Александр Гезалов: Нет, да. К сожалению, нет. Мария Хадеева: И ее наладить, потому что этот контроль, а потом отслеживание… То есть, по сути, система общественного контроля, которую пытаются внедрять, в том числе и эти задачи ставит. То есть это как бы контроль извне внутренних ситуаций. Александр Гезалов: Ну, в детских домах часто создают какие-то… Детей собирают и говорят: "Вы теперь сами все регулируете". На самом деле все регулирует все равно администрация. Анастасия Урнова: Ну, мы с вами уже обсудили, как это регулируется. Анна Кочинева: Возвращаюсь к сфере нашей ответственности, поскольку мы некоммерческие организации. Что мы для этого делаем? Мы создаем институт наставничества, когда в жизни ребенка появляется значимый взрослый, который с ним регулярно общается, к которому у него создаются доверительные отношения. И собственно этому человеку он может транслировать какие-то свои проблемы. И дальше этот человек приходит к нам и говорит: "Ребенок рассказал мне о том-то и о том-то". И мы запускаем процедуру какого-то внутреннего разбирательства, что на самом деле происходит. Не всегда это сигнализирует о том, что действительно есть проблема. С ней нужно разбираться адресно. И нужно понимать, что ребенок может где-то придумать, манипулировать и так далее. Это все есть, да? Но некая наша внутренняя процедура начинает срабатывать, и мы этим занимаемся. Анастасия Урнова: Елена. Елена Альшанская: Я хотела сказать, что действительно я соглашусь с Машей у нас такой системы де-факто нет, несмотря на все телефоны доверия, которые висят на стенах. Александр Гезалов: Да, да, да. Елена Альшанская: Но сейчас мы на самом деле тоже инициируем какие-то… пытаемся инициировать какие-то изменения. Например, есть элементарная и простая вещь, которая сегодня не работает. Если ребенок кому-то неважно кому — волонтеру, наставнику, приходящему какому-то или полиции заявил о том, что, возможно, есть какой-то факт насилия или жестокого обращения, то что происходит дальше? Он остается на месте. И если у нас такая же жалоба есть в отношении ребенка в семье, то ребенок мгновенно из семьи изымается, или человек помещается в СИЗО, например, которого обвиняют в сексуальном насилии, как это было в Челябинске, над ребенком. В нашей истории ребенок остается на месте. И в этом смысле на самом деле никакое дальнейшее следствие не видит никогда объективно… Александр Гезалов: Это опасно, это просто опасно. Елена Альшанская: И мы хотим сейчас добиться того, мы будем предлагать как бы госорганам обратить на это серьезное внимание, чтобы у нас появилась норма при которой даже при подозрении, не когда мы там что-то доказали, а когда ребенок заявляет о насилии неважно — правда, неправда, потом нужно разбираться , он должен тут же быть переведен в другое место. Александр Гезалов: Полдетдома перевезут. Елена Альшанская: Прекрасно! Александр Гезалов: Если не больше. В ФСИН перевезут или в приют. Елена Альшанская: Пусть они перевозят и начнут уже как бы применять другие меры. Александр Гезалов: Куда-то перевезти-то, Лена? Куда перевезти? Елена Альшанская: В другое учреждение. Александр Гезалов: В какое? Елена Альшанская: А лучше всего — во временную приемную семью, которые были бы опорными семьями для таких ситуаций. Мария Хадеева: Замещающие. Елена Альшанская: Замещающие. Анастасия Урнова: Но при этом, смотрите, история с тем же самым Челябинском. Один человек сейчас действительно находится под стражей, при этом несколько сотрудников учреждения, которых дети тоже обвиняли в том, что они участвовали в ужасных действиях, они вернулись сейчас обратно и снова работают в том же учреждении. Александр Гезалов: Они все с высшей категорией. Анастасия Урнова: При этом говорят, что они прошли детектор лжи. Хотя, по крайней мере, насколько мне известно, детектор лжи в соответствии с российским законодательством не может считаться достаточным доказательством, а только в совокупности. Почему эти люди продолжают там работать? Елена Альшанская: Ровно потому, что у нас законодательно нет таких ограничений. Мария Хадеева: Как Саша сказал — высшая категория. Елена Альшанская: Нет, потому что нет таких ограничений законодательных. Они же не обвиняемые. Но я хочу сказать, что по этому делу Общественная палата как раз таки написала во все эти чудные инстанции запросы: почему, как вообще вышло так, что они допустили возврат этих людей к работе? Потому что действительно есть риски, что это окажется правдой — то, что говорят дети. А там другие дети, которые могли быть жертвой вот этих самых взрослых. Анастасия Урнова: Естественно, они ничего не скажут. Елена Альшанская: Конечно, они уже ничего не скажут. Александр Гезалов: На самом деле надо было реабилитацию этим сотрудникам тоже делать, а их сразу обратно на работу. Анатолий Васильев: Комплекс. Александр Гезалов: Комплекс, комплекс. Анастасия Урнова: Более того, я хочу понять, насколько у нас, скажем так, запущенная система. Потому что местный омбудсмен по правам детей говорит о том, что дело стараются замять, о том, что приемные семьи, которые рассказали сейчас о том, что произошло, прошли через ад проверок. У них перетрясли все, проверили каждый чек до копейки. И вообще люди хотят уезжать из области. Вот там такая местная особенность? Елена Альшанская: Это наше общее, называется "коррупция". Мария Хадеева: Это бунт против системы, потому что она схлопывается. Анастасия Урнова: То есть система защищается? Мария Хадеева: Да. То есть вы приоткрыли ракушку, а теперь у вас все… Александр Гезалов: Она по-другому действовать не умеет. Мария Хадеева: Конечно. Александр Гезалов: Она действует так, как она может. Мария Хадеева: Она защищает сама себя. Елена Альшанская: Но я надеюсь, что опять же внимание ваше, внимание сейчас центральных СМИ к этой истории, несмотря на кучу других инфоповодов, все-таки не затихнет, и мы сумеем преодолеть эту абсолютно вопиющую несправедливость, которая сегодня в Челябинске происходит, когда действительно у нас людей, которые обвиняются в таком страшном преступлении, их вернули на работу. Одновременно какие-то придирки к этим приемным семья, вот эти проверки, про которые вы рассказываете. Абсолютно вопиющая история. Я надеюсь, что оценке подвергнутся не только те фигуранты этого дела, которые все-таки, надеюсь, сядут вот это прямо моя искренняя надежда , но и все те чиновники, которые устроили то, что мы сейчас с вами видим. Анастасия Урнова: Потому что я, в общем-то, похожу историю могу привести… ну, не похожую. В Кемеровской области тоже есть проблема, по крайней мере, как пишет издание Znak, в детдоме города Осинники, в котором новый директор агрессивный, не контролирует, одного ребенка избил палкой с гвоздем, и теперь у этого человека шрамы, кого-то избил шваброй. В общем, дикая дичь. Мария Хадеева: Насколько Znak. Анастасия Урнова: Ну, вообще довольно, насколько мне известно, приличное издание. Но смысл в том, что тоже проверка начата по этому делу, но люди, которые проверяются, они продолжают работать. Мария Хадеева: Ну, это то, о чем сказала Лена. Сразу изымать просто. Елена Альшанская: Или отстранять. Мария Хадеева: Или отстранять. Александр Гезалов: Директора сразу. Елена Альшанская: И это тоже хорошо. Александр Гезалов: Но дело в том, что избиение или какая-то жестокая ситуация — часто не всегда можно ее качественно проверить, потому что дети сами пытаются решить свои вопросы. Мне неоднократно писали… И я задавал потом вопрос: "Зачем ты это делаешь? Хотя ничего не было. За что? Это опять же про травму. Он мстит не конкретному директору, а он мстит системе. Анастасия Урнова: Ну смотрите, даже в ситуации с Челябинском некоторые просто люди, которые слышат об этой истории, они говорят: "Послушайте, а что же дети так много лет молчали? Может быть, этого и нет". То есть, честно, мне бы хотелось раз и навсегда вас попросить этот вопрос закрыть. Мария Хадеева: У нас взрослые так много лет молчать по нашумевшим поводам, а вы удивляетесь, что дети… Анастасия Урнова: Ну, тут взрослые вообще мало ли чего надумали… Елена Альшанская: Послушайте, был вот этот флешмоб… Мария Хадеева: "Я не боюсь сказать". Елена Альшанская: "Я не боюсь сказать". Люди по 30 лет молчали о том, что с ними было. Мария Хадеева: Я и говорю, что взрослые-то сколько молчат. Елена Альшанская: Взрослые успешные люди. А когда мы говорим о детях в детском доме, то, во-первых, очень часто они приходят туда из другого детского дома. Извините, он с рождения в системе. Он не знает, как по-другому устроен мир. И когда ему взрослые говорят "делай вот это", а до этого он тоже видел только какие-то такие не очень правильные образцы поведения людей, то ему начинает казаться, что это нормально. Плюс, насколько я помню по СМИ, их запугивали, этим детям говорили "вас утопят в пруду", что-то еще. Они искренне в это верили. Они нас убьют". Дети, во-первых, боялись. Во-вторых, не видели другой нормы. Анастасия Урнова: Да и взрослые бы боялись. Елена Альшанская: Им казалось: "Ну да, так вот делают. Неприятно, но так мир устроен". То есть, к сожалению, это еще… Анастасия Урнова: А как вы оцениваете шансы на то, что это дело будет доведено до конца, а виновные действительно будут наказаны, никто из них не останется работать? Елена Альшанская: Я считаю так. Если вы, СМИ, не будете об этом молчать, то шансы высоки. Наталья, у нас, к сожалению, время уже подходит к концу, поэтому, наверное, вот важный вопрос. Все-таки давно идет реформа. Мы сейчас говорили о том, что действительно все-таки меняются детские дома. Насколько, с вашей точки зрения, эффектно эта реформа проходит?
Система социальной защиты детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, в России нуждается в реорганизации. В рамках инициативы «Семья вместо детского дома» предложены 9 решений проблем в области сиротства. Мы, как и создатели проекта, уверены, что лечить надо не последствия, а причину.
Наличие обязательного твёрдого распорядка дня и контроль со стороны взрослых отсекает всякую необходимость самодисциплины и планирования ребёнком собственных действий. Детдомовские дети с младенчества привыкают лишь выполнять чужие указания. Как результат, выпускники казенных учреждений к жизни никак не приспособлены. Получив жилье, они не знают, как жить в одиночку, самостоятельно заботиться о себе в быту. У таких детей нет навыка покупки продуктов, приготовления пищи, грамотного расходования денег. Нормальная семейная жизнь для них - тайна за семью печатями. В людях такие выпускники совершенно не разбираются, и в результате очень и очень часто попадают в криминальные структуры или просто спиваются. Печальный результат Даже во внешне благополучных детских домах, где поддерживается дисциплина, не отмечено вопиющих случаев жестокого обращения, детям некому привить нравственные идеалы и дать хотя бы элементарные понятия о жизни в обществе. Такой расклад, к сожалению, порожден самой системой централизованного государственного воспитания сирот. Педагогические задачи в детских домах чаще всего сводятся к отсутствию ЧП и широкой огласки. Сиротам-старшеклассникам объясняют права ребенка в детском доме и по выходу из него на жилье, пособие, бесплатное образование. Но данный процесс ведет лишь к тому, что те забывают о всяких обязанностях и помнят лишь, что им все-все должны - начиная с государства и кончая ближайшим окружением. Многие дети из детского дома, выросшие без духовно-нравственного стержня, склонны к эгоизму и деградации. Стать полноценными членами общества им уже практически невозможно. Альтернатива есть... Выводы печальны: большой государственный детский дом-интернат в качестве формы воспитания сирот целиком и полностью доказал свою неэффективность. Но что можно предложить взамен? Среди специалистов считается, что оптимальным для таких детей может стать лишь усыновление. Так как только семья может дать то, чем ребенок в детском доме обделён в казенной среде. Знающие не понаслышке о жизни в приемных семьях твердо уверены в необходимости государственной помощи людям, решившимся на подвиг воспитания чужого ребенка-сироты. Таким родителям необходима поддержка государства, общества и церкви, так как у приемных родителей с их нелегкими обязанностями всегда масса проблем и сложных вопросов. Имеются патронатные семьи, способные заменить детский дом-интернат. При этом государство платит родителям зарплату, и никакой тайны усыновления не существует - сирота знает, кто он и откуда. В остальном же такой воспитанник - полноправный член семьи. Еще вариант Другая форма организации жизни сирот - семейный детский дом. По такому пути часто идут негосударственные заведения подобного типа. Жилые помещения там могут быть поделены на отдельные квартиры, "семьи" состоят из 6-8 детей, мамы, официально назначенной на эту должность, и ее помощницы. Дети все вместе и по очереди заняты покупкой продуктов, готовкой и всеми необходимыми домашними делами. Ребенок в детском доме подобного типа ощущает себя членом большой дружной семьи. Также интересен опыт детских деревень SOS, в устройстве которых реализована модель воспитания педагога из Австрии.
ДЕ́ТСКИЕ ДОМА́
Для пилота выбраны 11 регионов, рассказала «Ведомостям» детский омбудсмен Мария Львова-Белова. Встречая воспитанников детского дома, невольно ловишь себя на мысли о том, что до сих пор живы стереотипы об одинаково одетых детях, непременно коротких стрижках, потерянных взглядах. О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам.
«Это не генетика, а травма» – 5 главных особенностей детей-сирот
Детские дома и интернаты для детей с тяжёлыми нарушениями интеллектуального развития – в системе социальной защиты. В детских домах не учат стремиться, добиваться и отстаивать свое мнение. Детский дом бьет еще и по будущему, он бьет по созреванию, он бьет по развитию. Даже максимально плохая семья лучше, чем детдом. Пронзительным стихотворением А. Ракина «Сердце заволакивает лёд» открыла мероприятие воспитанница сыктывкарского детского дома №3 Елизавета Дмитриева. > Что такое коммуникация?
Свежие новости
- «Детский дом не тюрьма». Жизнь в приюте глазами его воспитанников
- Новости – ОГКОУ "Кинешемский детский дом"
- Детский дом | это... Что такое Детский дом?
- Детский дом-интернат "Родник" | Group on OK | Join, read, and chat on OK!
- Разместите свой сайт в Timeweb
Детский дом: миссия невыполнима?
Они бегут из дома,бухают как черти и забывают на школу. Но это не страшно. Страшно то,что они своих родителей не любят. Чтобы Вы понимали о чем я,приведу короткую историю. Поступает к нам девочка Аня. Вроде бы,что ей у нас делать? Отец-бригадир на шахте,мать держит небольшую парикмахерскую. Семья очень положительная,аж плюнуть некуда.
Теперь посмотрим на Анечку. А родители настолько ее любят,что не могут выписать пиздюлей и запереть дома в подвале в воспитательных целях. В итоге мы имеет нимфоманку с тремя абортами,которая сбежала из дома,так как мама не дала денег на побухать. И Аня считает,что она права. Что мать ее не любит. И что ей нужно бухать. Мама билась в истерике около часа,когда Анечку заперли в изоляторе,рвалась забрать заявление.
Хорошо,что наши воспитали быстро оценили масштабы катастрофы и успокоили ее. Иначе Аня никогда бы не стала адекватной. Это основные подразделения детей.
Унижать других, даже если когда-то унижали тебя, — значит сеять негатив, который в конечном итоге все равно вернется к тебе. Поэтому просто быть добрее и оставаться человеком, пожалуй, стоит каждому из нас. Так я попал в детский дом. Мне всегда казалось, что я родился в школе-интернате, потому что, сколько себя помню, всегда был там. Поэтому я не скучал по семье и дому — просто не знал, что это такое.
Позже я познакомился со сводным братом и его отцом: я родился от другого мужчины, но мать меня «нагуляла», поэтому моим папой тоже пришлось записать его. Отец иногда навещал нас, брал в гости на выходные. А потом просто исчез. А маму я первый раз увидел в 15 лет. Чувствовал, что подошел к постороннему человеку. Она обещала бросить пить, но так и не завязала. Я понял, что я ей ни к чему, а значит, и она мне. В конце концов, я ее совсем не знал.
С лет восьми я стал жить в детском доме семейного типа. По сути, это была обычная пятикомнатная квартира: холодильник, две стиральные машины, телевизор, комнаты для двоих, все новое и комфортное. Поначалу все казалось непривычным, и было немного не по себе: стеснительность, первые знакомства, как обычно это бывает в новом месте. Но скоро привык и влился. Воспитатели никогда не были для нас родителями, но сделали все, чтобы вырастить из нас адекватных людей. Нас изначально учили самостоятельности, давали понять, что по жизни носиться с каждым никто не будет. Мы убирали в комнатах, мыли стены, стирали. За каждым была закреплена территория и на улице — убирали снег, подметали.
Дети, конечно, были разные: те, кто попадали в детский дом лет в 14 после жизни с родителями, постоянно сбегали, уходили на свои тусовки, прогуливали школу. Я же не помнил другой жизни, к тому же был спокойным ребенком. Бывало, конечно, и двойку мог принести, но это максимальные мои «косяки». За это наказывали: например, не выпускали из комнаты, пока не выучу таблицу умножения. Но это нормально. Если бы я с мамой остался, у меня бы вообще никакого образования не было. Вариантов не было: либо иди на уроки, либо по улицам шляйся, дома не отсидишься. В начальных классах дети считали, что со мной что-то не так и я отброс.
Обзывались, подставляли. В старших классах я попал в физмат. Тут уже ребята были поадекватнее, да и повзрослее — с ними мы общались хорошо. Учителя относились так, как и ко всем: никогда из жалости не рисовали мне оценки, да и я просил, чтобы такого не было. Выпуск из школы и дальнейшие изменения меня не слишком беспокоили. Я привык жить моментом и не задумывался о будущем. Да, планы были, но грузить голову лишними мыслями и загадывать наперед я не хотел. Думал: будь что будет.
На выпускном нас собрали всех вместе, заставили надеть костюмы, показали концерт, а воспитатели сказали что-то «на дорожку». Расставаться было грустно. Так ведь всегда, когда привыкаешь и привязываешься.
Никакого реального присмотра или настоящего внимания ребенок в детском доме, конечно же, не получает. О повседневной жизни Другая проблема и характерная особенность - в замкнутости мира сирот.
Как живут дети в детских домах? И учатся, и общаются они, круглосуточно варясь в среде таких же обездоленных. Летом обычно коллектив отправляют на отдых, где детям предстоит контактировать с такими же, как они сами, представителями других казенных учреждений. В результате ребёнок не видит сверстников из нормальных благополучных семей и не имеет представления о том, как общаться в реальном мире. Дети из детского дома не привыкают к труду с малолетства, как бывает в нормальных семьях.
Их некому приучить и объяснить необходимость заботиться о себе и о близких, в результате работать они не могут и не хотят. Им известно, что государство обязано позаботиться о том, чтобы подопечные были одеты и накормлены. Необходимости в собственном обслуживании нет. Более того, любая работа например, помощь на кухне под запретом, регламентированным нормами гигиены и техники безопасности. Отсутствие элементарных бытовых навыков приготовить еду, прибраться в комнате, зашить одежду порождает самое настоящее иждивенчество.
И дело даже не в банальной лени. Данная порочная практика губительно сказывается на формировании личности и способности решать проблемы самостоятельно. О самостоятельности Ограниченное, до предела зарегламентированное общение со взрослыми в условиях группы никак не стимулирует развитие ребенка в детском доме в плане самостоятельности. Наличие обязательного твёрдого распорядка дня и контроль со стороны взрослых отсекает всякую необходимость самодисциплины и планирования ребёнком собственных действий.
Новый центр предполагает изменение типа проживания детей на «семейный» и ухода от устаревшей системы воспитания. Все учреждения должны быть переоборудованы «от и до». Но средств на это в нужном объеме не выделяют, поэтому до сих пор большая часть детских домов так и не была переоборудована полностью, даже в крупных городах. Я не сторонник этого законопроекта, однако считаю его небольшим шагом на пути реорганизации всей системы в целом. Основа для этого закона была взята из европейского опыта, где дети уже давно проживают по типу «семей». В избранное.
Почему миллионы граждан России сдают своих детей в Детские дома?
Екатерина Куракина попала в детский дом в возрасте пяти лет, а после воспитывалась в приёмной семье. Она рассказала о своём детстве. “ В попаданиях в приют или детдом есть одно отличие: если в приюте ещё ждут, что их могут скоро забрать домой и есть ощущение, что это временно, то, попав в детский дом, дети осознают, что это надолго. Праздник продолжился демонстрацией видеоролика, рассказывающего об истории возникновения Городецкого детского дома, после чего началось чествование ветеранов, в том числе бывшего директора Анны Николаевны Пестовой, которая руководила учреждением.