В «Зарядье» открылась выставка Павла Филонова, приуроченная к 140-летию мастера.
Павел Филонов и его окна в параллельную реальность
Это новое похоже на вон то старое! А-а, тогда понятно. В отношении искусства так происходит постоянно: через сравнения культура узнаёт саму себя. Параллели не всегда точны. Так, принятые сравнения: Рубенс — Бальзак сравнивают по причине барочной избыточности или Мопассан — Ренуар указывают на фривольность героев — поверхностны. Бальзак называл Рубенса наглецом см. Мопассан презирал мещанские удовольствия, его рассказы о том, как мещанский флирт калечит человеческую природу; он бы не оценил импрессионизма. Однако сопоставления укоренились. Сравнение художника Филонова и писателя Платонова, их дарований и методов письма представляется оправданным.
Их обоих отличает беспризорная суровость, они стоят особняком — и в писательском цеху, и в художественной авангардной богеме. Меньше всего они похожи на «творцов», в их поведении нет красивых жестов. Оба мастера пишут сухим языком, лишённым прикрас. В искусстве «суровым»часто называют показную брутальность; на деле такая эстетическая «суровость» — лишь салонное ухищрение, дань моде. Так, в советские времена существовали кокетливый «суровый стиль», жеманная соцреалистическая романтика геологов и нефтяников. Искусство Филонова и Платонова сурово без кавычек, в изначальном значении этого слова — образы лишены красивостей. Герои Филонова и Платонова непривлекательны: взволнованных глаз, эффектных поз, задумчивых выражений, многозначительных фраз — нет. Персонажи «сурового стиля» соцреализма сжимают кулаки, хмурят лоб и супят брови — позируют для «суровых» картин, хотят выглядеть как «настоящие мужчины».
Люди, созданные Филоновым, стоят, свесив руки вдоль туловища, и выражения их лиц не героические;лица настолько измочалены жизнью, что ничего, помимо мучительного процесса бытия, не выражают. Лишённые красивостей образы усваиваются зрителем нелегко — нам, зрителям, надо что-либо присовокупить к филоновской простоте. Но добавить к простым лицам нечего. Последнее, что приходит на ум, когда читаешь Платонова или смотришь на полотна Филонова,— это слово «вдохновение» — пресловутая пушкинская лёгкость «минута — и стихи свободно потекут» этим художникам неведома. Современники военного коммунизма и продразвёрстки, эти художники «нового общества» работали как разнорабочие: тяжело и помимо вдохновения слова подгоняли друг к другу, как камни, выкладывали краску, словно грузили дрова. Видно по линии Филонова, как трудно движется рука художника, видно, как трудно подбирает слова Платонов. Каждый день и монотонно, но ради великой цели. Эта великая упорная монотонность стала своего рода художественным методом.
Нужное другим дело мастера выполняют вопреки всему — даже вопреки внешней красоте искусства, вопреки правилам Буало и представлению о катарсисе. В произведениях Платонова или Филонова не бывает катарсиса, то есть нет некоей точки напряжения, в которой сходятся сюжетные линии и страсти. Повествование равномерно тяжело, холст равномерно расписан — центра нет. Их вещи не красивы хрестоматийной красотой. Если вы станете вспоминать лицо героя Филонова — вам не удастся вспомнить ничего помимо общих черт; индивидуальность стёрта трудом. Остаётся узнать: что же необходимое содержится в трудной работе Филонова и Платонова, ради чего проделан мучительный труд? В таком случае его творчество — это мучительная правда, выговоренная о страшном времени. Впрочем, прямых обвинений режиму писатель не высказал, он просто описал уничтожающий человека процесс жизни, но хорошо это или плохо — он не сказал; каждый может решить сам.
Принято числить Филонова мастером, запрещённым советской властью, — и действительно, запланированная при жизни выставка в Русском музее была отменена, а после смерти работы художника не выставляли. Однако никакой критики строя в картинах Филонова найти невозможно. Другом и почитателем Филонова числился советский мэтр Бродский — тот самый, автор «Ленина в Смольном»; всё это странно — это не биография диссидента. Да, на картинах Филонова изображены грубые люди, тяжело работающие, с безнадёжно уставшими лицами, но разве тяжкий труд противоречит доктрине партии? Подобно грубым скульптурам средневековых соборов, герои Платонова и Филонова предъявляют зрителям своё бытие вне оценочных категорий. Разве герои соборных порталов — мученики и святые — тщатся нам что-то доказать? Это в новое время масляная живопись стала трибуной: герои Гойи взывают к зрителю, требуют соучастия в борьбе, герои Шагала делятся своими страстями. Но люди Платонова и Филонова просто сосуществуют рядом с нами, как живут рядом с нами деревья, как стоят скалы.
Герои Филонова и Платонова не стараются казаться значительнее, чем они есть; так и камень не старается придать своим чертам выражения; камню достаточно того, что он знает сам о себе. Персонажи Платонова и Филонова схожи своими чертами с природой Севера — их лица вычищены холодом и ветром от избыточности. Ввалившиеся щёки, глубоко посаженные глаза, резко обозначенные челюсти, широкий выпуклый лоб, тонкие губы — никакой специальной аффектации, но лицо настолько очищено от всех примет быта, что волнует лабораторной скупостью черт. Словно человека умыли и побрили для операции — не оставили в облике ничего лишнего. Ничего нет лишнего и в одежде — у Филонова люди одеты в серые робы, какие носят рыбаки или заключённые; примет времени нет — с равным успехом это может быть персонаж Средневековья или Новейшей истории; впрочем, мастер и не имел в виду определённую профессию или определённый год. Не отвлекаясь в стороны, себя не жалея. От напряжения воли наполовину сжевал свои зубы... Именно к таким вот лицам обращались большевики, зовя людей на стройки и войны, — такие люди отдают свою жизнь без раздумий.
Личная жизнь Филонова была под стать облику — её, по сути, просто не было. Он был женат на женщине много старше себя, она была вдовой народовольца, то есть старше Филонова как минимум на два поколения. Даже в богемной авангардной России, среди художников, совершавших экстравагантные поступки, это был из ряда вон выходящий поступок. Это не богемный жест, это не страсть к Айседоре Дункан или Лиле Брик —это труд в личной жизни, столь же упорный и не ради удовольствия осуществляемый, как и работа живописца. Рассказывают, что в блокадном Ленинграде художник возил свою старую и немощную жену на санках, отдавая ей свой скудный паёк. Художник умер от истощения, от голода во время блокады — и поэт Кручёных написал такую эпитафию: Был он первым творцом в Ленинграде Но худога Погиб во время блокады, Не имея в запасе ни жира, ни денег. Быть человеком, по Филонову, — это само по себе профессия, тяжёлый труд: люди приходят в этот мир, чтобы страдать и работать. Такой взгляд на жизнь обусловлен, разумеется, ясно сформулированным убеждением в своей миссии в истории.
Филонов, как и Платонов, — пролетарский художник. Самосознание пролетария — вещь непривычная для искусства: прежде художники работали, может быть, не меньше, но они не приравнивали свой труд к труду пахаря.
В том числе такие хрестоматийные шедевры, как «Пир королей», «Крестьянская семья» «Святое семейство» , «Формула весны», «Формула петроградского пролетариата», «Цветы мирового расцвета». Но не менее ценно, что музей предоставил «Зарядью» немало графических работ. Рисунки на бумаге нельзя показывать в постоянном режиме, как живопись, поэтому после выставки они вернутся в запасники и когда снова вынырнут на свет божий — неизвестно. А ведь среди них есть такие жемчужины, как религиозная акварель «Волхвы», мистическая «Формула Вселенной Земля в пространстве » и безымянная абстракция, на которой изображено множество спиралей-вирхей, будто раскручивающихся на наших глазах и превращающих мир в хаос. Для него это не вспомогательные штудии, а самостоятельные работы.
Вот и на выставке каждый лист заслуживает внимания — это явно не тот случай, когда рисунки берут «в нагрузку» к картинам, чтобы стены не пустовали. Всего через год после их создания художник погибнет от голода в блокадном Ленинграде. И написанные им на картине глаза, будто просвечивающие сквозь план несуществующего города и заглядывающие в самую душу, воспринимаются жутким пророчеством. Вдобавок из-за обилия оттенков красного и желтого кажется, что кварталы, увиденные с высоты птичьего полета, пылают огнем, а сама поверхность красочного слоя страдает от множества трещин. И то и другое — иллюзии.
Художник Мирового расцвета» в Медиацентре в Парке «Зарядье» в Москве В Москве постоянно проходит очень много интересных выставок как классических художников, так и современного искусства.
Сегодня мы хотим обратить внимание на Выставку «Павел Филонов. Художник Мирового расцвета», которая проходит в Медиацентре в Парке «Зарядье» в Москве и продлится до середины марта этого года. Что такое Выставка «Павел Филонов.
В 1920-е годы Филонов создал и в дальнейшем всеми силами поддерживал собственную художественную школу — коллектив « мастеров аналитического искусства » — МАИ. В 1927 г. К этому периоду относятся такие работы Филонова, как два варианта «Формулы весны», 1927—1929 гг. Государственный Русский музей Могила Филонова и его сестры Е. Глебовой на Серафимовском кладбище Санкт-Петербурга.
Активный приверженец школы Филонова, художник Василий Купцов , не выдержав нападок, покончил с собой. Мастер голодал, экономил на всём, продолжая преподавать бесплатно. Как и раньше, из-за нехватки денег на покупку холста он часто писал масляными красками по бумаге или картону. Одна из последних работ Филонова — «Лики», 1940 г. В 1932 году группа МАИ под художественным руководством П. Филонова иллюстрировала финский эпос « Калевала » издательства «Academia». Работа велась строго по принципу аналитического метода П. Филонова [18].
Над оформлением книги работали: Т. Глебова , А. Порет , Е. Борцова, К. Вахрамеев, С. Закликовская , Павел Зальцман , Н. Иванова, Э. Лесов, М.
Макаров, Н. Соболева, Л. Тагрина, М. Художница Т. Глебова описывает прощание с учителем: «8 декабря.
Филонов Павел
Организм против механизма — так можно определить пафос его позиции. Одним из главных положений аналитического метода стал принцип сделанности, когда организм художественного произведения должен расти, как растет все живое в природе. Такая живопись — не состояние, а процесс, подобный биологическому. В выставочных залах Новосибирского государственного художественного музея будут представлены почти все периоды жизни и творчества художника и это позволяет проследить, как развивалась его идея аналитического искусства. Павла Филонова можно сравнить с Пабло Пикассо по масштабу творчества, по той концепции и живописной философии, которая была им предложена.
Куратор выставки — Евгения Петрова Русский музей. Чтобы посетителям выставки было легче «расшифровать» работы уникального, но трудно понимаемого мастера, организаторы наполнили экспозицию большим количеством пояснительных текстов, которые в том числе озвучили. Каждый посетитель выставки может воспользоваться аудиогидом, который раскрывает основные разделы, посвященные становлению Филонова-художника и относящиеся к его конкретным полотнам. Приобрести билеты и аудиогид на выставку можно по ссылке.
Персонажи «сурового стиля» соцреализма сжимают кулаки, хмурят лоб и супят брови — позируют для «суровых» картин, хотят выглядеть как «настоящие мужчины». Люди, созданные Филоновым, стоят, свесив руки вдоль туловища, и выражения их лиц не героические;лица настолько измочалены жизнью, что ничего, помимо мучительного процесса бытия, не выражают. Лишённые красивостей образы усваиваются зрителем нелегко — нам, зрителям, надо что-либо присовокупить к филоновской простоте. Но добавить к простым лицам нечего. Последнее, что приходит на ум, когда читаешь Платонова или смотришь на полотна Филонова,— это слово «вдохновение» — пресловутая пушкинская лёгкость «минута — и стихи свободно потекут» этим художникам неведома. Современники военного коммунизма и продразвёрстки, эти художники «нового общества» работали как разнорабочие: тяжело и помимо вдохновения слова подгоняли друг к другу, как камни, выкладывали краску, словно грузили дрова. Видно по линии Филонова, как трудно движется рука художника, видно, как трудно подбирает слова Платонов.
Каждый день и монотонно, но ради великой цели. Эта великая упорная монотонность стала своего рода художественным методом. Нужное другим дело мастера выполняют вопреки всему — даже вопреки внешней красоте искусства, вопреки правилам Буало и представлению о катарсисе. В произведениях Платонова или Филонова не бывает катарсиса, то есть нет некоей точки напряжения, в которой сходятся сюжетные линии и страсти. Повествование равномерно тяжело, холст равномерно расписан — центра нет. Их вещи не красивы хрестоматийной красотой. Если вы станете вспоминать лицо героя Филонова — вам не удастся вспомнить ничего помимо общих черт; индивидуальность стёрта трудом.
Остаётся узнать: что же необходимое содержится в трудной работе Филонова и Платонова, ради чего проделан мучительный труд? В таком случае его творчество — это мучительная правда, выговоренная о страшном времени. Впрочем, прямых обвинений режиму писатель не высказал, он просто описал уничтожающий человека процесс жизни, но хорошо это или плохо — он не сказал; каждый может решить сам. Принято числить Филонова мастером, запрещённым советской властью, — и действительно, запланированная при жизни выставка в Русском музее была отменена, а после смерти работы художника не выставляли. Однако никакой критики строя в картинах Филонова найти невозможно. Другом и почитателем Филонова числился советский мэтр Бродский — тот самый, автор «Ленина в Смольном»; всё это странно — это не биография диссидента. Да, на картинах Филонова изображены грубые люди, тяжело работающие, с безнадёжно уставшими лицами, но разве тяжкий труд противоречит доктрине партии?
Подобно грубым скульптурам средневековых соборов, герои Платонова и Филонова предъявляют зрителям своё бытие вне оценочных категорий. Разве герои соборных порталов — мученики и святые — тщатся нам что-то доказать? Это в новое время масляная живопись стала трибуной: герои Гойи взывают к зрителю, требуют соучастия в борьбе, герои Шагала делятся своими страстями. Но люди Платонова и Филонова просто сосуществуют рядом с нами, как живут рядом с нами деревья, как стоят скалы. Герои Филонова и Платонова не стараются казаться значительнее, чем они есть; так и камень не старается придать своим чертам выражения; камню достаточно того, что он знает сам о себе. Персонажи Платонова и Филонова схожи своими чертами с природой Севера — их лица вычищены холодом и ветром от избыточности. Ввалившиеся щёки, глубоко посаженные глаза, резко обозначенные челюсти, широкий выпуклый лоб, тонкие губы — никакой специальной аффектации, но лицо настолько очищено от всех примет быта, что волнует лабораторной скупостью черт.
Словно человека умыли и побрили для операции — не оставили в облике ничего лишнего. Ничего нет лишнего и в одежде — у Филонова люди одеты в серые робы, какие носят рыбаки или заключённые; примет времени нет — с равным успехом это может быть персонаж Средневековья или Новейшей истории; впрочем, мастер и не имел в виду определённую профессию или определённый год. Не отвлекаясь в стороны, себя не жалея. От напряжения воли наполовину сжевал свои зубы... Именно к таким вот лицам обращались большевики, зовя людей на стройки и войны, — такие люди отдают свою жизнь без раздумий. Личная жизнь Филонова была под стать облику — её, по сути, просто не было. Он был женат на женщине много старше себя, она была вдовой народовольца, то есть старше Филонова как минимум на два поколения.
Даже в богемной авангардной России, среди художников, совершавших экстравагантные поступки, это был из ряда вон выходящий поступок. Это не богемный жест, это не страсть к Айседоре Дункан или Лиле Брик —это труд в личной жизни, столь же упорный и не ради удовольствия осуществляемый, как и работа живописца. Рассказывают, что в блокадном Ленинграде художник возил свою старую и немощную жену на санках, отдавая ей свой скудный паёк. Художник умер от истощения, от голода во время блокады — и поэт Кручёных написал такую эпитафию: Был он первым творцом в Ленинграде Но худога Погиб во время блокады, Не имея в запасе ни жира, ни денег. Быть человеком, по Филонову, — это само по себе профессия, тяжёлый труд: люди приходят в этот мир, чтобы страдать и работать. Такой взгляд на жизнь обусловлен, разумеется, ясно сформулированным убеждением в своей миссии в истории. Филонов, как и Платонов, — пролетарский художник.
Самосознание пролетария — вещь непривычная для искусства: прежде художники работали, может быть, не меньше, но они не приравнивали свой труд к труду пахаря. Для Филонова как и для Платонова всякий труд равновелик; они сами пролетарии, они пишут пролетариев — и пишут для пролетариев. Пролетарий в отличие от капиталиста или крепостного познаёт мир в свободном труде и сам может быть понят только через труд. Свободный труд тем отличается от принудительного, что этот труд не имеет срока и расписания — надо работать всегда. Труд становится для Платонова и Филонова той единственно приемлемой для человека средой, в которой человек только и может понять окружающий его мир. Совершая ежедневный мучительный трудовой процесс, человек способен анализировать ощущения от предметов и явлений, и таким образом он понимает действительность. В том числе трудом является определение внешнего мира.
Здесь уместно вспомнить, что Филонов был не только живописцем, но и писателем; причём, подобно Платонову, обращался со словом на особый манер — перегружая слово теми смыслами, какие ему самому открывались в процессе речи. Приведу цитату мастера, так он определял свой метод работы:"Я художник мирового расцвета — следовательно, пролетарий. Я называю свой принцип натуралистическим за его чисто научный метод мыслить об объекте, адекватно исчерпывающе, провидеть, интуировать до под-и-сверх сознательных учётов все его предикаты, выявлять объект в разрешении адекватно восприятию". Сказано это на первый взгляд заумно, туманно. Впрочем, так выражался и Платонов тоже, часто фразу писателя надо перечитать, чтобы понять, что именно хочет сказать автор, — так происходит от повышенной требовательности к слову. Осознав себя «пролетарием», уверовав, что усилиями пролетариата создаётся небывалая мировая культура, писатели, творцы новой пролетарской действительности столкнулись с тем, что они говорят на старом языке, — и настоятельной потребностью ответственного мастера стало язык поменять. Поменять — значило очистить от культуры.
Культура может соврать, культура повинна во многой лжи; надо освободить линию от воспоминаний о музее, а слово от шлейфа ложных значений. Как выражался сам Филонов опять-таки на своём трудном языке : «Художник не может действовать в чистом разрешении заранее известной старой формой, это обязывает форму быть точной по отношению анализа в объекте, как звук, нота, буква, цифра, слово, речь»… Первичное слово, освобождённое от культурных коннотаций, — вот что ищут художники. Пролетарий, человек труда, желает говорить о себе и своих товарищах на честном рабочем языке.
Возможно, в этом стремлении вместить в свои холсты всё мельче и мельче дробящиеся абстрактные фигуры выразилось представление о Вселенной как о чём-то наполненном, не терпящем пустоты.
В этом стремлении уплотнить пространство и время Павел Филонов напоминает испанца Эль Греко. С религиозной живописью картину «Перерождение интеллигента» роднит и общая композиция, напоминающая сюжет Преображения Христова. Идеи преобразования общества через улучшение уровня жизни, решение простейших бытовых проблем и, прежде всего, автоматизацию труда были так же популярны, как и мистические учения о наступлении новой эпохи. Иногда эти такие разные направления человеческой мысли причудливо переплетались, как в учении Николая Фёдорова.
Технооптимизм нашёл своих глашатаев и в искусстве: итальянских футуристов под предводительством Томмазо Маринетти и русских кубофутуристов — Давида Бурлюка, Владимира Маяковского, Алексея Кручёных и Велимира Хлебникова , бывшего близким другом Павла Филонова. Возможно, именно из арсенала этих художников он позаимствовал визуальный прием дробления картинного пространства на множество плоскостей, изображение одного и того же предмета с разных ракурсов и в разных фазах движения. На этих, имеющих мало аналогов, холстах художник буквально показывает восприятие своей героини, молодой женщины, которая видит через окно улицу города, и через её сознание, как через линзу camera obscura, внешнее пространство заполняет внутренний покой комнаты и оказывается видимым зрителю. Сложное пространственное построение картин нашего соотечественника тоже можно прочитывать как отражение внутреннего мира героев.
Например, на полотне «Живая голова» зритель видит, как в глазах и разуме героя зарождаются и распространяются сложные и непостижимые образы идей. Эти яркие пятна, линии, цепочки символов переливаются за пределы головы и наполняют окружающее пространство, так что голова кажется парящей в собственных мыслях. Возможно, эта композиция метафорически представляет медитативную погружённость внутрь себя, которая заслоняет от мыслителя реальность.
Великий отрицатель формы, цвета и голода
живописец, иллюстратор, график-станковист, теоретик, педагог. Основоположник аналитического метода, способного, по мнению художника, передать характер человеческого мышления. Автор символико-философских картин, портретов. 7 малоизвестных полотен Павла Филонова Автопортрет (1921) / Фото. Выставка «Павел Филонов. Художник Мирового расцвета», в выставочном зале Медиацентра парка «Зарядье».
В "Зарядье" открывается выставка Павла Филонова
Семь рисунков были похищены путем подмены на копии, и сам факт кражи обнаружился только 10 лет спустя, когда эти работы были указаны в числе новых поступлений в парижский музей современного искусства "Центр Помпиду". Вместе с московскими коллегами ему удалось установить группу лиц, занимавшихся копированием произведений искусства и их контрабандой за рубеж. В понедельник Виктор Черкесов - теперь уже полномочный представитель президента России в Северо-Западном округе - посетил Русский музей, куда были доставлены подлинники рисунков.
Павел Филонов «Очевидец незримого» Год создания: 2006 Видеофильм Язык: русский Продолжительность: 25:44 Фильм снят по материалам одноименной выставки Русского музея, посвященной аналитическому искусству Павла Филонова. Зрителей ждет рассказ директора Русского музея В. Гусева о непростых обстоятельствах жизни Филонова и о главных постулатах его творчества. Павел Филонов. Его картинам было суждено долгое насильственное забвение, затем выход из небытия и признание, но все равно Филонов остается самым загадочным и самым непостижимым из мастеров русского авангарда, одинокой и трагической фигурой в искусстве ХХ века.
По его словам, все попытки краж из Русского музея, предпринятые в последние годы, "были успешно раскрыты". Однако в случае с рисунками Филонова "настойчивость сотрудников музея, помогавших следствию, значительно приблизила день, когда эти работы вернулись на свое место", подчеркнул полпред. В собщении пресс-службы полпреда также подчеркивается, что Павел Филонов никогда не продавал свои работы.
Сам Филонов постоянно указывал на позитивность, объективность и естественно-научность своего аналитического метода и чем-то даже пытался буквально воплотить в картинах основные положения диалектического материализма. Во всяком случае, в теоретических работах 1920-х гг. Стремление соответствовать передовому философскому методу познания, способному не просто объяснить, но и революционным образом изменить мир, приводит его к огрублению и вульгаризации метода. У Филонова выходит какая-то натурфилософская диалектика, или натурфилософский материализм. Художник своим творчеством и теорией обнаруживает целый срез отечественной философской и естественнонаучной мысли, сочетающей в себе позитивизм научного метода познания, органицистские монистические концепции познания Циолковского и Тимирязева, Вернадского и Богданова, а также марксизма, понятого в хилиастическом и буквально прикладном ключе. Точность и скрупулезная проницательность и вселенская космическая утопия атомизм и глобализм — вот размах, амплитуда этого направления мысли. Обложка книги Глеба Ершова «Художник мирового расцвета.
Павел Филонов». СПб: Издательство Европейского Университета в Санкт-Петербурге, 2015 Филонов представляет мир как единую, развернутую во времени и пространстве ткань живого организма. По мнению Короткиной «подобная концепция могла возникнуть лишь на основе своеобразного пластического гилозоизма — учения о всеобщей одушевленности материи» [1]. Эта креативная сила природы, по мнению автора, находит свое пластическое и техническое воплощение в любовном выписывании всех организмов, что создает не иллюзию пространственной глубины, а плетения формы, стелющейся по поверхности: «Этот прием типичен для народного искусства в ткачестве, резьбе по дереву или камню» [2]. Отметим, что на ремесленное, кустарно-народно-промысловое начало «сделанности», указывают почти все исследователи, обращающиеся к анализу этого понятия. Органицистский размах мировоззрения Филонова от микро- к макроструктуре, всеобщее креативное начало, пронизывающее и человека, и вселенную, говорит о своеобразном биокосмизме, который можно встретить и у раннего П. Флоренского, и у автора «всеобщей организационной науки — тектологии» А.
Этот философ неопозитивстского плана, ученый, создавший оригинальную концепцию тектологии то есть, учения о строении, структурах, всеобщих организационных связях , на наш взгляд, приведен здесь как весьма удачная аналогия. Она выступает перед нами, как беспредельно развертывающаяся ткань форм разных типов и ступеней организованности, от неизвестных нам элементов эфира до человеческих коллективов и звездных систем» [3]. Концепция творчества Филонова основывается на «биомонизме»: картина строится, пишется как живое тело, с последующей доработкой до высшей стадии развития жизни, всех ее составляющих, высшего пика ее напряжения, силы. Эта мыслящая материя, умная нетварная природа, наделенная сознанием, создается сама по себе, при участии художника, но по своей внутренней интенции, воле. Апология жизни не исключает, а наоборот, предполагает изнутри присущий ей динамизм и драматизм, суровую борьбу противоположностей, точь-в-точь как в диалектике, которую Филонов часто упоминает в своих трактатах. Сознание самой материи действует как энергетическая волевая сила, человек персонаж произведения — замирает или прислушивается, подчиняется или протестует, сопротивляется тому жизненному напору, бьющему током в картинах Филонова. Автономность его существования, когда все едино, равнозначно, в равной степени наделено жизнью, при том, в наивысших ее формах, оказывается под вопросом.
Вовлечение в стихийное роевое начало, коллективизм многорукого человека, границы которого расширены до беспредельности, размывает личность как единицу, вовлекая ее в дурную бесконечность множеств.
Павел Филонов: картины для будущих поколений
Павел Филонов — это особенная фигура русского авангардного искусства. Кажется, что этот художник всегда оставался в стороне от мейнстрима футуризма-конструктивизма. Художник Мирóвого расцвета» С16 декабря 2023 года по17марта 2024 года вМедиацентре парка Зарядье пройдет выставка Павел Филонов. 20 декабря 2023 года я гулял в парке "Зарядье" и увидел, что в Медиацентре проходит выставка Павла Филонова, которая завершает год 140-летия со дня рождения одного из ключевых художников русского-10.
Павел Филонов. Самый загадочный художник русского авангарда
В выставочном зале Медиацентра парка «Зарядье» проходит выставка, приуроченная к юбилею художника Павла Филонова (1883–1941) — одного из самых загадочных. После революции Павел Филонов уделял много времени и усилий для художественных изобретений и творческих идей. В начале 1920-х художником были созданы картины-формулы, среди которых вошедшие в состав выставки «Формула революции». Художник мирового расцвета» организована РОСИЗО совместно с Русским музеем в парке «Зарядье». Масштабный проект приурочен к 140-летию художника Павла Филонова (1883–1941). Художник мирового расцвета» с 16 декабря 2023 по 17 марта 2024, Парк «Зарядье» в Москве — дата и место проведения, описание и программа мероприятия, купить билет. Когда все в мире художниками уже написано, им остается только заглянуть внутрь этого мира, считал Филонов.